Сердце сжимается.

— Денис, что случилось? — спрашиваю я.

— Уйди.

— Что?

— Уйди, — шепчет Денис, отводя от меня свои глаза.

— Родной

— Уйди! — кричит Денис.

Я в растерянности. Что случилось? Выбегаю из палаты и направляюсь на поиски врача. Нахожу его, выходящим из палаты другого пациента.

— Что вы ему сказали? — требовательно спрашиваю я.

— Екатерина

— Что вы ему сказали? — повторяю свой вопрос.

— Он просил меня ничего вам не говорить, — замялся врач.

— Скажите, — практически умоляю я.

Врач смотрит на меня с какой-то жалостью.

— Денис не сможет ходить.

— Что?

— Мы не смогли ничего сделать, он не чувствует своих ног, понимаете…

— Совсем? — переспрашиваю я.

— Я не могу сказать. Ему нужно обследоваться, затем необходимо долгое лечение.

— У нас есть шанс? — спрашиваю я.

Да, у нас! Потому что по-другому не будет. Я не брошу его. Я не смогу без него.

— Есть, но он мизерный, — опускает глаза.

— Спасибо.

Поворачиваюсь и возвращаюсь в палату. Денис смотрит в потолок, его взгляд пустой, руки сжаты в кулаки.

— Любимый — начинаю я.

— Я просил тебя уйти.

— Я не уйду!

— Убирайся! — кричит Денис. — Я не люблю тебя. Я тебе врал, понимаешь? Мне хотелось проучить тебя из-за того, что ты оставила деньги в ту ночь.

Он словно ледышка, его слова ранят, но я смотрю только в его глаза. В них плескается боль.

— Любимый, мы справимся, — делаю шаг к нему.

— Уходи, — качает головой Денис.

— Нет.

— Уйди. Умоляю, — Денис закрывает глаза, но я успеваю увидеть, как они заблестели от непролитых слез.

— Родной.

— Катя.

— Я не уйду!

— Я не то, что ты заслуживаешь, — отворачивается, закрывается от меня.

— Ты не прав.

— Прав. Ты заслуживаешь, чтобы тебя носили на руках, а не ты возила в коляске.

— Денис посмотри на меня, — прошу я, подойдя к кровати.

— Уйди.

— Любимый, посмотри.

Денис поворачивается ко мне, он плачет. Ему больно и страшно, но он продолжает думать обо мне, о моем счастье.

— Я люблю тебя. Я умру без тебя. Для меня главное, что ты жив, с остальным мы справимся. Лучшие больницы, врачи. Мы будем бороться. Вместе.

— Если я останусь в коляске — начинает Денис.

— И что? Ты думаешь, я перестану тебя из-за этого любить?

— Я инвалид, как ты не понимаешь!

— Брюнетик, ты такой дурак!

— Катя.

Я наклоняюсь к нему, ласково вытираю его слезы, провожу по щеке подушечками пальцев.

— Мы справимся, — улыбаюсь и нежно целую его в уголок губ. — Ты моя жизнь, не прогоняй меня. Прошу.

— Заразочка, ты очень настырная, — через силу улыбается Денис.

— А то, мне об этом в последние дни только и говорят. Поэтому смирись! Я буду рядом всегда. Ты от меня не отвяжешься, брюнетик.


Сегодня первый день, как нас выписали из больницы, и мы находимся не дома вместе с Ириной Викторовной, а на кладбище. Мало нам было цирка, который происходил каждый раз, когда к нам в палату приходили партнёры, сотрудники, друзья старшего Велинского, выражали соболезнования.

Смешно! Вся ситуация настолько абсурдна, что никак не укладывалась у меня в голове. Зачем они приходят? Смотрят на моего любимого с жалостью, с высокомерием. Твари!

Я не стеснялась в выражениях и выгоняла каждого, кто начинал вести себя неадекватно или задевать своими словами моего мужчину. Сволочи, пытались прогнуть Дениса, пока он слаб, но обломали все свои зубы.

Может, я и не интересовалась своими конкурентами, но знала, как с ними надо общаться, чтобы они ощутили силу. А рекламный рынок, по крайней мере, большой его кусок, принадлежит мне. Я после первого же посетителя вернула всех своих сотрудников из отпуска и заставила работать, управляла дистанционно, но благодаря этому смогла скупить половину мелких рекламных компаний. Я делала это не из-за жадности, а для безопасности Дениса. Я делаю все для него, даже сейчас нахожусь рядом с ним, здесь.

Моей ноги бы здесь не было, если бы не любимый. Сжимаю до боли в руках ручки коляски, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. Этот сукин сын недостоин, чтобы мы здесь были. Правильно Ирина Викторовна сказала, чтоб он в гробу перевернулся.

Она осталась у меня в квартире, пыталась отговорить Дениса ехать, но он был упрям, как баран. Хотя я знаю, как брюнетик остро отреагировал на произошедшее. Помню, когда к нам в палату зашёл следователь, я надеялась, что он сможет разъяснить что-нибудь об аварии, и он разъяснил. Да так, что у меня пропал дар речи.

Отец Дениса покончил с собой, оставив чистосердечное признание в убийстве Аллы и покушение на убийство собственного сына. Денис не разговаривал целый день.

