— Сергей… — умоляюще.

— Дай мне капитана.

— Да, товарищ майор.

— Что там по ней?

— Сошка мелкая. В основном — исполнение незначительных распоряжений вслепую. Никаких левых переводов на счета. Крупных покупок. Так… в рамках должности пользовали. Но за "соучастие" от трех до семи можно раскатать.

— Ладно… Выведи её. Пусть фигурирует как свидетель. Но с таким личным делом, чтобы больше ей никогда ни одна должность не грозила. Волчий билет.

Хочет быть женщиной в этой истории — пусть. Черт с ней.

— Ясно. Сделаем.

Мне становится немного легче внутри. Хватит мне умирающих из-за меня женщин. А Насте обязательно позвоню. Немного наберусь энергии у своих и…

Решительно иду ко входу в одну из церковных построек с высоким куполом, где проходит венчание. Все мои уже парами. Ждут батюшку.

— Добрый день, — улыбаюсь я. Чувствую — вынуждено. Пожимаю руки мужчинам, девочки, обнимая целуют в щеки. Я плаваю в их свежих, сладких запахах, вспоминая Настин. Пальцы тонут в белых пушистых шубках. Мои челюсти сводит.

Не завидовать! — одергиваю я себя. Братьям завидовать нельзя. Каждый из них свою заслужил! Надо найти силы радоваться за близких. Но сил очень мало. Подубило меня последнее дело.

Девушки тревожно переглядываются. Виктор о чем-то говорит с батюшкой. Он здесь ради Эвы. Для неё это важно.

— Пора? — хмуро смотрит на часы Андрей.

— Давайте еще полчасика потянем, — переворачивая руку Ивана смотрит на его часы Яра.

— Может, перенесём?… — вздыхает Варя.

— А что случилось? — всматриваюсь в их не слишком-то радостные лица.

— Да ничего…

— Зачем переносить? — недоумеваю я.

— Ладно, — подходит дядька, протягивая руку Эве. — Начинаем. Мне через час надо быть у генерала.

Пары под руку одна за другой заходят в церковь. И девочки, словно запрограммированные, перешагивая порог, каждая оборачивается на меня.

— Пойдём, София? — тяну руку маленькой дочери Эвы.

Отрицательно качает головой.

— Я к бабушке… — расправляется она свое длинное пышное платьице. — Погуляю.

— Ну, беги, — вздыхаю я.

Набрав в грудь побольше воздуха, делаю пару шагов внутрь, чувствуя, как мои пальцы кто-то ловит, чуть меня притормаживая.

Мне приходит мысль, что вернулась маленькая Софийка. И я оборачиваюсь, встречаясь глазами…

— Ты!… - застывает воздух в моих лёгких. Растерянно веду взглядом по длинной белой юбке вниз упираясь взглядом в белые носочки сапожек. И ничего не соображая шокированно поднимаю взгляд на её лицо. Тревожно и неуверенно она ловит мой взгляд, съеживаясь от холода в своём тоненьком светлом плаще.

Подрагивающими пальцами дергаю молнию вниз, срывая с себя куртку. Накидываю ей на плечи. И молча вжимаю её в себя, зажмуриваясь и вдыхая так необходимый мне запах. Руки рефлекторно сжимаю податливое тело, пытаясь убедиться, что это не сон, а реальность.

— Настя… — шепчу я, не находя слов.

Сжимая бережно в ладонях её лицо, ничего не соображая ловлю ее губы. Все словно отключается вокруг!

— Серёжа… — поднимает лицо, целуя меня в уголок губ. — Ты что… в церкви мы…

— А?…

— Нельзя здесь!…

Ложится лицом на моё плечо. Всё колотится у меня внутри от переизбытка чувств к ней!

— Замёрзнешь, — гладит по спине. Через рубашку чувствую её холодные ладошки.

— Замерзну? Да я сгорю сейчас к чер… — закрывает мой рот ладонью.

Ах, да… нельзя ругаться! Церковь.

"Церковь!" — вдруг доходит до меня.

Белое ее платье и загадочные мои невестки вдруг складываются в целостную картинку. Привезли мне невесту, лисицы!

И я нервно смеюсь, утыкаясь своим лбом в Настин.

— Ты не права, — шепчу я ей. — Тебе очень идет белый. Очень!! Пойдём скорее… Там некомплект без нас.

Тяну её внутрь. Скидываю с нее свою куртку, плащ. Пары обходят алтарь. Взяв за руку тяну к ним. Мы пристраиваемся последними.

Батюшка прерывается на полуслове…

— Я не могу четвёртую пару венчать.

— Почему? — в тоне Виктора сквозит командный тон, не терпящий возражений. Хотя он еще ничего не приказал.

Верующий из него так себе! Церемонию и так должны были упростили максимально под его давлением. Свидетелей убрали, "короны", которые они должны держать соответственно тоже.

— Есть правила проведения церемонии венчания, — проникновенно объясняет батюшка. — Записываться на венчание нужно заранее.

