Сестра Головкина, графиня Анна Бестужева, тоже не избегла печальной участи. Она была замешана в заговоре, участники которого собирались в ее доме. Заговорщиков осудили на смерть, в том числе и Бестужеву – ее должны были колесовать.

Императрица Елизавета опять заменила казнь ссылкой.

Бестужевой отрезали язык и сослали в Якутск на вечное поселение. Живший там позже декабрист А. Бестужев-Марлинский писал матери:

«Я брожу часто около города, но до сих пор не нашел гробов Войнаровского и несчастной родственницы нашей, Бестужевой, которая умерла здесь. Есть еще старухи, которые ее помнят: сказывают, что она была необыкновенной красоты, но всегда ходила под покрывалом. Вам известно, я думаю, что у ней отрезан был язык, отчего она говорила невнятно и едва слышно. Она жила около церкви Богоматери, весьма уединенно, ходила ежедневно слушать службу Божию, много раздавала бедным и вообще оставила по себе сожаление и добрую память».


В 1760 г. был объявлен указ «О приеме в Сибирь на поселение от помещиков дворовых, синодальных, монастырских, купеческих и государственных крестьян с зачетом их за рекруты и о платеже из казны за жен и детей обоего пола тех отправляемых крестьян по нареченной в сем указе цене».

Большие необжитые пространства требовали людей, «понеже в Сибирской губернии и Иркутской провинции, в Нерчинском уезде состоят к поселению и хлебопашеству весьма удобные места, которых к заселению государственный интерес требует, ради чего Правительствующий сенат приказали…»

Этим указом помещикам дозволялось ссылать в Сибирь дерзких крестьян: «буде кто из помещиков людей своих, по предерзостному состоянию заслуживающих наказание, отдавать пожелает в каторжную работу, таковых принимать и употреблять в тяжелую работу на такое время, на сколько помещики их похотят».

За двадцать лет (1827–1846) за неповиновение помещикам сослано было в Сибирь по суду 827 мужчин и 203 женщины. В то же время по воле помещиков «за дурное поведение» в те же края отправились 4197 мужчин и 2689 женщин.

В 1727 г. в Березовский острог, стоявший в низовье Оби, прибыл некогда всесильный Александр Данилович Меншиков. С ним приехали дети: сын Александр и дочери Мария и Александра. Жена умерла в пути.

Жил Меншиков в Березове свободно, получал на содержание десять рублей ежедневно, что было большой суммой. Возле острога он выстроил на свои деньги церковь, сам тоже помогая с топором и пилой. В этой церкви Меншиков исполнял обязанности дьячка.

Сидя на берегу Сосьвы, он любил порассуждать с местными крестьянами о божественном, о святых мучениках. Крестьяне его почитали как великого праведника. Прожив два года в Березове, Меншиков умер в возрасте 56 лет.

Через 92 года по распоряжению тобольского губернатора была вскрыта могила Меншикова. Гроб лежал в слое вечной мерзлоты, и в нем обнаружились почти сохранившиеся останки. После этого местные жители объявили князя святым.

В Березов тайно приехал Федор Долгорукий и обвенчался с Марией Меншиковой. Она, правда, умерла вскоре родами.

Александр и Александра были возвращены в столицу. Анна Иоанновна вернула им большую часть отцовского имущества; Александр стал служить в элитном гвардейском Преображенском полку, а Александра, став фрейлиной, вышла замуж за младшего брата герцога-регента – генерал-аншефа Густава Бирона.

Меншиковых в Березове сменили князья Долгоруковы. Им был отведен довольно большой деревянный дом с кухней и баней. Долгоруковым дозволялось выходить лишь в церковь. Давали им по рублю в день кормовых денег.

Старый князь с женой через три года умерли, остались четверо сыновей, три дочери да невеста старшего сына. Бирон Долгоруковых особенно ненавидел и требовал подробных донесений об их поведении. Когда княжна Елена на свой день ангела заказала обедню, протопопа сослали за отслуженную им требу в Илимский острог. Узнав, что Долгоруковы высмеивают Анну и Бирона, их разъединили, а после судили в Тобольске, приговорив к новой ссылке.

Князя Алексея сослали матросом на Камчатку, Николая, бив кнутом и урезав язык, – в Охотск, Александра – после кнута и урезания языка – тоже на Камчатку, Ивана отвезли в Новгород и колесовали. Девушек постригли в монахини, определив им жить по разным монастырям.

Пострадали все более менее связанные с Долгоруковыми: воевода, священнослужители, служивые люди… В Березове даже появилась пословица: «Кто у Долгоруковых съел блин, того в Тобольск к ответу».

Елизавета, взойдя на престол, простила Долгоруковых. Она освободила княжон от обета и выдала их замуж. Братья, живя скитальческой жизнью, даже и не ведали о помиловании. Через два года на Камчатке о нем случайно узнал Алексей.

В 1742 г. в Березовский острог прислан бывший канцлер Остерман – за то, что «к некоторым важным делам, которые до целости государства касались, употреблял чужих наций людей, через что российским интересам последовал вред».

Тут же посыпались в Сибирь иностранцы: Бирон, Миних, Левенвольде, Менгден.

