Горящие свечи создавали уют и наполняли ощущением покоя. Не торопясь, я сняла браслеты и аккуратно положила в шкаф, рядом, поблескивая, свернулся и пояс – кроме яда, это все мое оружие.

Уже закрывая дверцы, вспомнила о наставлениях Пратимы и отмерила в пиалу каплю мутноватой жидкости из флакона. А когда оставшееся место заполнила водой, в дверь постучали, и в образовавшейся щелке показался любопытный нос Марны.

– Я приготовлю вас ко сну, – осчастливила она меня, наблюдая, как пью мелкими глотками.

– Каким образом? – поинтересовалась я. – Ты же не можешь ко мне прикасаться.

– А? – Марна оторвалась от разглядывания винограда, посмотрела на меня, а потом снова вернулась к сочным ягодам. – Я… я подготовлю постель, – она махнула на стопку циновок, но не сдвинулась с места.

– Хочешь? – кивнула я на блюдо. В животе сосало, но я решила потерпеть. – Я его еще не трогала, оторви себе веточку.

Я и моргнуть не успела, как Марна подбежала к столику, ухватила пригоршню ягод и все сразу затолкала их в рот, словно опасаясь, что я передумаю. Ее щеки стали такими круглыми, что почти закрыли глаза, и Марна, не теряя времени и усердно жуя, старательно расстилала циновки.

– А что ты обычно ешь? – я тоже отщипнула ягодку.

– Чечевицу, овощи, – с трудом разобрала я, а Марна подставила ладони, ловя выпавшие ягоды. – На праздники сладости, – она снова покосилась на соблазнительно поблескивающие зеленые бока.

– Завтра еще дам, – пообещала я. – И всегда так кормили? При прежних хозяевах тоже?

Марна метнула испуганный взгляд на дверь, мучительно сглотнув, протолкнула в горло все, что не успела прожевать и поспешно затараторила:

– Господин очень хороший. Он очень добр ко всем. После смерти старшего господина, он позволил его женам, тем, кто захотел, совершить обряд сати, – веско, словно решающий аргумент, высказала Марна. – А вы откуда знаете, что был другой хозяин? Он и его сын погибли, когда на дом напали разбойники – какое счастье, что они не добрались до гарема – еще до вашего появления, – Марна внимательно на меня смотрела.

Я прикусила язык, но поздно. Конечно, вряд ли служанки и обитательницы гарема в курсе, что тогда произошло в парадном зале.

– Женам даже проститься не позволили, настолько были обезображены тела, – меж тем продолжала причитать Марна.

– Слышала на приеме. Гости между собой говорили о прежнем хозяине, – постаралась я скрыть промах.

– Гости? – глаза служанки заинтересованно сверкнули. – Ой! Вы же были на приме! Пожалуйста, расскажите, что там было? Я их ни разу не видела, даже прислуживать не позволили.

Я рассказывала об убранстве покоев, о густоте ковра. О курящихся благовониях и подаваемых кушаньях. Описывала одежду мужчин, их лица, повадки и голоса, а Марна, присев на пол у настила, слушала, приоткрыв рот. Интересно, в каком возрасте она сюда попала, что каждое мое слово для нее в диковинку.

Когда я закончила, Марна уже сладко посапывала, положив голову на сложенные руки. Я прикрыла ее шалью и улеглась сама. Было непривычно просторно и одиноко. Не хватало знакомой тесноты и тепла Малати, и от того, что больше ее не увижу, на подушку скатилась сначала одна слезинка, потом вторая, а за ней полились и остальные.

Стараясь не всхлипывать, чтобы не разбудить служанку, я наконец-то могла поплакать. По подружке, по потерянному шансу на свободу, по морю, что плескалось за стеной, такое же недостижимое, как и когда я жила дома, среди песков.

Слезы все лились и лились, принося успокоение, и вскоре я заснула.

Глава 17. Гаремный беспорядок

– Нейса-джи, Нейса-джи! – через одеяло трясла меня Марна. – Вставайте. Скоро вернутся наложницы. Их надо встретить.

Служанка уже успела переменить одежду и принести творожный пудинг с кокосом и изюмом.

– Успею посетить купальни? – приглаживая волосы, спросила я, пока Марна собирала все покрывала.

– Нет. Извините. Я проспала и не разбудила вас, – она виновато потупилась.

– Ничего страшного, – я завязала волосы в узел и, пока жевала лист бетеля, сменила сари на более простое, после чего сполоснула рот водой. – Пойдем?

Марна торопливо собрала покрывалом сброшенный наряд и, кивнув, направилась к двери.

Гарем еще спал, тихо шептал фонтан, освежая еще прохладный с ночи воздух. Солнце, проникая сквозь узор решетки, окрашивало белые стены жемчужно-розовым и весело играло бликами в торопливых струях. Наверху же, синеватые сумерки еще старались уцепиться за гладкие балясины балконов.

Мы неслышно спускались по лестнице, а я не уставала любоваться игрой света и тени, когда показалось, что на одной из галерей промелькнул силуэт и снова исчез за каменным выступом.

– Кто встает в такую рань? – я недоуменно повернулась к Марне, но она молчала и старательно отводила взгляд.

– Почему ты молчишь? Ты что-то от меня скрываешь? – я остановилась на ступеньке и перегородила служанке дорогу.

Марна затравленно осматривалась, выискивая путь на свободу, но продолжала молчать.

