— Наверное, я тоскую по дому, Ариана, — мягко объяснила Хелен. — Ты угадала мой секрет? — Девочка не ответила, и она предприняла следующую попытку: — Ариана, ты ведь наблюдала за мной, правда?

Малышка покраснела, взгляд скользнул вверх, потом ее голова дернулась в каком-то неуверенном, едва заметном жесте, смутно напоминающем кивок. Да, Ариана Ратледж понимала все, что ей говорили, и все, что ей удавалось подслушать. Учитывая склонность девочки прятаться и тот факт, что некоторые вели себя при ней так, словно она глухая и недалекая, одному Богу известно, что она могла услышать.

К ее изумлению, Ариана вдруг сделала шаг, потом еще, но остановилась, не дойдя до кровати. Изящным движением подняв руку, девочка прикоснулась двумя пальчиками к своей щеке. На ее лице был написан вопрос.

Хелен без слов поняла ее.

— Да, — тихо сказала она. — Мне было грустно. Но теперь уже лучше. Это ты помогла мне.

Ариана едва заметно улыбнулась и через мгновение исчезла, бесшумно выскользнув через гардеробную в классную комнату.

* * *

Проснувшись в сером рассветном сумраке, Кэм обнаружил, что чувство вины камнем давит ему на грудь, не давая свободно дышать; Если бы он еще заметил, что проспал значительно дольше обычного, то безысходность, охватившая все его существо, только бы усилилась.

Но он этого не заметил, ибо почти не спал, а в те редкие моменты, когда ему удавалось задремать, он сразу же об этом жалел. Эротические сны о его Цирцее, страстно извивающейся под ним, обнаженной и ненасытной, терзали его до самого рассвета.

Да, именно этого он и заслуживает, признал Кэм. Пошатываясь, он направился к умывальнику и уставился в зеркало.

— Сэр, вы свинья, — сообщил он помятому отражению с разбитой губой, сердито взиравшему на него. — К тому же идиот. А еще распутник.

Вкратце это полностью характеризует его, согласился граф теперь, когда похоть уже не затмевала разум. Только идиот, свинья и распутник попытался бы совратить гувернантку собственной дочери, тем более что Ариане так нужна именно она. А про эмоциональное потрясение, к которому непременно привела бы его связь с Хелен, и говорить нечего.

Господи, что случилось с его рассудком? Неужели он действительно предложил Хелен устроить любовное гнездышко? Как он мог так низко пасть, заговорив об этом? Ему было стыдно и очень больно, что Хелен отказала ему. Жаль, она не выбила ему зубы, когда давала отпор. Да и сейчас ему не помешала бы хорошая пощечина.

Ну и ну! Еще одна причудливая идея. В последнее время он развил какую-то склонность испытывать боль, а сейчас прямо жаждал ее. Внезапно эротическое видение Хелен в откровенном черном платье, с нетерпением щелкавшей кожаным хлыстом о бедро, предстало перед его мысленным взором, и Кэм почувствовал, как сразу с готовностью зашевелилась его плоть.

О Боже! Кэм закрыл руками лицо. Неужели он настолько спятил? Подавшись вперед и подняв волосы со лба, он начал пристально разглядывать свое отражение в зеркале. А как выглядит извращенец? Он громко фыркнул. Скоре всего сильно напоминает Рэндольфа Ратледжа.

Но, вглядываясь в свое отражение, Кэм не увидел ничего такого. Он выглядел почти как всегда по утрам. Густая черная щетина покрывала загорелую кожу, глаза были сощурены и злы. Правда, сегодня его несколько диковатый вид подчеркивался желтоватым синяком и запекшейся струйкой крови — свидетельствами удачного выпада Бентли. Граф выпрямился и задумчиво почесал голый живот. Господи, просто чудо, что Хелен вообще когда-то хотела его. Со вздохом отвернувшись от зеркала, Кэм вызвал звонком Крейна. Пора заняться делами. Что бы раньше ни говорила ему Хелен и кем бы она ни предпочитала быть для других мужчин, сейчас она работает у него. Ее страстная натура совершенно не извиняет его неучтивого поведения. Разве он не усвоил этот урок давным-давно?

Он злился на Хелен. Злился, что она искушала его, и злился, что отвергла. Но его гнев столь же неразумен, как и его поведение, и у него хватило мужества это признать. Словно искупая грехи, Кэм вылил себе на голову кувшин холодной воды.

Стряхнув оставшиеся капли, он даже подумал, нет ли какого-нибудь физического закона, который заставляет его терять способность здраво мыслить, когда в комнате появляется Хелен. Он бы не удивился, если бы такой закон существовал. Ведь он действительно решил держаться от нее подальше, а потом, буквально через несколько минут, уже обнимал ее и лез под юбку, словно она какая-то шлюха из таверны.

Это было почти смешно. Правда, он сохранил кодекс чести. Теперь пришло время загладить вину, и для этого потребуется все его самообладание. Но он извинится перед Хелен и вопреки всему будет надеяться, что она не оставит его… и Ариану. Пожалуйста, Господи! Только не это.

Ариана уже заинтересовалась новой гувернанткой. Это ведь хороший признак. Он заметил, что девочка подглядывает за Хелен из-за дверей, занавесок. Более того, во время игры в триктрак она выглядела почти непринужденно. Значит, есть надежда. Если он не уничтожил ее.

