Вильгельм задумался:

— Мне не хотелось бы, чтобы со стороны это выглядело так, будто я бросаюсь в распростертые объятия короля Англии, ликуя по поводу выпавшего на долю моей сестры счастья. Если мы обнадежим его величество и какое-то время подержим в ожидании, это может дать нам большие преимущества. Но главное, я намерен убедиться, что с леди Анной будут хорошо обращаться в Англии и обеспечат ей статус и положение, которых она заслуживает. Его величеству нужно дать понять, что в доме нашей почтенной матушки ее воспитали добродетельной. Меня беспокоит, как она будет жить королевой при дворе, который славится развратом. Имея в виду случившееся с другими женами короля, я должен быть уверен, что моя сестра будет счастлива.

Анна ощутила жаркую благодарность к Вильгельму, но доктор Олислегер, похоже, испытывал сомнения.

— Ваша милость, король, вероятно, не расположен к ожиданию. Он может обидеться на любую задержку с нашей стороны, и тогда мы утратим все преимущества, которые имеем, потому что брак не состоится. По моему скромному мнению, переговоры нужно завершить как можно скорее.

— Очень хорошо, — сказал Вильгельм. — Скажите послам, чтобы они явились в Клеве через два дня, и я приму их.


Прошло два дня, а Вильгельм по-прежнему мешкал в Дюссельдорфе. Только вечером он отправился в Клеве.

— По-моему, это выглядит грубостью с его стороны — заставлять послов ждать, — сказала Анна Эмили. Одетые в ночные сорочки, они сидели на кровати Анны и все не ложились спать. — Ему нужен этот союз, как и королю Генриху. Лучше бы они уже перестали играть в игры и обо всем договорились.

— Вам, похоже, начинает нравиться идея выйти замуж за короля, — заметила Эмили, сплетая в косу свои длинные волосы.

— Я не уверена, — призналась Анна. — Сперва я испугалась, но теперь вижу преимущества этого союза и хочу быть полезной Клеве.

— Благородная дева приносит себя в жертву ради своего народа! — провозгласила Эмили, закидывая косу за плечо.

— Что-то вроде этого, — улыбнулась Анна.

— Я буду скучать по вам, — сказала сестра, и у нее на глазах заблестели слезы.

— Я еще не уехала, и пока нет уверенности, что это произойдет, — ответила Анна, чувствуя, как сжалось у нее горло при мысли о расставании, возможно навсегда, с Клеве, с сестрой и со всеми, кого она любила.

Ее вырастили в понимании того, что однажды это произойдет. У нее на глазах Сибилла уехала в Саксонию, Анне тогда было всего четырнадцать лет; она знала, что ей самой повезло задержаться дома так надолго, но перспектива расставания с семьей и родной страной разбивала ей сердце. Она была уверена, что будет ужасно скучать по дому.

— Мы станем писать друг другу, и может быть, вы приедете навестить меня в Англию, — сказала Анна, стараясь придать голосу столько живости, сколько могла.

— Мне бы понравилось отправиться в Англию и стать королевой, — вздохнула Эмили.

— И выйти замуж за человека, который похоронил трех несчастных жен?

— Может, это они сделали его несчастным.

Анна задумалась:

— Полагаю, это возможно.

— Подумайте сами, — продолжила Эмили, откидываясь на подушку и потягиваясь, словно кошка. — Королю был нужен сын, поэтому он пытался развестись со своей первой женой, которая не смогла родить ему наследника, а та упрямо отказывалась давать согласие. Понятно, почему он на нее разгневался. Потом вторая жена, Анна Болейн, тоже не смогла произвести на свет сына и была неверна королю. Это измена. Она получила по заслугам. С третьей женой он был счастлив, и не его вина, что она умерла при родах. Разве не так?

— Так, — вынужденно согласилась Анна. — Но он намного старше меня — больше чем в два раза. Боюсь, я ему не понравлюсь, и, если так случится, меня ждет ужасная участь.

— Глупости, Анна! Любой мужчина был бы счастлив получить вас в жены. Король полюбит вас, как только увидит.

— Надеюсь, вы правы. Если я обрету любовь, какая была между нашими родителями, то буду вполне удовлетворена.

Эмили ушла спать. Оставшись одна, Анна долго лежала без сна и размышляла: очевидно, король расположен к ней и ищет счастья в браке. Если она ему понравится, постарается ничем его не обижать и будет вести себя так, что ее никто ни в чем не сможет упрекнуть или обвинить, и король Генрих не заметит ничего неладного в брачную ночь, тогда с ней все будет хорошо. Вероятно, она и сама встретит счастье. Ох, но сколько же тут «если»!


Вильгельм вернулся из Клеве. Анна расстроилась, узнав от матери, что он не встретился с послами, хотя и заставил их прождать невероятно долго. Следом за ним приехал доктор Олислегер, который поговорил-таки с англичанами. Когда Вильгельм призвал Анну в свой кабинет, чтобы она послушала, как прошла встреча, Олислегер уже был там и ждал ее.

