Мысли о том, как избежать неизбежного, занимали голову Влада настолько, что он даже позволил себе отвлечься от клиента. Тем более что это был не клиент. КотоФей подобные вещи пятой точкой чувствовал, и, по-хорошему, даже время на него (точнее — на нее), тратить не стоило. И всё же он принял бабульку. Как понял Дягиль из сбивчивого рассказа и наспех просмотренных документов, она жила в своем доме довоенной постройки. До какой войны он возводился, было неясно. Возможно, первой мировой. В общем, здание было доисторическое. Как и сама бабулька. Домик, судя по техзаданию, был дряхлый. А вот его хозяйка — еще ого-го! Влад помнил из детства, как лихо свистела крапива в руках таких бабулек, когда он пытался поживиться малиной с их участков. От воспоминаний левое полупопие зазудело. Будто вчера было. Бабулька, прокопченная «дачным» солнцем до черноты, сурово хмурила брови, и шепеляво, но уверенно бубнила, что «слишком дорого». Влад глянул бумаги. Да нет, недорого. Просто ремонта там было начать и кончить. Дешевле новый дом построить, ей-богу. То есть стоимость проекта объективно не была высока. Она была просто не по карману бабульке.

— Бабушка, да поймите же вы, наконец, — по третьему разу, теперь добавив жестикуляцию и немного громче (вдруг у нее не только с деньгами, но и со слухом проблемы?), стал повторять Влад. — Не могу я сделать эту работу дешевле. Материалы купить нужно? Нужно. Людям, которые всю эту работу, заплатить нужно? Нужно. Кто же будет бесплатно работать? Здесь каждая копейка на месте. Теперь понятно?

— Теперь понятно, — встала бабулька. — Только я тебе не «бабушка». А Марфа Петровна, буржуй недобитый. Вон, сколько цацек наворовал-то на таких, как мы. Ряху отъел на чужой нужде — скоро в дверь пролезать не будешь… Да что ж это с Россеей такое деится? Поразволились везде царьки в своих креслах, а мы в ногах у вас кланяемся, будто милостыню вымаливаем. Да не уж то ж мы для того воевали? Э-эх! Да я бы со стыда сгорела, будь у меня такой внук! Тьфу!

Плюнув на пол и махнув рукой, она бодро проковыляла в сторону выхода. Старость ссутулила ей плечи, но даже теперь в ее спине чувствовалась стать и гордость «Варяга». Того самого, который лучше пойдет ко дну, чем попросит пощады. Наверное, ей дорогого стоило прийти к нему, чтобы спасти свой тонущий корабль-дом. Возможно, КотоФей был ее последней надеждой. А оказался «недобитым буржуем». «Своя крыша» — не благотворительная организация. И люди здесь работают не задарма. Им нужно кормить свои семьи. И Влад прав. И не такая уж у него «ряха»… «Пивинг» в сочетании с «диванингом» уже оставили отпечаток на физиономии. Но до «ряхи» ему еще далеко. Нет, бабулька не права. Точно не права. Совершенно точно не права.

Теперь, помимо левого полупопия, у Влада зазудело где-то за грудиной. Может, всё же совесть? Хотя откуда у него взяться совести? Лишний это орган. Атавизм советского прошлого, которое Дягиль уже и не застал. Глупости это. Работать нужно. От его работы зависит, сколько человек завтра получат зарплату, успокоил он себя. А бабулькин век дом простоит. В «довоенные» времена строили на века. На то самое, которое теперь атавизм.

На полдня Владу «аффирмаций» хватило. Но совесть упорно шевелилась в районе солнечного сплетения, обустраивая там гнездо и вызывая чувство беспокойства. И всё же КотоФей, переодевшись после работы и «переобувшись» на Харлей, поехал к дому Киры разыграть свой последний козырь. Постоял под окнами. Развернулся. Погонял по пустеющим улицам. Приехал обратно. Поднялся на этаж. Позвонил в дверь. Постоял у квартиры. Спустился. Стал ждать, вертя в руках шлем. Просто удивительно, как эта «сладкая парочка» его не заметила. Он припарковался не у подъезда, и всё же в зоне видимости. Но они просто не замечали никого вокруг, как тетерева на току, и курлыкали, как голубки. Влад не слышал, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Чтобы догадаться, какие они идиоты: и он, и Мишель, и Гена. Они-то видели проблему в том, что Кот влюбился в Мышку. Нет, проблема была в том, что он влюбил Мышку в себя. Какой простой и изящный ход, выбивающий шаткую табуреточку из-под ног соперников.

Влад дал девушке пять минут — после прогулки актуально. Вновь поднялся по лестнице и позвонил в дверь.

Мышка не успела переодеться. И она не была рада его видеть.

— Добрый вечер, Владислав Петрович, — произнесла Кира, перегородив вход в квартиру.

— У меня есть разговор, — спокойно произнес Влад.

Спокойно. Да он просто молодец просто! Учитывая, как его трясло внутри.

— Если вы с предложением командировки, сверхурочной работы или еще чего-нибудь в том же духе, то меня не интересует, — четко произнесла она, будто Дягиль был иеговистом или коммивояжером.

— То, о чем я хочу рассказать, касается и командировки, и сверхурочной работы, и выставки и еще много чего… И главное, Кира — это тебя интересует.

