Девочка опасливо на меня посмотрела и крепче сжала сверток.

– Это ваше. Никто не отнимет, – успокоила я. – Остановитесь, отдышитесь и с достоинством войдите в гарем. Вы были с супругом и имеете полное право на его подарки. – Вот так, – удостоилась похвалы Майя, когда распрямилась, расправила плечи и с достоинством вошла в открытые стражниками двери.

Я проводила госпожу в покои и вернулась к игрокам. Стоило войти, как ко мне устремились взгляды двух пар глаз: ставший привычным – Марвари и затуманенный – Абхея.

Наложницы уже не танцевали, а удобно устроились около гостей. Девушки громко смеялись и поили мужчин, при этом напитки нередко проливались, и тонкая ткань сари намокала, бесстыдно выставляя на обозрение все то, что должна скрывать.

Выпивалось все больше, объятия становились все теснее, и все тяжелее кошельки появлялись в центре полукруга, а в воздухе висел тяжелый запах мускуса и разгоряченных тел.

– Смотрите-ка, – неожиданно воскликнул Абхей, забирая разноцветную горку мешочков. – Эта девушка вернулась, и удача снова на моей стороне. Не иначе, как она воплощение Лакшми на земле. Поллав, я хочу, чтобы на эту ночь она стала моим амулетом, – он помахал мне, подзывая.

Опешив от подобной наглости, я не двинулась с места. К счастью на выручку пришел господин.

– Найду, – благодушный голос вибрировал от сдерживаемого раздражения. – ты пользуешься гостеприимством этого дома, так уважай его хозяина. Нейса принадлежит мне, и я буду решать, где ей находиться. Она не будет ничьим талисманом. Она здесь не для этого.

Я перевела дух, но уловила заинтересованный блеск в глазах Абхея. Кажется, мое имя не оставило его равнодушным, только я не понимала почему.

После речи господина, гость перестал обращать на меня внимание и полностью сосредоточился на игре. Но накал азарта уже начал спадать, ставки снижались, ходы замедлялись и все больше внимания уделялось девушкам.

Свечи выгорали и начинали коптить, в полукруге уже образовались прорехи, а те, кто остался, совсем переключились на наложниц.

– Все! Хватит! – Поллав сделал рукой неопределенный жест. – Игра окончена. Расходитесь спать!

Покачиваясь, гости потянулись к выходу. Абхей следовал за ними и отчаянно зевал.

– Нейса, задержись, – окликнул господин, когда я тоже хотела уйти.

Я остановилась. Быть может, показалось, но Абхей задержался в дверях, исподтишка посмотрел на меня, а потом, едва не упав, вышел.

– Змейка, тебе хорошо здесь живется? – Поллав протянул ко мне руку, потом, одумавшись, сжал кулак и медленно опустил.

– Конечно, господин. Мне очень хорошо. Вы очень добры.

– Поллав, – поправил он меня. – Значит, ты мне не желаешь зла?

– Разве я могу? – я постаралась посильнее округлить глаза. – Вы спасли мне жизнь. Поллав-джи. Я предана вам душой и телом.

Кажется, последнее, в порыве воодушевленного вранья, я сказал зря. Глаза господина сверкнули, и он торопливо облизнул губы.

– Значит, ты выполнишь мою просьбу? – хоть и хмельной, но Поллав смотрел на меня так пронзительно, словно хотел прочесть мысли.

Я невольно попятилась и похвалила себя за то, что не ослабила бдительность и каждый раз, отправляясь к господину, щедро покрывала губы ядом.

– Теперь я буду частенько тебя приглашать. Приглядывай за Найду. Он молодой, глупый, но почему-то я ему не доверяю. Расскажешь все, что увидишь.

– К вашим услугам, господин, – ответила я и прикусила язык, когда кожу обжег алчный взгляд.

– Ну, иди, – он прикрыл рукой глаза и, словно через силу, отвернулся.

Я старалась не показывать страх, перехвативший горло спазмом. Чего мне бояться? Ведь я же виша-канья, ядовитая девушка, за прикосновение и поцелуй которой платят жизнью. Я плавно подошла к двери и также не торопясь вышла из зала.

В коридоре едва не побежала со всех ног, как Майя. Подальше от Марвари, от зала, пышные украшения которого не скрывали, а, наоборот, подчеркивали царящую в нем тяжелую атмосферу азарта и похоти. От винтовой лестницы послышался едва уловимый шорох. Вспомнив, что Гопал, с ведома ли господина или по своей инициативе, подсматривает за гостями и наложницами, я сдержалась и степенно пошла к гарему.

Утром, как обычно вернулись наложницы, и весь день только и разговоров было, что о достоинствах гостей.

Майя, хоть по статусу и сидела рядом с женами, но с жадным интересом прислушивалась к разговорам девушек. Пока одна из жен, заметив ее любопытство, не поднялась и со словами: «Не стоит их слушать. Мы сами тебя научим, как ухаживать за нашим господином», – не увела девочку в свои покои.

Я развеселилась – ведь именно она делила ложе с Ману, в то время, как остальные женщины засыпали в одиночестве. Ей действительно есть чему научить новенькую, хотя, возможно, что подслушивание разговоров наложниц дало бы ей больше.

Улыбаясь своим мыслям, я наблюдала за обитательницами гарема, а в памяти помимо воли всплывал полный страдания взгляд Поллава, но он тут же сменялся заинтересованным Абхея.

