Заказал себе обильный обед и бутылку коньяка. Приступил к еде, отправив девушку по делам.

Когда она вернулась, коньяка осталось не больше половины бутылки. Настроение ни грамма не улучшилось. Боль сконцентрировалась где-то в самом центре его существа. Никакими средствами не заглушить.

Полина поставила перед ним кейс, привезенный от Маши.

- Всё. Задание выполнила, босс. – Она шутливо козырнула, вызвав приступ раздражения, - Какие дальнейшие указания?

- Есть хочешь? Заказывай. Потом вызовешь такси - поедем в город, как я и говорил.

Девушка взяла меню, что-то там заказала. А Фил повторно налил и залпом осушил рюмку.

- Как съездила? – равнодушным голосом спросил он.

- Нормально, - ответила в тон ему.

- Марию видела?

- Да, и что? Ты же сказал, что все кончено. Она не сильно и страдает. С парнем каким-то в саду обнималась, когда я пришла.

Фил замер с вилкой у рта. Боль из эпицентра рванула в разные стороны. Рука упала обратно на стол, громко стукнув о тарелку. Стараясь сохранить бесстрастное выражение, спросил:

- Ты уверена?

- Ты сомневаешься в моем зрении или в моих умственных способностях? Ясно видела, сначала плакала, он ее утешал, а потом начал целовать. А она и не возражала. Потом меня увидела и смутилась.

Фил повторно налил полную рюмку, опрокидывая внутрь. Горло обожгло, снимая спазм. Теперь это не его дело. Она имеет право на другие отношения. Пусть ее хоть кто-то утешит. И кто этот «кто-то»? Перевёл взгляд на свои руки сжатые в кулаки. Расслабил. Нет, не при подчиненных. Потом, когда останется один.

В гостинице Полина попробовала напроситься к нему, но Фил ее бесцеремонно выставил.

Допил остатки коньяка и, едва держась на ногах, добрался до кровати. Мозги плавились от выпитого, от безумного напряжения последних часов. Упал лицом в подушку. Глаза щипало, но он не мог позволить слезам пролиться. Нет на них никакого права. Запираем все чувства глубоко внутри. Ни один человек не должен узнать о них. Тем более на работе. Для всех ничего не изменилось. Мимолетное увлечение прошло. А дальше он, как всегда один.

Незаметно отключился. Сон был кошмарный. Его всю ночь терзали какие-то монстры с лицом Маши, Полины, отца, матери и даже Елены Ивановны.

Лишь к утру отпустило, смог забыться.

Глава 25

Когда отец с матерью ушли в кабинет, Маша рухнула на кровать. Слез пока не было, но она знала, временно. Что произошло? Что это вообще могло быть?

Наверняка связанно с тем досье на Фила, которое однажды попало ей в руки. Что он сделал? Кто виноват в произошедшем?

Неужели между ним и отцом какая-то вражда? Тоже мне Монтекки и Капулетти. Нет, в двадцать первом веке не бывать этому. Не в ее семье!

Фил одумается и к утру точно вернется. У него же вещи и документы здесь. А главное - она, его королева. Он не может просто отказаться от нее. Успокоится и вернется. А может, предложит ей сбежать с ним. И она сбежит. Плевать на все. Вдруг четко поняла, что он ей нужен больше воздуха, как бы ни банально звучало. Нет его рядом, сразу ясно - без него ничего не нужно. Она боялась этого и попалась.

Не паниковать. Нужно лишь подождать. Наверняка он мучается точно так же. Похоже, папа тоже раньше утра не соизволит объясниться.

Легла в постель. Почему так тревожно? Сколько себя не убеждаешь, на сердце невыносимый груз. А вдруг все настолько серьезно, что Фил не сможет преодолеть свою неприязнь? Как он смотрел на нее! Как на воплощение своих кошмаров.

Маша заворочалась в кровати. А если он сделал что-то ужасное? Сможет ли простить его? Помнится, осуждала Оксану. А в этот момент поняла, что НИЧЕГО не имеет значения, если любишь.

Глянула на часы. Три. Где ж ты сейчас? Как ориентируешься в незнакомом городе? Повертела в руках телефон. Позвонить? Вроде бы его должен быть с собой.

Нет, рано. Забралась под подушку. Воображение рисовало ужасные картины на тему «если Фил не придет». Этих картин было великое множество. Несколько раз позволила себе помечтать о его появлении. И не одной идеи по поводу причины подобного поведения родителя и любимого. Сколько не ломала голову, ничего адекватного не могла придумать.

Когда стрелки показывали пять, сознание ненадолго отключилось, чтоб явится в виде ночного кошмара.

Во сне Фил кричал ей, чтоб никогда не приближалась к нему. Проснулась с воплем и бешеным сердцебиением. Схватила телефон. Ждать дальше не было сил. Время шесть. Где же он? Набрала номер, со страхом ожидая услышать родной голос. Гудки идут, но трубку не берет. И так два часа, в течение которых её сердце вымотано до предела. Каких только ужасов не придумала.

В начале девятого он, наконец, взял трубку. Его тихое «Машенька» уже было порадовало, но резко оборвалось.

