— Я хочу говорить с королём, — с почтением, но не теряя достоинства, спросила она.

— Что ты хочешь узнать? — Венуций был удивлён словами девушки, которая молчала четыре дня и лишь бросала не него огненные взгляды, полные, как казалось бриганту, ненависти.

— Ты увозишь меня всё дальше и дальше. Когда же ты думаешь отпустить меня на свободу?

— О какой свободе может идти речь, если я взял тебя в бою?

Актис растерялась.

— Ты же обещал отпустить меня за выкуп.

— Разве? Я что-то не помню, чтобы давал подобное обещание. Я лишь мог подумать об этом. А о выкупе говорила ты.

Действительно, Актис вспомнила, что Венуций ничего об этом не говорил, и её настроение сразу изменилось. Всё вокруг сразу же стало враждебным и ненавистным. Всё. Абсолютно всё. Кроме короля. Как ни странно, к нему она не почувствовала особой ненависти. Варвар держался так просто и в то же время так благородно, как редко держали себя даже сенаторы в Риме. И обликом, и спокойствием Венуций походил на Клодия. Актис бессознательно доверяла ему. Тем не менее, после последних слов она наградила бриганта таким укоряющим и сердитым взглядом, наполненным искренним возмущением, что король-изгнанник не выдержал и, дернув узду коня, умчался прочь от своего боевого трофея.

Теперь Актис и впрямь забеспокоилась. Беззаботность быстро слетела с её безмятежного личика, на смену ей пришла задумчивость. Сердце охватила тоска. Актис вспомнила Клодия, порадовалась, что он жив, возблагодарила небо за его спасение, вспомнила о том, как супруг далек от неё и залилась слезами. С удивлением смотрели на неё британцы, ещё недавно весёлую и ликующую в предвкушении свободы, а теперь пришедшую в отчаяние.

Но слёзы высохли сами собой, когда она увидела ужасную картину. Её повозка поравнялась с крестьянской телегой, на которой Актис увидала остальных пленников-римлян. Все они, а их было девять человек, были из когорты её мужа. Пленники были связаны по рукам и ногам, и охранял их целый отряд бриттов. Почти все они были ранены. Грязные повязки с засохшей кровью, рваная одежда и понурые безучастно головы потрясли девушку.

Пленники сидели в повозке без военной амуниции, оставшись лишь в грязных и кровавых туниках. Никто не знал, что будет с ними, как с ними поступят варвары. Изнурительный бой лишил римлян сил, а поражение повергло солдат в безучастное созерцание проплывающей мимо них действительности. Пожилой легионер, тихо Стонавший от многочисленных ран, полученных в сражении, как только увидел Актис, постарался улыбнуться девушке, ободряя её, и собрав все силы, крикнул:

— Эллиан, наш командир, жив. Он не оставит нас в беде.

Актис прижала руки к груди и со слезами на глазах кивнула воину в ответ. Да, он спасёт нас, — прошептала она про себя, не решаясь крикнуть во весь голос о своей надежде на скорое освобождение.

Среди пленников один из воинов медленно поднял голову, взглянул на легионера, годившегося ему в отцы, который только что постарался вселить надежду в Актис, и избитыми в кровь губами чуть слышно проговорил:

— Мы все умрём у этих дикарей. Они ни кого не щадят, — и опять потупив взор, предался своим тягостным раздумьям.

Пожилой воин не ответил, отвёл взгляд в сторону и задумался о чём-то своём.

Актис не расслышала, что сказал молодой воин, ибо телега с пленниками, дребезжа на ухабах, укатилась уже далеко вперёд. Дорога вела на север, всё дальше и дальше от того места, где кипела битва. Дикий и суровый был этот край. Ещё ни одному римлянину не удавалось посетить эти дремучие леса, через которые приходилось двигаться воинам вождя бригантов.

Конвой, охранявший пленников, уменьшился наполовину. Венуций хотел уже ограничиться несколькими разведчиками и заменить ими дозорные конные отряды, которые высылались на пять-десять миль в разные стороны, чтобы обезопасить себя от неожиданной атаки врага, но седовласый бритт, друг отца Венуция, дал совет не терять бдительности даже в этой глухой и непроходимой местности.

— Картимандуя способна на всё, — добавил знатный князь племени бригантов. И король варваров внял предостережениям бывалого воина.

Прошло пять дней, как пленников везли на север. Позади топкие болота, позади леса с нетронутым в них зверем, позади крутые склоны и холмы.

На рассвете шестого дня пути открылась убегающая вдаль зелёная долина. Когда спустились с очередного холма, неизвестно откуда стали появляться люди, обнажённые по пояс и одетые в короткие штаны. Ими оказались воины, которые были первой стражей, охранявшей поселение варваров. С лёгкими кольями наперевес, прижимая к груди небольшие щиты, обтянутые кожей, они громким кличем приветствовали своего славного короля, неустрашимого Венуция.

