Я прошел в свою комнату и вынужден был замереть на мгновение. Кэтрин была повсюду. Ее халат был небрежно брошен на краю постели, темно-красный шелк мерцал на свету. Несколько фотографий Пенни и нас были расставлены то тут, то там. На когда-то пустом ночном столике лежали книги и полупустой стакан. На комоде стояли ее любимые духи, а также были разбросаны баночки и бутылочки. Даже не глядя, я знал, что нижние ящики комода теперь заполнены ее одеждой, а в шкафу до сих пор лежат ее вещи, которые она планировала перенести к себе на этой неделе. В ванной ее зубная щетка устроилась рядом с моей, а ее ежедневные средства ухода за кожей были расставлены рядом с умывальником. Должно быть, она перемещалась как торнадо, чтобы создать видимость, что тоже живет в этой комнате.

Когда я вылез из душа, она уже ждала меня, держа в руках холодный компресс и таблетки. Ей пришлось закрыть дверь, чтобы мы могли немного уединиться.

– Сколько времени у тебя было? – спросил я, понизив голос.

– Около пятнадцати минут. Куча вещей все еще в коробках, которые я не распаковала. Когда она позвонила, плача и прося разрешения прийти, я как можно быстрее все поменяла в комнатах. Она звонила на мобильный, я сказала, что меня нет дома и вернусь через час. Я не знала, как отказать.

– Ты и не могла, – признал я.

– Ты не против?

Я вздохнул и протянул руку за таблетками.

– Все хорошо. Слава Богу, что кровать двуспальная. Ты устроишься на своей половине, а я на своей. – Я усмехнулся. – У тебя будет близкое соседство с сопением.

Ее глаза округлились, вызвав у меня смех. Она была так занята созданием антуража, что даже не подумала о том, что будет после. Проглотив таблетки, я потянулся за бутылкой воды, которую она держала.

– Конечно, если только ты не хочешь пересмотреть всю тему «трахаться, не трахаться». Ты уже месяц уклоняешься.

Она сердито посмотрела на меня, и я не мог сопротивляться желанию склониться и поцеловать ее.

– Подумай об этом, душенька, – промурлыкал я ей в губы.

Я начинал уставать от своей руки.

Она уперла руки в бока.

– Сомневаюсь, что в данный момент ты способен достичь своих привычных звездных высот. Особенно при таком отсутствии практики и с головной болью.

Я усмехнулся, рухнув на матрас, и застонал от облегчения, когда она положила мне на лоб компресс.

– Я готов приложить максимум усилий.

Я был потрясен, почувствовав ее губы на своих.

– Иди трахни себя сам, ВанРайен.

В ее словах не было яда, а мое предложение было полной ерундой. Мы оба это знали и оба рассмеялись, звук нашего совместного веселья разнесся по комнате.

– Отдыхай. Я позову тебя к ужину.

Я поймал и поцеловал ее руку.

– Ты становишься мягче, – упрекнула она, проводя рукой по моей раскалывающейся голове.

Я закрыл глаза и отдался ее нежному прикосновению.

– Ты во всем виновата, – пробормотал я.

– Знаю, – ответила она, закрывая за собой дверь.

Глава двадцатая

РИЧАРД

ПРОВЕСТИ ВЕЧЕР в компании двух нервных, напряженных женщин оказалось довольно занимательным.

Дженна была неестественно притихшей, что само по себе было понятно, но Кэтрин стала большим сюрпризом. Я привык к ее молчаливой натуре, но сегодня вечером она болтала вовсю, перескакивала с одной темы на другую.

Без умолку.

Между демонстрацией Дженне своих планов относительно гостиной и «ее комнаты», бесконечных вопросах об истории йоги, поверхностных расспросах о каждом члене семейства Гэвин и сотрудниках офиса, а также по любой другой теме, которая, казалось, проскакивала у нее в мозгу, она говорила нон-стоп. Более того, она так и не присела: мельтешила по комнате, размахивая руками для объяснения своих мыслей. Она подобрала, передвинула, поправила и выровняла каждый предмет в помещении как минимум дважды. Продолжала поглаживать Дженну по плечу, проверять в порядке ли та, а холодный компресс, который она положила мне на шею, менялся каждые двадцать минут. Сомневаюсь, что он вообще успевал достичь комнатной температуры. Должен признать, когда она стояла у меня за спиной и болтала, я не возражал против того, как ее пальцы приятно массажировали мою шею или как она откидывала мою голову назад, упирая в свой мягкий живот, и пробегала пальцами по моим волосам снова и снова. Эти успокаивающие движения были приятными, и головная боль начала утихать, несмотря на постоянный треп.

И все же, ее поведение вызывало недоумение. Даже Дженна несколько раз косилась на меня, приподняв бровь. Я пожал плечом, и когда Кэтрин не могла нас услышать, высказал единственное, как мне казалось, разумное объяснение.

– Она тоже не любит грозы.

Похоже, мое объяснение удовлетворило ее любопытство.

В районе десяти часов гроза ослабла, гром поутих до слабых редких рыков, хотя дождь продолжал колотить в окна.

Дженна встала.

– Пойду вставлю себе беруши, включу музыку и надену на ночь маску. Может, у меня получится заснуть, пока снова не грянет.

Кэтрин тоже стояла.

– Ты точно в порядке? Я могу поспать на кушетке и быть рядом.

Дженна отрицательно покачала головой и поцеловала ее в щеку.

– Со мной все будет хорошо. Осознание, что вы в комнате напротив, мне поможет. Я просто не могу оставаться в одиночестве. Обычно мама и папа рядом, когда Адриан отсутствует. Адам и Джулия так заняты малышами, что мне неприятно их беспокоить. Сегодня ночью вы, ребята, были моей палочкой-выручалочкой. – Она склонилась и поцеловала меня в щеку. – Спасибо, Ричард. Знаю, что тебе хватает видеть меня и в офисе. Я действительно очень благодарна.

– Нет проблем.

– Если я тебе понадоблюсь, сразу же приходи за мной, – предлагает Кэтрин.

– Постараюсь, чтобы не пришлось этого делать.

Она поднялась вверх по лестнице, покинув нас. Я изучал язык тела Кэтрин. Сказать, что оно было напряжено – большое преуменьшение. Если она станет еще напряженней, то головная боль будет уже у нее.

– Эй.

Она вздрогнула и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами.

– Что случилось?

– Ничего. Почему ты спрашиваешь?

Я хмыкнул.

– Ты весь вечер ведешь себя как кошка на раскаленной крыше.

Она засуетилась, приводя в порядок уже итак аккуратно сложенные файлы, выравнивая стопку газет, которые я пытался прочесть, и подхватывая стаканы, чтобы отнести их на кухню.

– Не понимаю, о чем ты. Голоден?

– Нет.

– Могу сделать тебе сэндвич.

– Нет.

– Хочешь кофе? Я купила без кофеина. Или, может, приготовить тосты или еще что-то? Ты не особо поел за ужином.

– Кэтрин, – предостерег я, теряя терпение.

Она поставила стаканы, которые держала в руках.

– Я иду спать. – И умчалась вверх по лестнице, оставив меня в еще большем недоумении.

Вскоре я последовал ее примеру, оставив кое-где включенным свет, на случай, если Дженне понадобится побродить по кондо. Последнее, чего бы мне хотелось, это звонить Андиану и сообщать, что его жена скатилась в темноте с лестницы и мне пришлось везти ее в больницу. Грехама и Лору это бы тоже не впечатлило.