Ни то, ни другое меня не радовало. Даже если бы я и искала общества мужчин, то точно не кутилы и игрока.

– А что это наша ядовитая стражница так улыбается? – заметила мое состояние одна из жен. Почему-то я все еще не давала им покоя, хотя старшая, после нашего разговора больше не приставала. – Не иначе, господин снова пригласил к себе. Эта девка отравила, опоила нашего господина.

Она, а следом за ней и остальные, с вызовом посмотрела на меня, но получили безмятежный ответ:

– Хотите обсудить это с ним? Я отнесу ваши послания.

Женщина замялась и замолчала. А господин действительно меня пригласил. Так же, как и в последующие дни.

Иногда они играли вдвоем, а иногда в компании. Когда приезжали гости, Поллав приглашал еще и наложниц. Гости играли, девушки танцевали, а я стояла в стороне и наблюдала за молодым человеком. Вскоре стала замечать, какими уловками он пользуется, чтобы проигрывать или выигрывать, но на вопросы господина всегда отвечала, что ничего не видела. Не очень хотелось ввязываться не в свое дело.

Ропот же на невнимание становился все громче, а взгляды, бросаемые на довольных наложниц – злее, и я не могла оставить это без внимания.

– Господин, – осмелилась обратиться, когда в очередной раз принесла послания из гарема. – Простите мою дерзость, но я должна сказать вам это, – Марвари поморщился, и я поспешно добавила: – Поллав-джи.

Он кивнул, разрешая продолжать.

– Поллав-джи, ваши супруги просмотрели все глаза, в надежде получить от вас весточку. Они плачут днями напролет и думают, что господин разлюбил их, раз не позволяет принять благословение у его ног и не ищет удовольствий в их обществе. Они постятся и возносят молитвы за ваше здоровье и долголетие и лелеют надежду на ваше внимание.

– А ты? – после недолго раздумья и изучения меня, спросил Марвари и встретил мой взгляд. – Ты бы хотела получить благословение у моих ног? Хотела бы, чтобы я искал удовольствие в твоем обществе?

– Как я могу, Поллав-джи? – я отступила. – Я не ваша жена и не наложница. Я всего лишь простая рабыня.

– Ты перестанешь быть рабыней, как только захочешь, – он подошел совсем близко и пристально смотрел в глаза, словно искал ответа, я же готова была откусить свой глупый язык за то, что заронила подобные мысли. – Ты так сладко пахнешь. Это из-за яда? – он с силой втянул воздух и прикрыл глаза.

Мои духи туманят разум, поэтому, пока господин совсем не забылся, надо постараться уйти.

– Да, именно поэтому, – подтвердила я. – Я не могу этого хотеть, потому что не могу подвергать опасности вашу жизнь.

– Только поэтому? – не отводя взгляда от губ, он медленно наклонялся, словно хотел поцеловать. Я вонзила ногти в ладони, но стояла не двигаясь и ждала, что он сделает дальше.

Его губы скользнули едва на коснувшись моих, и Марвари отстранился.

– Если дело только в этом, то я найду способ излечить твою ядовитость, – пригрозил он. А теперь, иди. Ты права, передай, что я жду ее, – он что-то набросал на листе, и передал поднос со свитком мне.

Плавно, как и подобает домашней змейке, я пошла к дверям. Но стоило покинуть покои господина, добежала до первого же поворота и прислонилась к стене.

Руки дрожали, поднос ходил ходуном, и, того и гляди, послание господина готово было упасть.

«Что если господин действительно найдет способ сделать мой яд неопасным?» – одна только мысль об этом приводила меня в ужас.

За все то время, что я провела в гареме, ходила мимо расписных стен, слушала наложниц или сетования жен, эта сторона отношений мужчины и женщины так и не вызвала ни любопытств, ни желания испытать описываемые чувства. Не было ничего, кроме гадливости.

Пока я стояла и пыталась унять дрожь, откуда ни возьмись появился Абхей. Он осмотрелся, убедился, что никого нет рядом и, схватив за локти, пригвоздил к стене.

Конечно, я все еще находилась на половине господина, но что юноша делал возле покоев хозяина дома?

– Вы не можете ко мне прикасаться, если не хотите умереть, – я дернулась, но он держал так крепко, что не могла пошевелить руками, что делало бесполезными отравленные браслеты. – Отпустите. Нас могут увидеть, – снова попыталась освободиться, но результат оказался прежним.

– За кого ты беспокоишься, Нейса? За меня или за себя? – он склонился ко мне близко, слишком близко, и я отвернулась.

Было непривычно слышать свое имя, произнесенное так просто. Здесь все меня звали или рабыней, или змейкой, или же с обязательной приставкой – джи. Но дыхание Абхея, опаляя кожу и вызывая воспоминания о посвящении, не дали сосредоточиться на этом чувстве. Меня снова начало трясти от омерзения и неспособности воспротивиться близости чужого мужчины.

– Вы умрете за столь близкое общение со мной, – губы дрожали и не слушались, но я старалась с этим справиться.

– Нажалуешься Марвари, и он меня убьет? Ведь просто прикосновение к тебе меня не убьет, – он подул, и волосы около шеи разлетелись. Я старалась вжаться в стену, чтобы быть как можно дальше, но твердый камень отказывался меня пропускать. – Нет, не скажешь, – я покосилась, Абхей выглядел очень довольным. – Тогда твоя легенда развеется, как туман под горячими лучами солнца. Не так ли, Нейса?