Вскоре показалось и поселение варваров. Бриганты называли его Сегедун. Оно было расположено на высоком обширном холме. С трёх сторон его окружали две реки, хотя и небольшие, но с крутыми и отвесными берегами. Перед самым поселением был прорыт глубокий ров в три метра шириной. Месторасположение резиденции короля Венуция было очень удобно вырыто, чтобы защититься от вторжения соседних племён. Никто пока ещё до поры, до времени и не думал, что римские солдаты дойдут до этих мест.

Весть летит быстро, а радостная весть ещё быстрее. И вот с ближайших деревень стекается простой люд. Ещё недавно, каких-то лет пятьдесят назад главным источником пропитания была охота, а теперь уже земля-кормилица даёт урожаи хлеба, переводя варваров на оседлый образ жизни.

Начали подниматься вверх по крутому склону по единственной дороге, ведущей к городу. Подъём был настолько крут, что возницам приходилось спрыгивать с повозок и, беря лошадей за узду, вести их за собой. Повозки одна за другой проехали в ворота. Усталые всадники спешивались, обессиленные утомительным длительным переходом пехотинцы валились с ног.

Весь город и жители окрестных деревень с нетерпением ожидали, каков же результат сражения с римлянами. Не встречали своих доблестных воинов лишь дряхлые старики да грудные младенцы, оставшиеся в домах.

Проехала телега с пленниками. Гул торжества победы пронёсся по толпе варваров.

Огромную повозку, до верха нагруженную трупами павших в сражении варваров, тащила за собой пара гнедых низкорослых лошадей. Повозка проехала несколько метров по площади, на которой собрался почти весь люд, оставшийся преданным королю Венуцию, и остановилась. Вслед за нею ещё почти дюжина других экипажей с телегами мёртвых бригантов и их союзников въехала на городскую площадь.

Рой мух облепил изуродованные в битве тела. Насекомые садились на лица, обезображенные до неузнаваемости под воздействием полученных ран и стремительного процесса разложения, и ненасытно впивались своими хоботками в гниющие трупы людей. Уже множество червей поедало человеческую плоть.

Вздох смятения и отчаяния пролетел среди варваров, едва только люди поняли, какой ценой досталась победа над римлянами.

Король Венуций на великолепном коне проскакал в сопровождении своего младшего брата, и оруженосца к центру площади, где его поджидала знать племени и верховные друиды. Тут же стояли и деревянные идолы — покровители бригантов. Выйдя на середину площади, Венуций обратился с речью к соплеменникам, в которой он поведал о том, что произошло во время отсутствия воинов непобедимого племени бригантов вдали от родных мест. Затем вождь и князь варваров приказал привести пленников-римлян в доказательство своей победы над поработителями свободной Британии.

Послышался лязг цепей.

Грубо подталкивая пленников копьями, бриганты повели их мимо бушующей толпы. Один из пленников совсем обессилел, и ему помогали идти два его товарища, также изнемогающие от ран и голода, как и он сам.

Актис шла во главе процессии пленников. Крики варваров оглушили её. Она брела вперёд в полуобморочном состоянии, совершенно не замечая и не слыша ничего вокруг. Она не почувствовала даже боли, когда огромный комок грязи ударился в её спину. Вслед за словами проклятий римлянам, в пленников полетели всевозможные предметы, которые варвары нашли под рукой. Ещё чуть-чуть, и взбешенная толпа растерзала бы горстку узников. Но тут король Венуций призвал соплеменников к спокойствию и, указывая на римлян, сказал:

— Мой народ! Я понимаю вас. Но ещё не время суда над чужестранцами. На празднике Быка боги потребуют жертв, а что я им отдам? Разве эта добыча не достойна того, чтобы порадовать мать богов — Бригантию?

Подданные короля, поднимая руки к небу и бряцая оружием, одобрили решение Венуция.

Пленников провели к небольшому жилищу с соломенной крышей и там заперли на засов.

— Ты поступаешь по заветам предков, храбрый король Венуций! Мы, друиды, одобряем твою волю — принести римлян в жертву нашим всемогущим и всемилостивым богам.

Венуций обернулся на голос говорившего. Перед ним стоял Мэрлок, главный друид племени бригантов. Именно он вдохновил Венуция на бой с римлянами и заставил его дать перед богами и перед предками священную клятву, — стать достойным преемником дела легендарного Каратака.

— Авторитет уважаемых друидов для меня непререкаем, великий Мэрлок. Мои самые лучшие воины пали в сражении с римлянами, но я и сейчас не смею возвысить свой голос против тех, кто знает прошлое и предвидит будущее Британии и нашего народа. Боги отблагодарят тебя, доблестный Венуций. Соседние племена узнают о твоей победе и вскоре встанут под твои знамёна. И ты будешь не один! Вся Британия пойдёт за тобой. Теперь же ты должен послать гонцов в дружественные нам общины и потребовать к себе новых воинов. Наши потери тогда восполнятся, и ты победишь Рим!

— Сначала я расправлюсь с Картимандуей! — изо всей силы сжимая рукоять меча, решительно сказал Венуций.

— Конечно! Картимандуя не только унизила тебя, но она к тому же на стороне наших заклятых врагов. Настанет день, когда ты казнишь её за все преступления. До меня дошли слухи, что народ недоволен её правлением. Наберись терпения, отважный король бригантов, скоро ты будешь править в Эбураке.