Остерман жил с женой затворником, не выходя почти из комнаты. Через три года после приезда он умер, жене его дозволено было вернуться.

Бирон, сосланный при Анне Леопольдовне в Сибирь Минихом, пробыл там всего пять недель. Жил он в доме, построенном по чертежу Миниха. У него были верховые лошади, много слуг. Сам воевода стоял перед Бироном, сняв шапку. Елизавета перевела Бирона в Ярославль.

Говорили, что где-то близ Казани на мосту встретились две кареты: одна везла Бирона в Россию, другая – Миниха в ссылку. Враги молча раскланялись.

Фельдмаршалу Миниху пришлось поселиться в доме, который он сам же проектировал для другого ссыльного. Жил он с женой и пастором, вскопал и засадил огород, зимой обучал грамоте детей. Миних пробыл в Пелыме двадцать лет и при Петре III был возвращен из ссылки.

Солдат Чернышев в Изюмском уезде называл себя императором Петром Федоровичем, горячо убеждая в этом крестьян и плача. Его приговорили было к смертной казни, но потом, наказав кнутом, сослали в Нерчинскую каторгу. Днем его выводили на общие работы, а на ночь запирали в одиночку. На работах Чернышев рассказывал, что он, являясь императором, под видом солдата проверял полки в Воронежской губернии, был по ошибке схвачен и отправлен в Сибирь. Как ни странно, ему поверили все каторжане и местные крестьяне. Последние несли «царю-батюшке» деньги, баранину. Привели лошадей для побега. Чернышев бежал, но заблудился, и через две недели его поймали. Велено было наказать самозванца публично при заводских рабочих кнутом и навечно сослать в Мангазею на тяжкие работы. Но Чернышев умер по дороге.

Что касается Березовского острога, то его последним узником стал прусский шпион Гонтковский. В начале XIX в. тюрьма сгорела.


Всем нам знакома книга «Путешествие из Петербурга в Москву». Екатерина II, разгневавшись на нее, сослала в Илимский острог Александра Радищева на десять лет, лишив орденов и дворянства.

Губернатор встретил опального сочинителя весьма радушно, поселил его в большом доме. Радищев занимался различными науками, гончарным ремеслом, делал местным обитателям прививки от оспы.

В Сибири он написал «Рассуждение о человеке и смертности его и о бессмертии души», «Письмо о китайском торге», начал «Историю покорения Сибири». Император Павел возвратил Радищева в столицу.

Немало за историю сибирской ссылки побывало в ней иноземцев. Сначала это были пленные шведы из войска Карла XII. Их пригнали сюда в 1714 г. Жители Тобольска не пускали их в дома, осыпали руганью. Шведов стали определять на заводские работы.

В Тобольске жил даже личный секретарь Карла XII Дитмар. Полковник Страленберг, после ссылки воротясь в Швецию, написал большую этнографическую книгу о Сибири.

Еще раньше, при Алексее Михайловиче сослан был в Сибирь «латинский поп, родом хорват» Юрий Крижанич. В Россию он приехал проповедовать идеи панславизма. За время жизни в Тобольске Крижанич, имея большую библиотеку, создал книгу по русской истории. Вообще человек это был несомненно одаренный. Он, например, вывел причины нерасположенности малороссиян к России – не одобряя, впрочем, такую нелояльность. Суждения Крижанича всё же показались Москве слишком вольными.

Первый ссыльный поляк, известный нам, – Никифор Черниговский, попавший в Сибирь вскоре после войны 1658 г. за Малороссию. Он был досмотрщиком за соляными копями в Усть-Кутском остроге.

Приехавший с проверкой илимский воевода, как говорится, положил глаз на хорошенькую польку, жену Черниговского. Он, нимало не смущаясь, забрал ее и поплыл к себе в Илимск. Черниговский с товарищами напал на воеводу, убил его и слуг, захватил всю рухлядь и отправился на Амур, где построил деревянную крепость. Он стал отсылать ясак в Нерчинск, а потом и в Москву, вместе с повинной. Его помиловали. Отряд Черниговского выстроил слободу и занялся хлебопашеством.

Первую партию ссыльных поляков-конфедератов сменила другая – из войска Костюшки, а после Польского восстания 1830–1831 гг. приток увеличился.

С весны 1863 г. стали прибывать новые партии ссыльных, и к концу 1866 г. поляков в Сибири уже было около восемнадцати тысяч.

В истории остались воспоминания о некоторых незаурядных личностях. Это, во-первых, Альбина Мигурска, приехавшая к своему жениху. Здесь она родила двух детей, но они вскоре умерли. Муж Альбины симулировал самоубийство, оставив на берегу Урала одежду и прощальное письмо. Женскому горю сочувствовали все уральские дамы, всё начальство. Мигурской было позволено вернуться в Польшу. Она попросила разрешения вырыть своих детей, чтобы увезти их кости на родину. В этот же гроб спрятался муж. Но уже в Саратовской губернии Мигурску заподозрили. Ее и мужа арестовали. Прощаясь с детьми, они упали в костеле перед их гробами и зарыдали. Мигурску поляки объявили святой. Она умерла от чахотки в Нерчинском заводе.