Хелен медлила в дверях.

— О нет! Я… не хочу мешать вам, — с заминкой сказала она. — Я обычно завтракаю одна.

— И для нас это ужасное огорчение, так, Кэм? — Юноша бесстыдно ухмыльнулся брату.

В ответ Кэм с грохотом выдвинул стоявший рядом стул.

— Разумеется. Присоединяйтесь, мисс де Северз.

— Да, разумеется, — подхватил Бентли, снова усаживаясь, когда она неохотно приняла их приглашение. Не дожидаясь указаний, слуга подал кофе, а Бентли с насмешкой посмотрел на брата.

Четверть часа прошли в пустых разговорах. Говорил в основном Бентли, который наконец сдернул с колен салфетку и встал.

— Что ж, это было невероятно приятно, мисс де Северз. Послушайте, у меня отличная идея. Почему бы вам не ужинать с нами каждый вечер?

— Я… ну…

Бентли ослепительно улыбнулся ей.

— Я думаю, вы непременно должны ужинать с нами, ведь нам, холостякам, очень тоскливо друг с другом. — В его голосе звучали нотки отчаянной мольбы, когда он прижал руку ко лбу. — Право, вы должны пожалеть мою молодость и живость, мэм! Брат невозможно скучен. Я просто вяну в его обществе.

Хелен, и без того сгоравшая от смущения, почувствовала, что краснеет. Она терпеливо ждала, когда граф разразится какой-нибудь тирадой. Ей самой не пристало сообщать Бентли, что его старший брат не приглашал ее ужинать за семейным столом. Более того, она бы предпочла ужинать в своей комнате, чем давиться едой под холодным взором Кэма. И она действительно чуть не поперхнулась кофе, услышав слова Кэма.

— Отличное предложение, — спокойно произнес он. — Мы обедаем в семь, мисс де Северз, если это вам удобно.

Кэм заметил на ее лице тревогу, когда Бентли, схватив яблоко и вытирая его о рукав сюртука, направился к выходу из столовой. Она сейчас походила на мышь, которую оставили трапезничать с голодным котом. Да и Кэму ситуация нравилась не больше. Мысль о том, что придется сейчас завтракать с Хелен, а потом еще и ужинать каждый вечер, угнетала его.

Однако предложение Бентли расстроило его не так сильно, как рассчитывал Бентли. Подумав, Кэм решил, что ему нужно приглядывать за братом, когда тот рядом с Хелен. Поначалу он не воспринял серьезно угрозу Бентли соблазнить ее, но теперь у него появились сомнения на этот счет. Минувшим вечером он явно почувствовал, что за его насмешками и пьяной болтовней скрывается нечто вроде ревности. Но с чего Бентли ревновать его? Значит, это как-то связано с Хелен, поскольку она единственная женщина, которую Кэм… которой он увлекся.

Да, нужно приглядывать за обоими. Ведь это его обязанность, разве нет? Больше никаких игр в триктрак украдкой, никаких прогулок в саду для молодого повесы.

Взгляда Кэма оказалось достаточно, чтобы слуга покинул столовую.

— Успокойтесь, мисс де Северз, — сказал граф, когда она настороженно проводила взглядом удалившегося слугу. Глаза у нее гневно сверкнули, но она промолчала. — Тогда простите. Я оставлю вас завтракать в одиночестве. Но позже я поговорю с вами. — Проглотив комок в горле, Кэм добавил: — Мне, полагаю, следует извиниться перед вами.

Холодно взглянув на него, Хелен поднесла чашку к губам.

— Прекрасно.

Кэм на мгновение остановился, разглядывая ее. Хелен сидела с абсолютно прямой спиной, гордо вздернув подбородок. Обычно теплые глаза стали колюче-холодными.

Сегодня Хелен опять надела лиловое платье, но теперь в ней уже не чувствовалось прежней утонченной элегантности, и Кэм с болью подумал, что причиной скорее всего является он. Хелен рождена искриться красотой и весельем, а вместо этого сейчас бледна, грустна. Ему показалось или ее рука и правда дрожала, когда она подняла чашку?

— Мисс де Северз, вы по-прежнему ездите верхом? — неожиданно спросил он.

Хелен опешила.

— Да, но очень плохо.

— Тогда, может быть, вы согласитесь прогуляться со мной верхом после завтрака. Я хочу поговорить с вами наедине.

Она густо покраснела, и Кэм подавил вспышку гнева. Ведь он пытался соблазнить нанятую им для работы гувернантку, женщину, которая в известной степени зависела от него. Но Хелен не из тех, кто согласился бы долго зависеть от мужчины. Кэм был совершенно уверен в этом.

— Хелен, мои намерения благородны, — тихо сказал он.

— Сегодня у меня по плану занятия с Арианой, милорд. Позвольте напомнить вам, что это моя работа… если я остаюсь здесь.

Ее слова были излишними. Кэм все отлично помнил, и снова на мгновение им овладел страх потерять Хелен.

— Прекрасно. Тогда мы возьмем коляску, и Ариана поедет с нами. Вы знаете арочный мост через Кольн?

Хелен смахнула с лица непослушную прядь волос. Она все еще не могла успокоиться.

— Я… да, кажется, я помню его.

— Мы с Арианой часто ездим туда. Она любит играть возле водопада. Там мы сможем спокойно поговорить. — Кэм торопливо встал.

— Не думаю, — нервно сказала Хелен. — Я готовилась к занятиям в классной комнате, милорд. Кроме того, утро слишком холодное, чтобы кататься в коляске.

