— Почему королём? — удивилась Актис. — Ведь Картимандуя царица.

— Он хочет быть выше её. У британцев царь — это тот, кто повелевает лишь одним племенем, а король — двумя, тремя и больше. Но таких всего несколько. Видимо, в последнее время Венуция признали ещё какие-то народы. Его отец пикт, а мать — дочь царя ордовиков.

— Он совсем молодой, — задумчиво произнесла Актис.

Это не понравилось Клодию.

— Как это ты могла рассмотреть? — хмыкнул он.

— Когда ты говорил с ним.

Римляне продолжали медленно отступать, а бриганты преследовать их. Впереди показалась река. Легионеры прошли мимо того самого места, где в эту ночь стоял их лагерь, и встали у самой воды. Вот тут жители Эльбиона видимо уверились, что враг уходит на тот берег, не выдержали и разразились радостным кличем победы.

За несколько минут до этого Клодий как раз вступил в разговор с Вителием. Он убеждал его перейти реку, мотивируя это тем, что там можно дожидаться подхода основных сил.

— Подумай сам, — уверял командир седьмой когорты, — зачем нам вмешиваться во внутренние распри дикарей? Пусть они сами разберутся с этой подлой бабой. А мы сделаем вид, что опоздали. Венуций рано или поздно сам признает нашу власть. Просутаг и Боудикка убедят его сделать это. И не будет ничьей крови. Ни нашей, ни варварской. Разве не этому учили нас Август и Тиберий?

— Клянусь Геркулесом, ты прав, — вздохнул Вителий. — Но как тяжело отступать. Я не делал этого ни разу в жизни. Мой дед был орлоносцем нашего легиона, и он был первым римлянином, который ступил на эту землю. Сам великий Цезарь лично наградил его, когда тот первым бросился с корабля в атаку, когда все были в нерешительности. Он воодушевил их и прославил Девятый легион.

И в ту самую минуту, когда Вителий говорил эти слова, бритты нарушили торжественную тишину своим победным криком.

Краска прилила к голове Вителия.

— Нет! — вскричал он. — Клянусь Миртой, но мои люди и я больше не сдвинемся с места. Лучше все погибнем в сражении, чем вынесем этот позор. Смотри, Эллиан. Смотри, как они ликуют. Неужели твоё сердце не возмутится, видя это?

Клодий в душе проклял все на свете: и себя, и Вителия и варваров.

— Неужели ты останешься здесь? — спросил он.

— Да.

— А мне значит идти на тот берег? Зачем ты вынуждаешь меня к бесчестию?

— Ты не прав. Бесчестие ждёт нас на том берегу, а не на этом.

Что мог ответить Клодий. Как воин, он полностью разделял мысли Вителия. Но калёным железом жгла тревога за жену. Какие только проклятия не вызывал он на свою голову, за то что взял Актис в эту экспедицию.

Римский отряд повернулся спиной к реке и к величайшему изумлению варваров, снова пошел вперёд. Полминуты и он выстроился в боевом неприступном порядке в ста шагах от воды на той возвышенности, где ночевал в эту ночь.

Бриганты никак не ожидали такого поступка врага и чуть было не вплотную не подошли к ощетинившимся копьями римлянам. Но они вовремя остановились и крики радости и торжества сменились криками ярости и разочарования. Синие щиты были настолько близко, что легионеры видели злые и грозные лица их обладателей. Но более активных действий бритты не предпринимали. Римляне тоже не бросались в атаку, а словно ждали нападения. Две когорты и их вспомогательные войска стояли твердо и крепко, как столетний дуб, который британцы почитают больше остальных деревьев за его мощь и покорность.

Видимо варвары оценили эту мощь и силу легионеров, но они стали отступать и скоро вновь восстановили то расстояние между собой и римлянами, которое было прежде.

Увидев это, римляне стали несколько увереннее в себе и слегка расслабились.

Всадники слезли с лошадей, когорты чуть растянулись и разуплотнили ряды. Однако если бы возникла какая-то опасность, всё встало бы на свои места за считанные секунды. Римская армия была самой высоко-профессиональной в мире.

Томительно шло время. Клодий и Вителий уже три раза обсуждали, что делать дальше, но так и не пришли к общему мнению. Клодий всё ещё держался точки зрения, что надо уходить. Другой командир был уверен, что надо идти в Эбурак. Построиться двумя колоннами и идти боевым маршем.

Это было неплохое решение. Хотя бы половина, но пробилась в город Картимандуи, но за разговорами было упущено время, и до наступления темноты, римляне не дошли бы до цели, да к тому же слишком много на этом пути хороших мест для засад, оврагов, лесов и низин. Проводники были ненадёжны. Но отступить за реку Вителий наотрез отказывался. Клодий клял его за упрямство. За одно клял и Петилия Цериала, за то, что легат не назначил для этой экспедиции одного командира. Они оба должны были подчиняться Кубону по прибытии. Но где он этот Кубон? Делить отряд было опасно. Вителия разобьют быстро, да и его седьмая когорта легко может стать добычей конницы.

