Мама медленно поднялась.

— Если ты про замечание этой Медузы Горгоны, Столетовой, то я просто оценила уровень мужчины, с которым подружилась дочь.

— И как? Уровень больше, чем у меня?

Мама схватила фарфоровый молочник и с размахом разбила его о пол, который был покрыт экологически безопасной светлой древесиной. Не так уж и безопасно, если усыпать битыми осколками.

— Как же я тебя ненавижу, — процедила мама и ушла из комнаты.

— Взаимно, дорогая, хорошего дня! — бросил ей вдогонку отец. И Фрэнки обратила внимание на то, как крепко он сжимал чашку, аж пальцы побелели. Но отец не сказал больше ни слова, продолжая с невозмутимым видом читать.

Фрэнки переглянулась с Робертом и кивнула на выход, мол, давай и мы сбежим. Но пришло новое сообщение — от Бори: «Что насчет фоток с Юлей?»

«Брат пообещал все уладить. П.С. Отбой для покупки того, что я просила».

«И стоило мне угрожать, если отбой?»

«Потом поговорим».

— С кем ты переписываешься? — отложив газету, спросил отец и протянул руку, чтобы Фрэнки отдала ему свой смартфон.

— С Максимом, по поводу перемирия, — брякнула она.

И тут засветилось новое сообщение, действительно от Езерского.

— Вот, смотри, — она показала экран, не выпуская телефон из руки, и отец, приглядевшись, снова вернулся к газете.

Со вздохом облегчения Фрэнки открыла сообщение и прочла: «Вечером уезжаю на несколько дней с Соней, к тому времени жду наклейку. А прямо сейчас у меня в офисе твоя подруга Света. Цепкая девочка. Ланочка очень удивилась. Света в эту минуту раздевается передо мной, как ты в пятницу. Веришь?»

В смысле?.. Как? Франсуазу от такого заявления подкосило на мгновение, и она стала рассеянно сгребать крошки со стола в ладонь. Сердце отсчитывало удары, а Фрэнки оттягивала момент истины, когда щеки зальются жарким румянцем от боли и обиды. Верила ли она? Наверное. От того, что Максим может коснуться другой девушки, а тем более Светки, стало паршивее некуда. Мир перед глазами, как стекло, треснул. Кончики пальцев онемели, замерев над крошками, но Фрэнки все равно потянулась к телефону и набрала ответ: «Не верю».



Тогда Максим скинул фотку полуголой Светки, но только от шеи вниз, в расстегнутой до пояса голубой кофточке. Это могла быть и не она, а та же Лана-душечка.

— Фрэнки, выйти из Сумерка! — Роберт бросил в нее французской булочкой, и она очнулась, подняла голову и посмотрела на брата.

— Что?

— Выйди из Сумерка, говорю. Ты зависла.

«Теперь веришь?»

«Нет».

Но она верила, и знала, что он тоже это чувствует. Прошло несколько минут, прежде чем пришло новое сообщение: «Найду тебя после обеда. Где ты будешь?».

В аду. Но Фрэнки написала: «На работе. Я выйду к тебе, к воротам».

Контракт запрещал появляться в универе до конца месяца, а это значит, что Фрэнки не допустят к сессии. Она решила тайно сбегать хотя бы на зачеты. Не хотелось вылететь по глупости. Сегодня зачетов не было, но Фрэнки все равно поехала не в «Константу», а на факультет. Она хотела увидеть, во что одета Света.

Жизнь без Афелия испортилась, пришлось снова взять такси. Не на Ацтеке же врываться в аудиторию.

Фрэнки представила, как в образе Жанны Д'Арк скачет по дороге, выставив перед собой копье, и перед ней расступаются ошалевшие москвичи.

— Я схожу с ума, — пробормотала она, и таксист испуганно ответил, решив, что она обращается к нему:

— Но деньги-то есть?!

— Наличка, — вздохнула Фрэнки и показала кошелек для убедительности, чтобы ее не выкинули из салона.

Светка на первой паре не появилась, и время тянулось, как на картинах Сальвадора Дали. На вторую пару подруга все-таки пришла. В голубой кофточке, под которую был надет, судя по снимку, белый кружевной лифчик. Фрэнки эту деталь хорошо рассмотрела на фото.

— Привет, вот уж кого не ожидала увидеть! — обрадовалась Света. — Наша пропажа объявилась!

— Странно, что ты прогуляла. Обычно за тобой такого не случалось, — напряженно произнесла Фрэнки.

— Проспала, — насмешливо соврала подруга и ухмыльнулась, как будто вспомнила что-то жутко пошлое.

— М-м, ясно. — Фрэнки взяла сумку и вышла из аудитории, не обратив внимание на оклик преподавателя.

До работы добиралась, стараясь вообще ни о чем не думать. Сконцентрировалась на мысли о Рио-де-Жанейро, где планировала выступать на конференции ООН с докладом по экологическому производству.

И вдруг Фрэнки как током шарахнуло: если отец ее уволит из-за помощи «Долу», если в универе проблемы с учебой начнутся, если распространится образ Франсуазы Уваровой не как активистки, а как скандальной особы, то никакого Рио не будет. Вообще ничего не будет, потому что ее исключат из высшего эшелона, сбросив на рельсы. Придется начинать не просто с нуля. Будет уже не начать совсем, потому что репутация в международном сообществе — это главное. Это в России можно начинать с нуля хоть сто раз, здесь «кто прошлое помянет, тому глаз вон». А в мире другие правила, и Фрэнки их прямо сейчас нарушала.

А ради чего все это?

Ради Роберта? Нет, брату ее помощь нужна не так сильно, как казалось. Он уже вырос и принимает взрослые решения. У него в кармане — приглашение в Берлин.

Ради себя? Уже нет, себя она только мучает, пора признать: шоковая терапия контракта стервы сработала, но сейчас начинается перегруз. Все, что в контракте было полезного, Фрэнки уже выучила наизусть.

Ради отца и «Константы»? С компанией расставаться будет больно, а вот с отцом — нет, Фрэнки постепенно переставала бояться его; и чем меньше боялась, тем ярче видела в Сатане простого несчастного человека.

Выходит, что сейчас все — только ради Максима. Фрэнки осознала, что не выпускает смартфон из рук, ожидая его сообщений, как наркоманка. Без Макса было плохо, ломало физически, и трудно было сосредоточиться на ком-либо еще.

«Господи, что я творю?»

Но остановиться уже не получалось.

На завтрашний день Фрэнки договорилась о встрече с представителем модного дома Вероники Кэр. Деловой обед забронировали в ресторане подальше от «Константы», чтобы не столкнуться с кем-то из сотрудников или знакомых отца. На сегодня же работы почти не было, и Фрэнки отпустила помощницу к заболевшему сынишке, которого срочно понадобилось отвезти к врачу.

В обед отец по привычке вызвал к себе.

— Куда ушла твоя помощница?

— Я ее отправила за новой техникой для офиса.

Фрэнки смотрела отцу в глаза и врала гораздо легче, чем в первые дни. Она даже умудрилась заглянуть вглубь этих… довольно интересных черных глаз, окруженных «лапками» морщин. Откуда они? Он ведь никогда не смеется.

— Есть ли подвижки? Чего ожидать?

— Ждать победы, папочка. Я на финишной прямой.

— А подробности?

— Поверь мне на слово, не хочу раньше времени спугнуть удачу. Ты ведь сам мне постоянно повторяешь, что процветаешь благодаря удаче. Похоже, у нас это семейное.

Фрэнки говорила уверенно, скрестив ноги и устроив замок из пальцев на колене. Врать было неприятно, даже противно, но не смертельно.

— Хорошо, но через неделю жду с подробным отчетом, — ответил Сатана, и Фрэнки хмыкнула. Отец доверял ей, и она была, возможно, единственным человеком в его жизни, от кого он не ожидал подвоха. Марионетки они такие, могут и порезать руки нитями, если слишком туго сжать.

Фрэнки закашляла и попросила попить, и отец отошел к бару, чтобы взять графин. А она беззвучно катнулась на кресле по ковролину к правому краю стола и провела под столешницей магнитом, победно ощутив, что на нем остался плоский стикер в дырочку. Резко сунув находку в карман жакета, Фрэнки поднялась и сказала, принимая стакан воды:

— Спасибо, пап.

— Что ты сказала?

— То есть… да пошел ты!

Она испугалась, что отец заподозрит ее в двойной игре, но у того только щеки дрогнули в подобии улыбки.

— Иди работай.

Какое уж тут работай, если невроз заработала благодаря контракту и всяким бабникам! Но ни была бы Фрэнки оптимисткой. Она решила отвлечься на часок, чтобы не думать о Светке, лобызающей Егеря, и взялась за скетчбук. За полчаса набросала портрет Максима.

— Уже и на скетчах — ты! — осудила она и дополнила образ мишенью прямо по центру головы.

«Rapunzel, Rapunzel, let down your hair to me*», — пришло сообщение.

*Рапунцель, Рапунцель, спусти мне свои косы.

«Иду, только твою куклу вуду доделаю. Веришь?» — ответила Фрэнки и получила смайл в ответ. А-ха-ха, смешно ему!

Уварова спустилась во двор и пешком направилась к воротам. Как же плохо без Афелия! Хоть бы его в «Вонге» на запчасти не продали.

Максим стоял на противоположной стороне дороги, опираясь спиной на дверь своего «мерса». При виде Егеря сердце радостно забилось, мгновенно забыв все дурное. Не умела Фрэнки обижаться, хоть убейся! Чтобы сбить улыбку с губ, открыла сообщения и отмотала к фотке Светы. Настроение сразу рухнуло… Вот так лучше.

— Держи, — сказала она сухо, протянув магнит и «жучок».

— Поверила? — понял по ее интонации Максим. Ветер трепал его волосы, губы выглядели пересохшими, как будто его мучила жажда. В серых глазах — усталость и плохо прикрытая злоба. Кто еще на кого должен злиться!

Света была эффектной девушкой, не обиженной ни умом, ни внешностью. Стерва, правда, и ей даже контракт не нужен для практики. Она бы сама таких контрактов составила с десяток, основываясь на собственном опыте. Но мог ли Максим зайти так далеко, чтобы пригласить Свету на свидание и… коснуться ее? Фрэнки пыталась прочесть ответ в его глазах, и он специально достал из кармана темные очки и надел. Фрэнки рассмеялась.

— Когда ты вернешься? Ты вроде бы уезжаешь, — спросила она.