— Миледи Анна, — начал он, — я, доктор Хограве и другие советники герцога имели долгую беседу с англичанами.

— Вы сами не поговорили с ними?! — с вызовом спросила Анна у брата.

— Вице-канцлер Олислегер, следуя моим указаниям, объяснил английским послам мое отсутствие. — Вильгельм слабо улыбнулся. — Нам не годится демонстрировать излишнее нетерпение.

Анна бросила на него недовольный взгляд. Его медлительность могла стоить Клеве выгодного союза.

— Я заверил английских посланников, — начал Олислегер, — что с нашей стороны нет намеренного затягивания переговоров. Но, сир, они продолжают вести себя так, будто король делает нам большое одолжение, и выражают изумление, что вы не спешите принять выпавшее на долю вашей сестры счастье. Они полагают, вы тянете время, чтобы выжать наиболее выгодные условия контракта из их господина.

— И они правы, — сказал Вильгельм. — Я не уверен, что могу позволить себе снабдить леди Анну достойным приданым. И хочу знать больше об условиях, которые предлагает король Генрих, и какое содержание он выделит ей для обеспечения ее нужд. После этого я определюсь с ответом.

— То же самое сказал послам и я, сир. А также сообщил им, как вы приказали, что они получат портреты обеих леди в течение четырнадцати дней.

— Обеих леди? — удивленно переспросила Анна.

— Да, мадам. Об этом просил король.

Анна строго взглянула на Вильгельма:

— Но я думала, речь шла только обо мне как о старшей сестре?

— Мне тоже преподносили это так, — ответил ей брат, — но его величество желает сделать выбор.

Анна не вполне сознавала, что почувствовала. С одной стороны, она испытала облегчение, — может быть, ей не придется покидать Клеве; с другой — ее гордость была немного уязвлена. Вдруг король решит, что Эмили нравится ему больше? Как унизительно это будет для Анны, если он предпочтет ей младшую сестру и та первой выйдет замуж! Впредь ее всегда будут считать отвергнутой невестой.

Вильгельм продолжил беседу с Олислегером, не обращая внимания на смятение сестры.

— Они могут взять портреты, написанные шесть лет назад.

— Нет, только не мой, прошу вас! — запротестовала Анна.

Ее изобразили в профиль, да к тому же в выбранной матерью гадкой шапке. Она выглядела какой-то толстой крестьянкой, и подбородок был слишком тяжелый. Ей не хотелось, чтобы король Генрих или кто угодно другой видел ее такой. Эмили была гораздо больше похожа на себя и явно выигрывала. Не было сомнений, кого выберет король.

Вильгельм нахмурился.

— Если мне будет позволено высказать свое мнение, — вмешался Олислегер, — тот портрет леди Анны показывает ее не такой, какая она есть.

Анна благодарно улыбнулась ему.

— Тогда мы должны заказать другой, — решил герцог, — и найти для этого самого лучшего художника.

— Я позабочусь об этом, — пообещал Олислегер.


Послы без толку сидели в Клеве уже пять недель. Даже курфюрст Саксонии начал терять терпение и прислал вице-канцлера Бурхарда, дабы тот побудил Вильгельма к продолжению переговоров. Вильгельм настоял, чтобы Анна и Эмили присутствовали, когда он принимал этого весьма почтенного и влиятельного государственного мужа, и устроил все так, что английские послы тоже стали свидетелями встречи. Анна собиралась с духом, желая произвести хорошее впечатление на англичан, но потом Вильгельм обмолвился, что послов не будут представлять ни ей, ни Эмили.

— Вы не пойдете общаться с гостями, будете стоять за моим креслом и обе оденетесь, как велит вам мать. Я попросил ее, чтобы вас обеих одели скромно и неброско.

Это означало, что их облачат в закрытые платья длиной от шеи до пят и огромные, украшенные перьями шляпы, которые будут затенять лица. «Да уж, — с горечью размышляла Анна, — трудно придумать для предполагаемых невест более не подобающий случаю наряд!»

— Мы похожи на пугал! — пожаловалась Эмили, когда они степенно шествовали в приемный зал.

— Послы решат, что Вильгельм прячет нас, потому что мы калеки или уродины, — в сердцах бросила Анна.

— У вашего брата есть свои соображения, — твердо заявила мать, и ее было не переубедить.


Вице-канцлер Бурхард, одетый в торжественную черную мантию, поклонился Вильгельму. У него было лицо уставшего от жизни человека, хитрые глаза и тяжелый двойной подбородок. Анна украдкой разглядывала английских послов, которые стояли в некотором отдалении. Главный среди них, доктор Уоттон, имел вытянутое лицо и казался с виду добряком. Все англичане смотрели на Анну и Эмили с нескрываемым интересом.

Аудиенция состояла из простого обмена любезностями. Только после обеда, когда Бурхард удалился с Вильгельмом и Олислегером в личный кабинет герцога, они занялись тем, ради чего собрались сегодня. Анна, сидевшая с Эмили и матерью за столом, наблюдала, как Вильгельм отвергает все попытки Бурхарда подтолкнуть его к одобрению союза.