То, что происходило вокруг, конечно, волновало Актис, но не слишком сильно. Она мало разбиралась в обстановке и была абсолютно уверена в том, что Клодий решит все проблемы без особого труда. Её даже раздражала эта глупая задержка, и то, что супруг слишком много разговаривает с префектом Вителием, а не с ней. Легионеры с иронией поглядывали на подругу своего командира, и украдкой перешёптывались друг с другом. Приближался вечер. Варвары стали отходить и вскоре вовсе скрылись из виду. Римляне облегчённо вздохнули. Все прекрасно понимали, что британцы никуда не ушли, что они здесь рядом. Но так уж устроен человек, что если не видит воочию грозившую ему опасность, то меньше беспокоится. Теперь можно было отдохнуть. Вновь были расставлены посты и посланцы-разведчики. Оставив две сотни в резерве, командиры велели всем остальным отдыхать. Тут же задымились костры, люди стали готовить пищу, многие воины, чувствуя впереди бессонную ночь, повалились на землю.

Парменио, седоусый центурион предложил и Актис тоже прилечь на попону, которую, он аккуратно постелил на том месте, где росло много травы. А когда молоденький офицер, поблагодарил ветерана и прилёг, то центурион укрыл его своим плащом.

Клодию было не до Актис. Он и Вителий, собрав всех центурионов и командиров конных отрядов, в деталях обсуждали поход на Эбурак, который был назначен на завтра. Выступать было решено часа в два-три после полуночи, как только рассеется ночная мгла. А сейчас всем было велено отдыхать и набираться сил.

С каждой минутой становилось темнее. Римляне постарались разжечь больше костров. Всех снедала тревога и возбуждение предстоящим походом одновременно то, что без стычек не обойдётся ни у кого не вызывало сомнения.

Ставить командирский шатер сейчас не имело смысла, и Клодий всё-таки приказал натянуть для него обыкновенную палатку.

— Центурион Гай Петилий!

Этот крик разбудил Актис, и она не сразу поняла, что обращаются к ней. Наконец она вспомнила, что является племянником легата Девятого легиона и уставилась на говорившего.

— Тебя зовут, префект, — сказал, еле сдерживая улыбку, легионер с выбритым до синевы подбородком.

Актис обрадовалась, что наконец-то вспомнили о ней, и побежала к палатке Клодия. Там уже её ждали страстные объятия и нежные поцелуи.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Темнота наступила неожиданно. Римляне не жалели дров, чтобы рассеять мглу, поэтому не щадя рубили целые деревья. Что-то грозное и тревожное стояло в воздухе. Легионеры, одни спали, другие бодрствовали, но все были до предела напряжены. Отряд готовился к самому худшему. Везде была тревога.

Была она и в палатке Клодия.

— Как ты думаешь, они нападут на нас? — озабоченно спрашивала Актис.

— Кто их знает? — пожал плечами Клодий. — Только Венуций сказал, чтобы мы ушли за реку до полуночи. Ты не бойся, они не посмеют смерить нашу силу. В любом случае мы их разобьем.

— А я и не боюсь, когда ты рядом со мной. Главное не отходи от меня ни на шаг.

— Не волнуйся, я не выпущу тебя из виду ни на минуту.

Тут Клодия окликнули наружу. Когда префект вышел из палатки, за ним неотступно появился центурион Гай Петилий, и их взору предстал Барк — командир галлов.

— Командир, — сказал он, — плохие новости.

— Говори.

— Наши проводники сбежали.

Как сбежали!.. — поразился Клодий, — ведь я приказал не спускать с них глаз.

— Мы караулили их очень тщательно, но они вдруг исчезли. Совсем недавно.

— О, Юпитер, — пробормотал Клодий, — зачем ты нас караешь! Теперь наше положение совсем мне не нравится. Актис широко раскрыв глаза, смотрела на Барка.

— Надо что-то делать, — продолжал Эллиан. — А префекту второй когорты сообщили об этом? — Да.

— И что он сказал?

— Он велел поймать беглецов и распять их на деревьях.

— Шутник, — усмехнулся Клодий. — Как можно поймать мышь в пшеничном поле? Я пойду к нему.

Через минуту он и Актис уже стояли перед Вителием. Префект второй когорты и в этот раз посмотрел на Актис неприязненно.

— Тебе доложили о бегстве проводников? — сразу начал разговор Клодий.

— Да, но разве это что-то меняет?

— Разумеется. Теперь противник будет знать все о нас и о наших планах.

— Ничего, никто не узнает.

— Значит, ты так и не поменял своего решения?

— Нет. Ведь я из рода Публиев. А они никогда не нарушали своих клятв. Зря ты пытаешься что-то изменить. Уже поздно что-либо менять. Прошло уже полтора часа, как миновала середина ночи. Война началась.

Клодий круто развернулся и пошел к своим.

— Через час выступаем!

Догнал его крик Вителия. Актис неотступно семенила за мужем, не в силах приноровиться к его широкому шагу.

Прошло еще полчаса. Больше уже никто не спал. Легионеры тщательно готовились к походу. Чистили оружие, затягивали на панцирях и обуви ремни, проверяли, прочно ли сидит на голове шлем, не болтается ли на руке щит. От всех этих мелочей будет зависеть жизнь в бою, и поэтому никто не ленился. Но тут произошло нечто, что заставило вздрогнуть самые мужественные сердца. Темнота рассеивается в это время года рано, и когда посветлело, то кто-то из римлян вдруг вскрикнул: