Я стояла перед высокими воротами особняка, стиснув в кулаке подарки Пратимы. Вместо Малати теперь здесь буду жить я, только не хозяйкой, а рабыней.

Как приобретенный на рынке товар, служитель передал меня слуге и сел в паланкин.

Провожая к дому, слуга держался поодаль и постоянно кланялся, но преувеличенное почтение не могло изменить того факта, что я собственность. Меня купили, как кухонный горшок.

Во внутреннем дворе провожатый опять сменился – место слуги занял богато, я бы даже сказала слишком богато одетый мужчина. Из-за множества складок его шаровары скорее напоминали юбку и еле помещались под длинной расшитой золотой нитью туникой, а края жилета украшал мелкий жемчуг.

– Нейса-джи? – он старался выглядеть высокомерно, но по сжимающимся и разжимающимся усеянным перстнями пальцам, было видно, что нервничает. – Я старший над гаремом. Идите за мной.

Мы пересекли двор, поднялись на галерею, свернули в коридор, потом еще в один, снова спустились еще в один двор и подошли к выложенным яркой мозаикой воротам, около которых стояли стражники с пиками. Они нам не препятствовали, мы прошли дальше и попали в лабиринт переходов, миновав который, оказались в еще одном внутреннем дворике, в центре которого красовался пруд с фонтаном, а вокруг него сидели женщины и бегали дети.

Едва мы вошли, женщины вскочили и подозвали детей.

– Нейса-джи, – представил меня надсмотрщик и обвел взглядом прижимающих к себе детей женщин. – Она будет охранять ваш покой от всех, кроме вашего господина. Близко к ней не подходите, она ядовита, – женщины отшатнулись, а он посмотрел на меня свысока и густые усы дрогнули, словно в усмешке.

Кажется, мое появление его не обрадовало.

– Я провожу вас в покои, – он указал вверх.

Я подняла голову – в небо ярусами уходили террасы. Возможно, мне показалось, но чем выше, тем они становились уже.

– Ваши покои на самом верху, – в медовом голосе проскользнули язвительные нотки.

Я окинула его оценивающим взглядом – нет, моим союзником он не станет – и снова посмотрела наверх.

– Отлично, – постаралась ответить как можно более жизнерадостно. – Сверху будет прекрасно все видно. А вы?..

– Гопал-джи к вашим услугам, – он сказал это таким тоном, что как-то сразу стало понятно – помощи от него не дождусь. Ну и ладно.

Я постаралась не унывать и легко взлетела по лестнице, торопясь познакомиться со своими покоями, а раздающееся за спиной натужное пыхтение даже радовало.

Моя терраса, действительно, оказалось самой маленькой, но это ничуть не расстроило. Зато комната за резными дверями была только моя. Естественно – кто захочет жить с ядовитой девушкой. Я тихо радовалась – в храме о такой роскоши даже мечтать не приходилось.

Распахнула дверцы шкафа и обомлела – на полках, пестря яркими красками и подмигивая украшениями, возвышались стопки одежды. Но я же не жена и не наложница. Зачем мне столько нарядов? Такое изобилие скорее насторожило, чем обрадовало. Столик с горящим под солнечными лучами медным кувшином и пиалой. Блюдо с виноградом – что уж говорить, к моему прибытию подготовились. И чем больше я в этом убеждалась, тем тревожнее становилось.

Широкая кровать с ворохом ярких подушек и стопкой циновок после храма показалось царским ложем, при этой мысли я содрогнулась. Вспомнив о бывших хозяевах дома.

Но больше всего меня заинтересовала ажурная решетка, сквозь которую проникало вечернее солнце.

Как и предполагала, это было окно, скрывающее от посторонних взглядов обитательниц гарема. а за ним… сливаясь с небом, простиралось море.

По мере того, как садилось солнце, вода стремительно темнела, а я продолжала стоять и смотреть.

Жалела ли, что не воспользовалась предложением Ману? Наверное, нет. По крайней мере, здесь все знают, что связываться со мной опасно, и, возможно, мне не придется это демонстрировать.

Подумав о собственной ядовитости, я вспомнила и про подарки Пратимы. Разжав стиснутые кулаки, посмотрела сколько во флаконе снадобья. Хватит, но ненадолго. Надо как-то пополнить запас трав, да и косметика скоро понадобится. К моей радости, наставница не забыла и самое главное мое сокровище – зеркальце. Бережно развернула тряпицу и протерла искривленную поверхность. Из отражения на меня смотрела девушка с распухшими губами, кое-где покрытыми подсохшей коркой. Под глазом красовался синяк и одна щека была поцарапана. Кто так потрудился, Лила или Ратна, я не знала. Радовало лишь, что с рассеченной щекой Лила больше не сможет быть жрицей, а Ратна так и не прошла посвящение. Скорее всего, ее не выгонят, но к жрицам, с первого раза не прошедшим посвящение, все относятся с предубеждением. И это клеймо останется с ней навсегда.

Я поставила флакончик и коробочку с мазью на самую верхнюю полку и обернулась на скрип двери.

– Госпожа, – на пороге стояла девочка еще младше меня в простеньком сари и заплетенными в косу волосами.

От удивления, что так обращаются к рабыне я даже растерялась.