В этот момент дверь напротив него распахнулась.

— Доброе утро, милорд, — сказал Крейн, держа медный тазик с водой. Чистое полотенце было аккуратно перекинуто через одну руку.

— Доброе, — неохотно буркнул граф, устраиваясь в кресле в ожидании бритья.

Старый слуга наклонился, с кряхтением поставил тазик и начал рассматривать лицо хозяина.

— Неприятный синяк, милорд, если позволите мне заметить.

— Не позволю.

Крейн пожал плечами и стал наливать воду в фаянсовую чашу.

— Чертовски трудно брить вокруг губы, — предупредил он.

— Я полностью отдаюсь в твои руки, — проворчал Кэм.

Улыбнувшись, Крейн умелым движением кисти встряхнул полотенце.

— А молодой Бентли выглядит похуже? — поинтересовался он, раскрывая бритву.

— Да, немного. — Граф довольно хмыкнул, потом, сдвинув брови, сказал: — Когда закончим, выложи, пожалуйста, мои старые коричневые брюки и шерстяной сюртук.

— Хорошо, милорд. — Крейн покрывал его лицо мыльной пеной. — Хотите сегодня помочь в расчистке южных полей, да?

— Возможно. А почему ты спрашиваешь?

Крейн снова пожал плечами.

— У вас это на лице написано, милорд, — сказал он, аккуратно ведя лезвием по щеке Кэма.

Кэм пристально разглядывал камердинера.

— Проклятие, что там написано? Ничего там не написано.

Слуга успокаивающе поцокал языком.

— У вас на лице довольно задумчивое выражение, милорд, — пояснил Крейн, продолжая искусно работать бритвой. — Что неизбежно свидетельствует о вашем намерении заняться самой грязной, самой изматывающей работой. Неподобающе для человека вашего положения, но сегодня намечено расчищать поля, и я знаю…

— Черт возьми, Крейн, занимайся бритьем, и все. Если мне понадобится гадалка, я сам найду цыганку.

Только Спустившись к завтраку, граф понял, как поздно встал, и это лишь усилило его раздражение. А Бентли не мог бы выбрать более неудачного дня, чтобы встать раньше обычного. Чем бы Кэм ни планировал заняться, всегда можно было быть уверенными, что он позавтракает задолго до того, как Бентли соизволит пробудиться.

Именно поэтому его так поразило и несказанно огорчило, когда, войдя в столовую, Кэм обнаружил там младшего брата, уплетавшего толстый кусок ветчины. И похоже, до этого он уже проглотил целый ломоть хлеба.

Тем не менее граф решил, что из всех ужасных событий предыдущего вечера Бентли представлял наименьшую проблему. Если не считать неизбежных издевок, он не станет болтать о Хелен, ибо парень являл собой невероятное сочетание, будучи одновременно негодяем и джентльменом. Что касается самого Кэма, то его, конечно, унижали насмешки юнца, но он уже почти осознавал, что унижение полезно, когда оно заслужено. Более того, он часто видел Бентли в худшие моменты его жизни, когда тот выглядел весьма неприглядно.

И Кэм решил не обращать внимания на брата. Если парень станет докучать ему, он просто заберет его с собой таскать камни до конца дня, а может, и до конца недели, поскольку он еще не мог сказать с уверенностью, как долго им обоим придется раскаиваться.

Сжав зубы, Кэм решительно направился к длинному столу красного дерева. Синяки Бентли невозможно было не заметить.

— Ну и ну, — проворчал граф. — Теперь мы встаем с петухами, да?

Щедро намазывая маслом огромный кусок хлеба, Бентли выразительно приподнял брови.

— А может, не стоит предполагать, что я ложился.

— Бентли, прекрати, — вкрадчивым голосом ответил Кэм. — Или я отправлю тебя до конца недели на южные пастбища. И сейчас ты достаточно трезв, чтобы прочувствовать хорошую порку.

Бентли лишь ухмыльнулся и вонзил зубы в кусок хлеба, что еще больше рассердило Кэма. Его всегда раздражала способность брата провести вечер в загуле, а утром встать свежим и бодрым. Сегодня это раздражение было особенно сильным, поскольку желудок графа без всяких на то причин взбунтовался при одном виде еды, тогда как его брат поглощал завтрак, словно изголодавшийся пес.

Кэм продолжал сердито смотреть на него через стол, и Бентли, убрав с лица ухмылку, со стуком отложил нож.

— Пришлось встать раньше обычного, — наконец пояснил он. — Я должен сопровождать тетю Белмонт в Челтенхэм.

— В Челтенхэм? Зачем? — Граф с содроганием взглянул на тарелку Бентли, до краев наполненную едой. Господи, неужели парень совсем не мучается похмельем?

— Лошади, — пробормотал тот, жуя следующий кусок ветчины. — У Доусона есть пара серых, которых он надеется продать, так что я решил посмотреть. — Он подмигнул Кэму. — Да и дамам нужна защита, верно?

В этот момент на стол упала тень, и, подняв голову, Кэм увидел замеревшую на пороге Хелен.

— О! — произнесла она. — Я думала, что буду первой.

Мужчины одновременно встали, но только Бентли склонился перед ней в подчеркнуто глубоком поклоне.

— А, луч утреннего солнца! — воскликнул он. — Прошу, осветите наш стол, мисс де Северз.