- Фил, любимый, милый, ты где? Я звоню несколько часов… Фил! Что с тобой? Что случилось? Фил, родной мой, не молчи… - Маша сама не замечает, как срывается на рыдания. С одной стороны облегчение, что он ответил, что живой и здоровый, с другой – дикий страх ведь ничего не изменилось.

Она пытается достучаться до него, объяснить, что ничего не имеет значения, кроме их любви. Но в ответ на сердце камнями падают три слова: «прости», «забудь меня». Он понимает, что с ней только что сделал? Эти три слова буквально раздавили.

Маша лежала, раскинув руки в разные стороны, и тупо смотрела в голубой потолок любимой с детства комнаты. Из глаз текли соленые ручейки, а сердце выбивало барабанную дробь. Мозг отказывался думать.

В дверь постучали, но она не шевельнулась. Когда вошла мама, никак не отреагировала.

Елена Ивановна всхлипнула, глядя на дочь и упала на колени рядом. Ее глаза и до того были красными от слез, а сейчас снова наполнились обжигающей соленой влагой.

- Машенька, что ты творишь? Нельзя так из-за мужчины!

Маша перевела на нее невидящий взгляд.

- Где отец? – голос мертвый.

- Мы поругались, и я его выгнала. – Голос матери дрожит, но Машу ничего не трогает.

- А я? Мне никто не хочет рассказать?

- Машенька, девочка моя, дай нам время, все очень серьезно. Возможно, нам с отцом придется расстаться навсегда. – Елена Ивановна снова всхлипывает. Наверное, сей факт должен взволновать дочь, но Маша придавлена камнями. Чувства одеревенели. – Маша! Мы прожили двадцать лет вместе! Неужели не понимаешь? Мне в двадцать раз хуже, чем тебе.

Машу пробивает дрожь. Вот значит как? Если она не жила с Филом так долго, то ее чувства яйца выеденного не стоят?

Но скандалить нет сил.

- Скажите мне, в чем дело? – голос абсолютно лишен всяких эмоций. – Больше мне ничего от вас не нужно.

Мама качает головой и со слезами отворачивается.

- Я не могу. Маш, не проси, я должна смириться с этой мыслью. А он… он просил не говорить тебе… Андрей переживает за тебя… Я зла на него, обиженна, но не могу предать, он взял с меня слово, что ты услышишь все от него самого.

Маша не выдерживает.

- Мама, вы, пожалуйста, определитесь с этим человеком, который зовет себя моим отцом, вы за меня переживаете или я для вас пустое место!

- Не смей так говорить!

Маша подскочила с кровати, натянула валявшееся рядом платье.

- Вы лицемеры! Оба! – голос срывается на крик. – Я для вас никто! Для вас двоих важны только вы! Вы же двадцатьлетвместе! У вас любофф. А я так, пустышка! Мои чувства по сравнению с вашими пфф! Мне не нужно знать причины, почему меня бросил любимый мужчина! Я должна мучиться, пока вы будете готовы! Почему? – запал проходит и она добавляет еле слышно, - почему я для вас троих так мало значу?

Хватает сумку и телефон. Оставляет мать, подавленную и осунувшуюся. На секунду вспыхивает жалость, но тут же гаснет.

- Я вернусь, когда он соизволит со мной говорить. Раньше не ждите.

- Маша, стой! Маша!

Но ее несет к выходу, прочь из дома.

По пути решает отправиться к Тане. Возможно, родители одумаются, и не будут затягивать с ответом. Проторчала у подруги до обеда. Таня это вам не Ира. Ни допроса, ни комментариев. Полное принятие, как есть. Маша лишь аккуратно сообщила, что поругались все.

- Слушай, Тань, я карточку забыла дома. Деньги нужны. Давай пойдем туда, и ты попросишь у мамы. Она даст. Я не могу там появиться.

Они отправились вместе, но Маша не зашла во двор, осталась снаружи. Так чтоб не было видно. Мама сначала попыталась шантажировать подругу, но Маша покачала головой, мол, не сдавайся. Поэтому сдалась Елена Ивановна. Ушла в дом.

В это время подъехало такси, из него вышла элегантная брюнетка в чересчур открытом сарафане, даже для юга чересчур.

Это же Полина! Секретарь Филипа. Наверное, он послал. Сам не захотел появляться.

Вышла ей на встречу. Получила оценивающий взгляд с головы до ног.

Если сравнивать, то сравнение явно не в ее пользу. Полина ухожена от кончиков волос до кончиков ногтей. Идеальна.

- Надо же, рыжая ведьмочка сама меня встречает. Что ж не захватила вещи Фила?

Маша смешалась. Откуда эта стерва знает про рыжую ведьмочку? Он сказал? Воображение тут же нарисовало живую сценку: лежа в постели Фил рассказывает, как издевался над рыжей девственницей. Нет! Стоп! Такого не могло быть.

- Ах, так ты сегодня на побегушках? Шеф отправил за своими трусами забытыми?

Глаза брюнетки злобно сузились.

- Да, после совместной ночи переодеться не во что. А ты думала, где он был всю ночь?

Глаза Маши стали похожи на грозовые облака.

- Не ври, с…терва, тебя не было здесь!

Глаза же Полины довольно светились.

- Тебе почем знать? Я всегда при нем. За редким исключением. Пока такие мелкие связи появляются, я в стороне, но потом мы вместе. Меня устраивает.