* * *

Новикова сидела на кресле, сжимая двумя руками крокодила, — подарок от класса на день рождения, — и не могла поверить. Нет, то, что рассказал Влад, идеально укладывалось в логику событий. Она не могла поверить, что это случилось С НЕЙ. Четыре директора заключили пари на секс с никому не известной, только что принятой на работу девушкой. Ставкой стали большие деньги. Или Харлей. Только Кира не могла понять: Харлей — это дорого за «переспать» с безмозглой курицей или нет? Достаточно ли высоко они оценили акт зоофилии? Новикова вдруг вспомнила, как настойчиво Колчевский отправлял ее «наводить марафет» в тот вечер, когда планировал затащить в постель. Видимо, по-другому у не «вставало». Кира чувствовала себя чернокожей туземкой, которую брезгливый миссионер старательно отмывает в чане, перед тем как «пользовать». Боже, как же стыдно! Вчера она думала: как стыдно, что гендиректор обсуждал выбор ее платья с КиберКотом. Какая она была глупая и наивная. Они обсуждали не просто ее командировку. Они обсуждали ее ВСЁ. Кровь, место того, чтобы окрасить щеки, отлила от лица. Но, вроде, никуда не прилила. Наверное, вся вытекла в рану. В огромную душевную рану. И сейчас Новикова грохнется в обморок от внутреннего кровотечения.

— Так что вы предлагаете? — переспросила Кира, выныривая из личной драмы.

— Я предлагаю следующее: мы говорим в понедельник, что мы… — пара, — ответил КотоФей, осторожно нащупывая эвфемизм к слову «переспали». — И получаем выигрыш. Кира, это очень много. Просто подумай, сколько всего ты сможешь купить на эти деньги!

Жаба даже не дернулась от описываемых перспектив. Даже у Жаб есть гордость.

— А потом?

Нет, Кира не рассматривала этот вариант всерьез. Ей просто было интересно, что по этому поводу думает коммерческий директор. Тот бесцеремонно сцапал из коробки «воскрешенного» им рыжика и теперь сидел с ним на диване. Котенок завалился на спину и ловил лапами палец финдиректора, в надежде попробовать на зубок. Гермиона настороженно бродила вокруг, подергивая задранным хвостом и раздраженно помявкивая. Жаль, что у нее такая интеллигентная кошка.

Дягиль пожал плечами:

— Ты можешь пойти работать ко мне в структуру, — предложил он. — И мы действительно можем… начать встречаться. Без резких движений, — успокоил он напрягшуюся девушку. — Но мы могли бы попробовать.

Он не шутит? Попробовать — с ним? Свора бешенных кобелей. Это же свора бешенных кобелей, без стыда и без совести. Да в них же просто нет ничего человеческого. Он действительно думает, что Кира будет с ним «встречаться»? И вообще останется там работать? С ними?! У Дягиля не только честь и совесть атрофировалась, но и мозги.

— А Константин Сергеевич, значит, не «голубой», — скорее констатировала, чем спросила Кира. Иначе какой ему смысл спорить?

— Кот? Голубой? — заржал Дягиль, будто во всей этой ситуации можно было найти хоть что-то смешное. — Это он тебе сказал?

Кира помотала головой. Не он. Да и не сказал. Это всё Кирина женская «патологика»: сама придумала, сама поверила, сама обиделась.

Интересно, а когда техдиректор собирался сделать свой решительный шаг? Наверное, сидел вчера у нее дома в предвкушении и с презервативом в кармане, а тут она со своими откровениями про кобелей. Такой облом! Но ведь как благородно он признался: «Они за это заплатят». Как удачненько Новикова ему подарочек привезла. Жаль только, что маска благородного человека оказалась лишь маской.

— Спасибо за ваше предложение, — произнесла, наконец, Кира, поднимаясь с кресла и забирая котенка. — А вы… идите. Мне нужно… подумать.

Влад поднялся, обулся и, уже в дверях, развернулся:

— Кира, это была неудачная шутка с нашей стороны. Злая и непорядочная. Мы просто не подумали. Мне очень жаль, что всё так вышло.

— Мне тоже жаль, — согласилась хозяйка и закрыла за ним дверь.

Да, шутка была неудачная. Глаза наполнились влагой. Себя было жаль просто… до слёз. И сильнее всего обидно за то, что она поверила Косте. Несмотря на все ухищрения, никого другого Кира всерьез не восприняла. Потому было противно, но не обидно. А Костя… Как он позволил себя расстрелять на лазертаге из-за расстегнутой блузки. Как заботливо поил кофе с шоколадками. Как выносил ее из лифта после квеста. Как воровал ее попкорн. И как целовал у подъезда. Как это было… правдиво. Прямо на диво правдиво. Однозначно, он выиграл. Ему оставалось сделать всего один шаг. Нет, Кира не будет ждать, когда он соберется его сделать. Она сама решит, где, когда и как отдать ему победу. В конце концов, она, как пострадавшая сторона, тоже нуждается в утешении.

Новикова написала заявление об увольнении по собственному желанию. Жаба вяло повозмущалась, но Кира ей напомнила, что у Жаб тоже есть гордость, и пупырчатая заткнулась. Отсканированный документ отправился на почту приемной. В понедельник его подпишут, и Новикова будет свободна. Совсем. Она отерла слёзы и направилась в душ. В меру своих способностей воссоздав на голове и лице творение корейских мастериц, надев «трофейное» коктейльное платье (пусть только Ген-директор попробует его стоимость из зарплаты вычесть!) и новые туфли, Кира критично оглядела себя в зеркало. Идеально вышло. Хоть сейчас на похороны. Взгляд наткнулся на баночку коктейля, принесенного Мишелем. Немного для храбрости и блеска в глазах. Новикова откупорила напиток и решительно выхлебала, даже не обращая внимания на вкус. Не для вкуса это, а для дела. За презервативами она решила не заходить. Платье — от Гены, спиртное — от Мишеля, волшебный пендель — от Влада. Всем колхозом, можно сказать, собирали. Должен же Костя хоть что-то вложить?