– Господин желает сегодня вечером видеть наложниц, – она нерешительно переминалась, но блестящий любопытством взгляд обшаривал всю комнату.

– И что от меня требуется? – не понимала я.

Черные глаза удивленно раскрылись, а неухоженные брови подпрыгнули к волосам.

– Вы же их будете сопровождать, – она сказала это как нечто очевидное, и я почувствовала себя очень глупой.

– Да-да, разумеется, – пробормотала я.

– Какую одежду приготовить, пока вы купаетесь? – девушка продолжала крутить любопытным носом, уж очень ей не терпелось залезть в мой шкаф. Что будет, если она по глупости попробует содержимое флакончика, думать не хотелось.

– Ты знаешь, что я ядовитая? – строго спросила я. – И касаться моих вещей опасно, ты можешь умереть.

– Так вы же еще ничего не успели надеть – все новое, – невинно заметила она.

«Вот ведь, проныра».

Я нахмурилась, а девушка виновато отступила.

– Простите, госпожа.

– Проводи меня в купальни, – я решила не начинать новую жизнь с ссор и, распахнув дверцы шкафа, сняла первую же, попавшуюся в руки стопку.

– Конечно, – девчонка снова просияла. – Наложницы уже искупались и сейчас готовятся, так что вам никто не помешает. Я буду у вас убирать и приносить кушанья. Если что-то надо, обращайтесь – продолжала тараторить она.

Служанка у рабыни – я мысленно усмехнулась. Даже в храме у меня не было личной служанки, правда, там мне помогали мыться, здесь же, чтобы не опровергать окружающие меня слухи, придется обходиться самой. Верить здесь я никому не могла.

Выйдя на балкон, я невольно посмотрела вниз – у фонтана столпились ярко одетые женщины, и от стен отражались их возбужденные голоса.

Увидев меня, они сразу отвели глаза, словно даже один взгляд может им повредить. Только одна пожилая женщина, ей должно быть было уже дождей тридцать – Раздавшаяся талия, вислый живот и большие мягкие груди позволяли думать, что она не один раз стала матерью – кривила полные губы и сверлила меня пристальным взглядом густо подведенных сурьмой глаз. К ее коленям не прижималась многочисленная малышня – видимо, ее дети уже взрослые… или же умерли.

– Это старшая жена, – шепнула девушка, когда мы проходили мимо фонтана. – С ней лучше не ссориться.

– Это будет зависеть от того, как она соблюдает правила гарема. Как я понимаю, сохранять порядок и неприкосновенность обитательниц – это и есть моя задача?

Девушка что-то невразумительно промычала, как я поняла не очень одобрительное.

Мы нырнули в коридор и через некоторое время оказались в еще одном дворике с апельсиновыми и лимонными деревьями, а в их тени располагались купальни. Здесь же, на каменных скамьях лежали девушки, а служанки растирали маслами их кожу, и голова кружилась от витающих в воздухе цитрусовых, кокосовых, миндальных, жасминовых и розовых ароматов.

Девушки весело щебетали, предвкушая предстоящее развлечение и гадая, кого господин пригласил в гости.

– Марна! Кого это ты привела? Новая рабыня? – заметив нас, спросила одна из них и оценивающе меня осмотрела, задержавшись на разбитых губах и ссадинах.

Значит, мою служанку зовут Марна.

– Она будет охранять гарем. Чтобы никто посторонний не проник и причинил вам вреда, – сказала Марна и многозначительно на них посмотрела.

Девушки загомонили чуть тише, а я никак не могла понять и, погрузившись в воду, спросила:

– Объясни. Девушки говорили о гостях и о том, что будут их развлекать. Но, если они в гареме господина, разве может их видеть кто-то еще?

– Так ведь они не жены, – как очевидную истину сказала Марна и, подавая мыло, недоуменно на меня посмотрела.

– Не поняла, – еще больше обескуражила я служанку.

– Чему вас учат в вашем храме?! – всплеснула она руками и, повинуясь моему жесту, подала кокосовое масло. – Здесь не все жены господина, – как малолетнему ребенку, поясняла она, пока я осторожно смазывала маслом ссадину на щеке. – Жены только те, что были у фонтана. Они занимают здесь самое высокое положение. А эти, – она кивнула на девушек, – наложницы. По статусу немного выше обычных рабынь. Если господин захочет, то может предложить их своим гостям. Уж лучше быть наложницей, чем женой, которая не смогла подарить наследника, – Марна широко ухмыльнулась, а я медленно выдохнула сквозь стиснутые зубы и еще раз поблагодарила Мать за свое положение.

Наложницы закончили и вернулись в покои завершать подготовку, я же воспользовалась одиночеством и постаралась собраться с мыслями.

Слишком быстро стала меняться моя жизнь. Еще совсем недавно я думала, что стану свободной, потом оказалась в шаге от смерти, а сейчас, не будучи ни женой, ни наложницей принимаю ванну в гареме. Что меня ждет на приеме у нынешнего моего хозяина?

– Ты можешь идти, – не открывая глаз, сказала я Марне.

– Я подожду, – ответила она. – Так это правда, что вы можете убить одним прикосновением? – от нетерпения услышать ответ, она даже приблизилась ко мне.