Бедный мой, сначала одно, потом другое. Но мой мужчина сильный, я верила, что он справится. Помню, как в палату залетела его мама, как мы пытались её успокоить. Как он успокаивал её и убеждал, что всё будет хорошо. Но за всем этим я видела его боль. Его глаза кричали об этом. Мой мужчина был изранен. Надеюсь, я смогу со временем залечить его душу.

После посещения кладбища я была не в духе из-за того, что пошла на поводу любимого, привезла его, расстроила ещё больше. Я видела, как он ещё больше закрылся. И мне становилось страшно, что он настолько глубоко уйдет в себя, что его невозможно будет вытащить.

Мама Дениса тоже видела это и переживала. После того, как он попросил оставить его одного в комнате, мы тоже закрылись на кухне, где Ирина Викторовна смогла поделиться своими переживаниями и страхами.

— Я так волнуюсь за него.

Я утешала её в своих объятьях и шептала, что все будет хорошо.

— Он у нас сильный, он справится, — улыбалась я, вытирая слезы Ирины Викторовны.

— Ох, доченька, я благодарна богу за то, что он послал ему тебя.

Слышать такое обращение было непривычно, но приятно. Меня приняли в семью, а я взамен отдала им своё сердце.

Я поставила семью на первое место ещё в больнице, поэтому собиралась отказаться от проекта Мишель. Решила не тянуть и позвонила ей, когда Дениса увезли на процедуру. Мишель узнала причины моего отказа и согласилась подождать нас, пока я разгребусь со всеми проблемами.

— Мишель, я не смогу приехать.

— Глупости. Где вы найдёте лучших врачей, как не у нас? Тем более, у меня есть знакомый специалист, на его счету самые тяжёлые случаи. Я позвоню ему, он с тобой свяжется.

— Спасибо, конечно, но я не смогу работать, если поеду с Денисом.

— Почему? Ты привезёшь свою команду, просто управляй дистанционно, иногда, конечно, придётся выезжать на собрания, но это пара часов.

— Мишель

— Екатерина, подумайте, хорошо взвесьте. У вас сейчас голова кругом, и вы сосредоточены только на одном. Но лечение тоже требует денег, много денег.

— Я подумаю.

В тот же вечер я рассказала Денису о разговоре.

— Она права, — коротко ответил любимый и снова замолчал.

И я увидела проблему, Ден соглашался со всем, не спорил, проживал день, сдерживал эмоции. Не знаю, насколько хватит моей выдержки, прежде чем я начну трясти его за плечи и кричать о том, чтобы он боролся вместе со мной. Но выдержка у меня ещё была. Поэтому я молчала.

Каждый день благодарила бога, что он жив. А через месяц после выписки увезла его в Америку. Где собралась поставить его на ноги и провести рекламу для Мишель.

Иногда, конечно, на меня накатывает усталость и хандра. Я изматываюсь, мне хочется плакать. И я плачу, только этого никто не видит, тихонечко в ванной комнате выплёскиваю эмоции, чтобы выйти и снова бороться за Дениса, за наше будущее, за нашу любовь.


6 месяцев спустя.

С тех пор, как мы переехали в Америку, прошло шесть месяцев. Денис продолжал все держать в себе, чаще просил оставить его одного. Было тяжело. Иногда мне казалось, что он меня разлюбил, поэтому ведёт себя так отстраненно.

Он запретил себя целовать, обнимать, всегда старался прервать как можно раньше любой тактильный контакт. Злился на меня, когда я помогала ему ходить в туалет, мыла его.

Я всё понимаю, он чувствовал своего рода унижение. Но у меня и в мыслях не было унизить своего мужчину. Только помочь. Слезы и обиду было все сложнее держать в себе. Иногда приходилось убегать, чтобы не накричать на него.

Его настроение негативно отражалось на лечении. Он упрямился, не соблюдал рекомендации врача, слишком сильно нагружал себя занятиями, что потом приходилось отходить неделями.

— Денис, зачем ты так себя доводишь?

— Ты меня не поймёшь!

— Любимый

— Уходи, я хочу побыть один.

И так каждый раз. Уходи. Уходи. Уходи.

Врач ругался, объяснял ему, что он так не делает лучше, а только хуже. Но разве упёртого Велинского можно переубедить?!

Поэтому сегодня я была вся на нервах, пришлось уехать на совещание, которое прошло быстро, но вот когда возвращалась домой, попала в пробку, а Ирина Викторовна опаздывала на семинар. Денис, конечно, убедил её, что с ним ничего не случится, но у меня сердце не на месте. А если он снова себя доведёт и попадёт в больницу?

Приехав домой, не стала ставить машину в гараж, а помчалась сразу в дом, и когда увидела любимого на полу в комнате, мне поплохело.

— Денис! — закричала я, пытаясь поднять его и посадить в коляску.

— Катя, всё хорошо, — шептал донельзя довольный Велинский.

Посадив его в кресло, я замерла напротив. Его рука нежно очертила черты моего лица, я закрыла глаза и позволила себе окунуться в давно забытое чувство нежности со стороны Дениса. Как давно он ко мне не прикасался.