Макаров пропустил Тараса, и тот прошел мимо, ни на кого не глядя.

Маша смотрела, как он уходит.

Человек, который так красиво выглядел снаружи и у которого внутри была гниль. Гнилое болото оказалось под холмом, с самыми крупными на свете жабами.

Действительно ли Тарас думал убить Ирину Валерьевну?

Маша не знала.

– Ну что, – сказал Егор, помолчав, – кажется, все прояснилось. Теперь давайте разберемся с возвратом ценностей, а потом те, кому здесь больше не рады, пойдут собирать вещи…

Эпилог

Маша вышла на ростовском железнодорожном вокзале около одиннадцати часов вечера.

Поезд, на котором она приехала, фырчал, пуская пар из-под брюха, – с Машей прощался. Он отправлялся дальше, в Новороссийск. Маша была благодарна этому поезду – он избавил ее от последних сомнений, которые нет-нет да и выныривали из омута сознания, а потом погружались туда снова – и тревожили душу…

Теперь они исчезли, сгинули под стук колес!

Маша ехала целый день и думала о том, что такой ясной, кристально чистой жизнь не казалась давно, с юности. Или даже с детства, когда вообще ни о чем плохом не думаешь. Носишься по улицам на дребезжащем велосипеде, и вместе с тобой носится счастье…

Потом приходит взрослая жизнь с ее неоднозначными решениями, непростым выбором, усталостью и сомнениями. Некоторым не везет: они погружаются в это навсегда, и самый ужас – очухаться лет в семьдесят, когда и здоровье, и возможности уже тают, и ты ничегошеньки не можешь с этим поделать! Сколько Маша видела таких угасших людей, сколько знала о них! А ведь эта золотистая жизненная искра, которая живет внутри каждого из нас, – нет ничего ее ценнее! Загубить ее – это ли не преступление?..

Маше повезло. Она пила горячий поездной чай, пахнувший веником, и стакан округло позвякивал в подстаканнике с гербом РЖД. Ела печенье из пачки, и оно таяло на языке, оставляя привкус топленого молока. Смотрела в окно, за которым проносились холмы, леса и поля, все объятые восторгом роскошного июня.

И думала о том, что некоторым везет.

Вот ей – да!

Она вовремя успела увидеть, остановиться, зацепиться за мысль, что если сейчас продолжить вечный бег в колесе, поддаться общему ритму, то бесценный дар жизни потускнеет. И не последнюю роль в этом понимании сыграли люди, случайно встретившиеся на пути, и… великолепный кот Виконт!

…Ирина приехала из своего отпуска ровно через три недели. Мейн-кун, увидевший хозяйку, настолько ошалел от счастья, что забрался к ней на руки и непрерывно орал, пока ему в зубы не сунули вкусняшку. Егор тоже долго обнимался с тетушкой.

А Маше Ирина привезла подарок.

– Ой, да что вы, какой подарок! – засмущалась Маша. – Зачем?

– Затем, – однозначно выразилась Ирина.

– Ну, про наши события я тебе уже по телефону рассказал, – произнес Егор, и Дубровская помрачнела. Она просто кивнула, никак не прокомментировав слова племянника. Маша подумала, что Ирина, должно быть, сильно переживает.

– На следующей неделе приедут кандидатки на место домоправительницы, посмотришь их. А я тебя очень рад видеть, но мне на работу пора.

– Мне тоже пора, – сказала Маша.

Вещи она собрала еще утром, они лежали, аккуратно сложенные в чемоданчике, а Маше казалось, что с того момента, как она их собрала, прошла целая эпоха.

– Егор, может, подбросишь меня до метро?

– А подарок? – удивилась Ирина. – А чаю?

– Нет, спасибо, как-то неловко, вам после перелета отдохнуть нужно…

– Я тебя подвезу, – сказал Егор непринужденно, – однако ты, надеюсь, помнишь, что сегодняшний вечер у тебя занят?

– Чем же?

– Ты идешь со мной на свидание! Мы еще когда договорились! – Макаров легонько постучал Машу по лбу. – Поэтому тебе, как любой девочке, нужно время, чтобы переодеться. Каблуки не надевать, в пафосные места мы не пойдем, а вот гулять пойдем. И если хочешь, чтоб я тебя подвез, дуй за вещами, ладно?

Егор повернулся тете и ласково сказал:

– Про Грецию послушать очень хочу! И чаю хочу! Мы с Машей заедем в субботу, и ты нам все расскажешь.

Тогда оно и случилось – то ли от стука по голове, то ли от слов Егора, то ли от неприлично яркого июньского солнца… У Маши заслезились глаза и стало внутри так легко, будто неведомый волшебник превратил ее в воздушный шарик… Она пошла с Егором на свидание, а потом еще на одно.

В субботу они поехали к тете Ире, слушали про великолепную Грецию, гладили Виконта и гуляли в июньских сумерках. Даже целовались под сиренью!

А потом Маша решила, что нужно съездить к родителям, и взяла билет на поезд. Дорога должна была поставить точку в прежней жизни и одновременно начать новую. Есть такое свойство у дороги, не все о нем знают.

Горячая, как кошачье брюхо, июньская ночь наваливалась на вокзал, ворочаясь и все никак не засыпая. Сочно, будто спелые яблоки, светили в ветвях деревьев фонари.

Маша родителям ничего не сказала, намереваясь сделать сюрприз, и размышляла, глубоко ли в сумочку запихнула кошелек: таксисты с нее сдерут – мало не покажется!

– Девушка! – послышался рядом голос. – Куда везти?

Она подняла голову и улыбнулась.

Егор стоял, прислонившись к фонарному столбу и засунув руки в карманы. И почему-то его появление тут Машу совершенно не удивило – в ее новой вселенной, полной чудес, такое казалось совершенно нормальным делом!

– А ты как добрался? – спросила Маша. – У тебя же совещание.

– Да к черту его, – легко сказал Егор. – Я по тебе весь вечер скучал и всю ночь, а утром подумал: не зря же человечество придумало самолеты? Вот ты зачем на поезде поехала? Долго же. Знаешь, как на самолете быстро? Я тут третий час стою!

– Я люблю поезда, – созналась Маша.

– Тогда обратно поедем на нем, – согласился Егор и, отлепившись наконец от столба, поцеловал Машу в губы.

– Ну что, пойдем добудем тачку? Я их видел – истинные рыдваны! Но не бойся, моя принцесса, я найду лучшую, ведь я самый знаменитый в мире заклинатель таксистов!..