— Может, не в этот раз? — смущённо шепчет Настя.

— В этот, — держу её крепче, чтобы не сбежала.

Вот на такой эмоции венчаться хочу! Вместе со своими. Не вижу повода переносить из-за формальностей.

— Епархия требует свидетельство о браке, — поясняет батюшка. — К тому же… пара не была на беседе. Я даже не знаю, крещеные ли они.

— Крещеные… — синхронно произносим мы с Настей.

— Может, они с другими людьми в браке состоят.

— Я, как полковник ФСБ отвечаю — не состоят. Я лично обоих проверил. Или Вы считаете, что есть более достоверный источник чем я?

Вернули, значит, сегодня погоны дядьке!

Батюшка растерянно пожимает плечами.

— Батюшка, мы люди военные, занятые, — хмурится дядька. — Нам людей спасать надо. С епархией спорить нам некогда. Да и не к ней мы пришли. А к Богу. А Вы же проводник, так?

— Так, но…

— Вот и провожайте, как положено. А с начальством Вашим земным я договорюсь.

— Но венчание не признают как законное…

— Кто не признает? Епархия?

— Да…

— А Бог признает? Или он у Епархии разрешения спрашивает?

— Вить… — щипает его Эва.

— Ладно… — показательно терпеливо. — Мы её очень попросим — епархию. Как дружественную организацию. Или, мне напрямую патриарху звонить? Я могу его и сюда пригласить. Но отвлекать от молитв не хочется. Может, мы как-нибудь между собой сейчас?..

— Свидетельства о венчании не будет… — сдаётся батюшка.

— Переживут. Завтра привезут свидетельство о браке, всё оформите официально. Спасибо!

— Ви-тя… — строго шепчет ему Эва.

— А что я такого сказал? — шёпотом. — Продолжайте… — чуть громче батюшке.

Кто-то всовывает нам в руки горящие свечи. Церемония продолжается. Я ничего не соображаю. Постоянно смотрю на Настю. На её голову наброшен газовый прозрачный капюшон от платья. Он как вуаль. И сама она такая красивая, что всё вибрирует у меня в груди от счастья! И я едва сдерживаю улыбку, кусая губы.

Настя же, наоборот, скользит взглядом по иконам и сводам, как слепая держась за мою руку. Я бережно её веду. Глаза у неё словно пьяные, с поволокой, щеки горят. Мне хочется спрятать её от всех и заласкать губами эти щеки. К концу церемонии, к моменту обмена кольцами я неловко застываю.

Ну кто ж знал?…

Мои поспешно, из рук в руки, передают незаметно что-то маленькое. Варя, стоящая передо мной, всовывает мне в руки коробочку с кольцами. И это продумали!

— Спасибо! — шепчу я.

Настя, смущаясь, утыкается носом мне в плечо.

— Какая семья у тебя!… - восхищенно.

Киваю. Сам горжусь!

Мы меняемся кольцами. Надеваю на ее тоненький безымянный большеватое колечко.

Худенькая совсем… Не удержавшись поднимаю ее руку к лицу, целую этот пальчик. Батюшка наконец-то завершает церемонию. Шепчась и с улыбками поглядывая на нас все идут к выходу.

На улице распогодилось. Солнце бьёт в глаза и слепит. Мы, обнявшись, молчим в сторонке от всех. Оба, наверное, не веря в происходящее. Мне так горячо внутри, что я не чувствую холода даже в рубашке.

Фотограф расставляет всех на крыльце. Но только поставит одних, как на что-то отвлекаются другие.

— Пойдем?..

Мы скромно становимся с краю.

Эва ловит хохочущую Софию. Илюха на руках Андрея задумал проснуться и пореветь… Он, пытаясь его отвлечь, подкидывает над собой повыше. Дядька на кого-то по телефону рычит. Ванька втихаря зажимает Яру. Нормальный такой привычный семейный хаос!…

— А я кота купил, — говорю я Насте, с растерянной улыбкой смотрящей на всё это.

— Какого кота, Серёжа?..

— Ну как же… цитирую ей:

Мне хочется:

кофе,

объятий,

зимнего моря,

на кухне под водку сидеть, о политике споря,

еще обниматься, поскольку когда зима,

то без обнимашек не выжить в холодных домах.

Еще мандаринок,

чтоб свечи и темнота,

потолще и потеплее обнять кота

(коты — это очень полезно зимой, не так ли?),

цветов. И неважно каких. Только чтобы пахли…

— … ты приедешь, а у меня ни кота, ни мандаринов, ни свечей…

— Ты всё вспомнил?

— Всё. Ну, не плачь… ты что… тушь на фото размазана будет!

— Да Бог с ней! — шмыгает она носом. — Главное, ты улыбайся. На этом фото…

— Господа Зольниковы! — устало повышает голос фотограф. — Замрите!

Все замирают, разворачиваясь к объективу.

— Улыбаемся! Изображаем счастье!

Вспышка…

— Запечатлены!‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​

Конец

Примечания

1