Только сейчас Кэм понял, что она права. Ариана, несомненно, продрогла бы, да и они тоже. Тем не менее день обещал быть теплым.

— Да, вы, конечно, правы, — согласился он. — Тогда мы поедем после ленча.

Хелен резко опустила чашку, пристально глядя на него.

— Прошу прощения, милорд, Но я не могу сопровождать вас. У меня планы на вторую половину дня.

— Планы? — Вопрос прозвучал более резко, чем хотел Кэм.

Она вздернула подбородок.

— Вторая половина дня принадлежит мне, не так ли? У нас была договоренность. И потом, сегодня я ничего уже не могу изменить, потому что должен зайти преподобный мистер Лоу.

— Лоу? — опешил граф. — Вы имеете в виду Томаса Лоу?

— Да, если только меня не разыграли, — сказала Хелен столь беззаботно, что ему захотелось сдернуть ее со стула и зацеловать до бесчувствия. — Ведь так зовут вашего настоятеля?

— Д…да, — согласился Кэм, снова подавляя гнев. — Но это странно! Лоу обычно не столь усерден в отношении новых прихожан.

— Нет? — Брови Хелен изящно изогнулись, и в животе у Кэма разлился жар. Проклятие, как может женщина настолько распалять его малейшим движением бровей?

— Наверное, мне следует объяснить, что мы с мистером Лоу встретились вчера, — продолжала Хелен. — Он был очень любезен и показал мне храм. Кажется, он думал, что я слишком устала после моего путешествия, и сейчас проявляет заботу.

— Да, конечно. Заботу… — произнес Кэм. Он пересек комнату, но у двери остановился, сердито посмотрев на нее. — Ладно, я вскоре приду с Арианой в классную комнату. И я ожидаю вас обеих в холле в полпервого. Завтра.

Не давая ей возможности отказаться, граф быстро покинул столовую, устремившись в благословенную тишину своего кабинета.

* * *

Эта новая дама — мисс Хелен — совсем другая, решила Ариана, наблюдая, как та ходит по классной комнате, приводя ее в порядок после утренних занятий. Мисс Хелен ничего не царапала на доске, не смотрела потом на нее, приподняв брови, словно ожидая чего-то очень умного. Вместо этого мисс Хелен привезла с собой… игры.

Да, игры, решила Ариана. Не такие, как игра Бентли, которую он называл триктрак. Это была ее любимая игра. Не потому, что она умела играть в нее. Просто ей нравилось произносить про себя ее название.

Триктрак, триктрак. Нравилось почти так же, как имя мамы. Кассандра. Да, так ее звали.

В общем, мисс Хелен привезла игры: маленькие кружочки, кубики и другие фигуры, названия которых она пока не знала. Они вставлялись в отверстия на доске. Мисс Хелен разложила их на большом столе, а потом смотрела, кто из них с папой быстрее положит кружочки и кубики в предназначенные для них отверстия.

Через некоторое время папа погладил ее по голове и оставил играть с мисс Хелен. Мисс Хелен была очень-очень быстрой. Она не давала ей выиграть, но один раз, когда мисс Хелен уронила кружок на пол и он закатился под шкаф, выиграла Ариана. Мисс Хелен рассмеялась, она смеялась и смеялась, хлопая в ладоши. Папа оказался прав. Она хорошая дама.

А потом они рисовали! Ариана понимала рисование. Ей нравилось гулять по длинной галерее и рассматривать рисунки. Картины, так давным-давно объяснил папа, показывая на них и улыбаясь ей.

Иногда папа ходил вместе с ней, взяв ее за руку, и называл имя каждого человека, нарисованного на картине. Там был дедушка Кэмден, двоюродная бабушка… как там ее, и чей-то троюродный кузен… Она не могла вспомнить чей. Но это не важно. Ариана просто разглядывала картины.

А на прошлую Пасху они ездили с папой в Солсбери. Там она увидела человека, который сидел и рисовал церковь. Папа называл ее собором. Это слово означает большую церковь. Больше всего на свете она любила ездить в Солсбери. Конечно, в других местах она не бывала, но все равно это ее самое любимое место.

Мужчина с картиной тогда улыбнулся ей, и папа разрешил стоять и глядеть, сколько ей хотелось. И она поняла, что такое рисование.

Ее рисунки — и мисс Хелен тоже — совсем не похожи на те картины, что она видела. Но это было весело. И мисс Хелен сказала, что им не нужно быть великими художниками, чтобы наслаждаться рисованием. Она сказала, что они должны рисовать то, что чувствуют, а не то, что видят. И потом мисс Хелен нарисовала большой красный круг, перечеркнутый, как молнией, только черными линиями.

— Вот так я себя чувствую, когда сержусь, — объяснила мисс Хелен.

Ариана очень хорошо поняла чувства мисс Хелен, но удивилась, кто мог ее рассердить. Ариана подумала, что она тоже иногда сердится. Но сегодня нет. Сегодня она была… нет, она не знает, как это называется. Поэтому она нарисовала голубые, белые и желтые очертания.

Мисс Хелен сказала, что это облака, но это были не просто облака. Это были очертания ее мамы, улетавшей в рай, вверх, через облака, выше и выше, даже выше собора в Солсбери. Там, как сказал папа, и находится рай.

Ариана решила, что ей нравится играть в игры и рисовать с мисс Хелен. Ничего плохого в этом нет. Ведь она не делает ничего такого, что нельзя делать. Она не говорит слов, не рассказывает секретов. Она только… немного повеселилась, как сказал бы дядя Бентли.