– Ты же знаешь, что меня взяли поддерживать порядок в гареме, я должна знать, что здесь происходит. Если сейчас же не скажешь, то я поднимусь и посмотрю. Возможно, разбужу одну из жен господина. Ты этого хочешь? – я сделала шаг вперед, а Марна, отступая, поднялась на ступеньку.

– А что вы сделаете, когда узнаете? Скажете господину Марвари? – Марна метнула один короткий взгляд туда, где мне почудилось движение и, не мигая, уставилась на меня.

– Не-ет, – прищурившись, протянула я. – Сначала выясню как может чужак сюда проникнуть и прекращу подобные посещения. Ты же понимаешь, что это моя обязанность.

– Здесь много женщин… – неуверенно начала Марна. – И у господина на всех просто не хватает времени. Наложницы хоть иногда гостей развлекают, а некоторые жены годами ждут его благосклонности. Вот и ищут утешения, – она смущенно улыбнулась, а щеки зарозовели.

Я же еле сдержала дрожь, не понимая, как кто-то может добровольно искать близости с мужчиной. Кроме тошноты эта мыль не вызывала у меня больше ничего. Я полагала, что женщины счастливы жить здесь в сытости и уходе, да еще когда муж практически забыл о твоем существовании, но оказалось, что кого-то тяготит это положение.

Разбираться в их странностях не хотелось – моя задача охранять обитательниц гарема. Этим и буду заниматься.

– Перед сном покажешь мне, как сюда пробираются посетители, – предупредила я Марну и пошла к резным дверям, а она побежала в прачечную.

Сонную негу пустых коридоров и замерших на стенах любовников не тревожил звук моих шагов, только тусклый свет свечи нехотя разгонял царящую здесь темноту.

Опираясь на пики, у дверей дремала стажа, и я, практически не дыши, приоткрыла дверь и скользнула в зал, где вчера танцевали наложницы. Слуги еще не успели прибрать, и поднимающее солнце безжалостно высвечивало лужи от разлитых напитков и измятые фрукты, а взирающие сверху изображения безуспешно пытались спрятать наготу остатками тающей темноты.

В утреннем свете они казались еще более розовыми и непристойными. Я поморщилась и отвернулась. Я пришла сюда не рассматривать рисунки, а найти выход из гаремной части дома.

Как жаль, что беспокоясь за судьбу Малати, я не заметила, куда мужчины увели девушек. Я неслышно двинулась вдоль стен, стараясь найти в скользких складках драпировок потайную дверь и чувствуя, как с потолка за мной неотступно следят нарисованные хмельные глаза.

Наверное, я бы так ничего и не нашла, но вскоре фестоны плавно колыхнулись и в зал, томная и разомлевшая вплыла первая девушка. Я скользнула ней взглядом – припухшие губы, глаза с маслянистой поволокой, растрепанные волосы и мятое сари. Красивая и ухоженная вчера, сегодня наложница выглядела потрепанной и неопрятной, а от сопровождающего ее терпкого запаха похоти к горлу подкатывал тугой комок.

– Какая замечательная ночь, – потянувшись, как сытая кошка, она присела на подушки и, не разбирая чей кубок, сделала большой глоток. – Почаще бы гости приходили. Будешь? – хрипло спросила и протянула его мне. – Ах, да. Тебе же нельзя, – короткий смешок и наложница прилегла, глядя меня снизу-вверх. – Надеюсь, они задержаться, – она медленно провела языком по губам. – А ты бы хотела?.. – обмакнула палец в напиток, а потом неторопливо его облизала.

Я вздрогнула от отвращения и посмотрела на скрывающую дверь портьеру.

– Когда подойдут остальные?

– Вот-вот должны. Мы должны уходить до того, как проснутся гости.

Из месива раздавленных фруктов, она выбрала более целые и с удовольствием ела.

– Он такой ненасытный, и я так проголодалась…

От дальнейших откровений меня спас тихий скрип и появление других девушек. Как и первая, они выглядели помятыми и потрепанными, но очень довольными.

– А смотрите, что мне подарили, – хвасталась одна, показывая колечко с маленькой жемчужиной. – И сказал, что я самая красивая, кого он когда-либо видел.

Девушки столпились около нее, стараясь лучше рассмотреть подарок и завистливо вздыхая. Та, что хвасталась аппетитом ночного гостя, вскинув голову, подошла к двери и покосилась на товарок.

– Пойдемте, пора уже.

– Каришма еще не пришла, – ответила другая.

– Видимо, решила остаться, – сказала любительница голодных.

– Наверное, надо за ней послать? – я неуверенно посмотрела на скрывающуюся за драпировкой дверь.

– Выспится и придет или ее вытолкают, – она пренебрежительно усмехнулась. – Пойдемте уже. Я есть хочу.

Я все еще сомневалась и, как выяснилось, зря. Едва мы вышли в коридор, как сбоку послышалось шлепанье сандалий. Всмотревшись в рассеивающийся сумрак, я разглядела незамеченную вчера и сегодня утром винтовую лестницу, круто уходящую вверх. По ней, поддерживая шаровары и отирая мокрый красный лоб, к нам спешил Гопал.

Я заинтересованно заглянула ему за спину – крутые ступени заканчивались чем-то вроде балкона на высоте, примерно такой же, как высота потолка в зале. Интересно. Хозяин особняка в курсе, что за ним и его гостями подсматривают?