Челюсть Марго не могла бы упасть ниже, даже если бы она слетела с петель и провалилась до ядра Земли.

Макси покраснела и отклонилась назад на сидении, тряся всеми частями тела.

— О Боже! Меня печатали на развороте в декабре две тысячи десятого года. Ты видела тот журнал? — спросила она на полном серьёзе.

Сидни покачала головой, всё ещё наигранно улыбаясь.

— Нет, этот я, должно быть, пропустила. — её взгляд метнулся ко мне на долю секунды, когда она снимала своё пальто, под которым оказалась прозрачная блузка в горошек с чёрным топом под ней. Кто эта женщина? И, чёр-р-рт тебя дери, надень обратно свое пальто!

Сжав губы в узкую линию, я прикрыл глаза и провёл кончиками пальцев по векам. Что, чёрт побери, Сидни пытается доказать? Что она прекрасна и не моя – сообщение принято.

Мама захохотала над моей реакцией и ущипнула меня за ногу.

За утро она прожужжала мне все уши о Сидни. Какой та была красивой. Какой она была забавной. Просила меня пригласить Джека и Сидни на День Благодарения. Спрашивала меня, любит ли Синди тофу-индейку. Как бы сильно я ни старался, так и не смог донести до неё, что Сидни хотела увидеть, как я умираю, горя в огне, а не сидеть за нашим столом, поедая тофу в форме индюшиной ноги.

Пока мы ковырялись вилками в подгоревшей яичнице и оладьях, тренер толкнул свою обычную бестолковую речь о том, как хорошо выступала команда. А потом началась моя любимая часть Родительского бранча: смущающие истории про новичков.

Микрофон передавали от стола к столу, чтобы матери рассказывали смешные истории про своих сыновей. Это происходило только с новыми игроками. На первом курсе мама рассказала всем, что я писался во сне до десяти лет, и все студенты старших курсов дразнили меня, пока я не стал второкурсником. Ко второму курсу появилась свежая кровь, и цикл продолжился.

Краем глаза я заметил, что Ченс набрасывал заметки. Отличная мысль.

Вскоре микрофон передали нашему столу и маме Джека. Я съёжился от одной лишь мысли о том, что же скажет это чудовище. Взяв микрофон, Марго встала и произнесла: «Джек идеален» и отдала микрофон тренеру.

Что? Джек идеален? Посмотрев по сторонам, я увидел, как нахмурились студенты старших курсов. Она практически повесила мишень Джеку на спину. Все знали, именно это и происходило на Родительском бранче выходного дня. Иногда игроки умоляли матерей рассказать истории. Чем хуже, тем лучше. Джека предупреждали, что таков был обряд посвящения.

Вскочив со своего места, я схватил микрофон. На самом деле, казалось, Джек испытал облегчение, когда я вырвал микрофон из рук тренера, а Сидни, остолбенев, смотрела на меня во все глаза.

— Джек Портер, — начал я, а потом закрыл рот. Боже, о чём я думал? — Джек Портер далёк от идеала. То есть, все мы знаем, что парнишка умеет ловить мячи, или, по крайней мере, это то, что он сказал газете «НортернУикли».

Футболисты неплохо посмеялись, а Джек улыбнулся.

— Он расскажет вам, что его руки стали такими сильными после многих лет тяжёлой работы и тренировок. Но думаю, в этом есть и моя заслуга, если вы не против. У Джека никогда бы не было таких выпуклых мышц предплечий, если бы он так хорошо не отскребал с ковра рвоту. — Последовал ещё один коллективный смех. — Серьёзно, вы не узнаете, что такое чистота, пока зубная щётка не коснется восточного ковра. — Быстро взглянув на Фернандо, я добавил:

— Кстати. Возможно, ты захочешь сменить зубную щётку, Фернандо.

Теперь все, и матери игроков, и игроки покатались со смеху, но что более важно, один смех раздался в толпе – смех Сидни. Единственный смех, который имел для меня значение.

— Все мы знаем, что Джек дотошный. То есть, я только что сидел и наблюдал за тем, как он пятнадцать минут переделывал оформление букета на столе. — Я указал на гортензии, и все рассмеялись, но мои уши были настроены на один конкретный смех, который я хотел услышать. И когда он снова прозвучал, я почувствовал себя живым.

— Но Джек не только тайный флорист. Он чертовски хороший полузащитник. Быстроногий и подвижный. И с моей стороны было бы упущением не сказать, что именно семья привела его к успеху.

Марго выпрямилась на своём сидении и посмотрела по сторонам, ожидая всеобщей благодарности.

— Правда, разве не наши семьи привели нас к этому моменту? И для Джека Портера это была его сестра Сидни.

Сидни посмотрела мне в глаза, начав краснеть. Марго скрестила руки, вонзив ногти в свой пиджак, и отклонилась назад на стуле.

— Сидни, встань. — Я жестом попросил её встать, и её щеки из розоватых превратились в цвета пурпурной сливы. — Давай, пусть все посмотрят на красивого человека в семье Портеров.

Сидни соскользнула со своего места и встала. Из толпы раздалось несколько свистков, и я посмотрел на Ченса. Он тотчас же начал записывать имена игроков, кому позже мы надерём задницы.

— Народ, это самый главный фанат Джека Портера. — В банкетном зале раздались аплодисменты. — Джек Портер хороший парень. Он талантливый атлет и преданный друг. Мы все любим Портера. — Я повернулся к Сидни, и в этот раз она не разрывала нашего зрительного контакта ни на секунду. — Я знаю, что влюблён в Портер.

Не последовало никакого смеха, а только неловкая тишина, а Сидни пустилась бежать к двери.

Отдав микрофон тренеру, я рванул за ней.



Глава 4 5