Мира в твоем сердце.

Пули — для того, чтобы ты верила.

Дуло — для того, чтобы завоевать твою любовь.


Как ты можешь прочесть в этом письме, я устал от всего этого. Я пытаюсь. Внутри — самое ценное, что я получил после моего первого выстрела. Это был момент, когда я осознал ВЕЛИЧИЕ. Это то, в чем я был великолепен.

Но это было до тебя.

Я носил эту вещь с собой всегда. Если она не была в моих руках, то обязательно находилась где-то поблизости. С шестнадцати лет, Роуз. С шестнадцати... Я никогда ничем не владел так долго, даже не любил никого на протяжении такого длительного времени. До одной ночи, пока в мою черную тьму не вошла одна странная девушка. Она поразила меня, ты знала? Ты же догадалась, что я о тебе?

Ни один человек не дал мне столько, сколько ты. НИ ОДИН.

Я никогда не понимал тебя. Ты была смешной, но такой доброй. Странной и невероятно красивой.

Я отдаю это тебе, как знак, что ты занимаешь особое место в моем сердце. И тебе решать, что с этим делать.

Знаешь, многие люди не понимают меня. Не понимают нас. Правда, я и сам начал понимать только недавно. И я понял, что не хочу жить, если тебя не будет рядом. Я пробовал, и мне не понравилось.

Давай встретимся сегодня в нашем месте, ты знаешь в каком. В том, где все началось.


Лиам Блэк.


Я роняю письмо. Почему он просит меня приехать именно туда? Он же знает, что я не могу находиться в том месте. Что не могу туда вернуться — меня трясет при одной только мысли об этом.

Перечитываю письмо снова и снова. Оно успокаивает меня. Он успокаивает. Я смеюсь, потом улыбаюсь. Хочу услышать его смех, увидеть улыбку. Думаю, я — единственный человек, у кого вообще есть такая привилегия — видеть его улыбку. Он так редко улыбается, и всегда через усилие. Но он должен, хотя бы ради меня. От этого мое сердце неистово колотится, в животе появляются бабочки, а внутри все свивается в тугую спираль.

Я открываю коробку, пусть и не хочу знать, что там. Ненавижу оружие так же сильно, как и презираю его. Оно приносит только лишения, боль и опасность. Внутри блестящий, идеально подогнанный кейс. И пусть я не знаю об оружии много, я вижу — этот кейс явно был сделан именно для этого пистолета.


«Сломленный»


Вот что написано на рукояти. Таким он себя видит? Он думает, что сломлен?

* * *

Я не могу заставить себя выйти из машины. Хочу, но просто не могу сдвинуться с места. Даже не могу посмотреть в окно. Я приехала, но не могу заставить себя хотя бы выйти наружу.

Не знаю, как долго уже сижу тут. Думаю, часть меня в шоке и впала в прострацию, не желая подвергаться опасности, которая может подстерегать меня в этом месте, выйди я наружу.

Услышав стук в окно, я автоматически кладу руки на руль и кричу, пока не слышу его голос.

— Роуз.

— Зачем ты попросил меня приехать именно сюда? — В моем голосе паника, я отчетливо понимаю это, но продолжаю кричать, теперь уже на него.

Стараюсь дышать не так часто, чтобы успокоить колотящееся сердце.

— Я подумал, что тебе нужно вернуться сюда. Вместе со мной.

— Я была тут уже один раз без тебя. И думала, что ты умер.

Лиам медленно открывает водительскую дверь, но я придерживаю ее, так что он не может полностью ее открыть.

— Тебе нужно побыть здесь со мной. Нам нужно попробовать побороть своих демонов.

— К черту это! Сам с ними воюй! — бросаю я ему, а он ухмыляется мне. И внезапно мое сердце успокаивается, от паники переходя к незамутненному счастью. — И не пытайся изменить мое мнение этой своей... — я поднимаю руку, указывая на его лицо, и заканчиваю фразу, — …ухмылочкой!

— Только ты можешь ее вызвать, — он указывает на свое лицо, — эту ухмылочку.

— Приятно слышать, Казанова из рода гребаных мертвецов.

— Роуз, отпусти дверь.

— Я получила твой пистолет. Почему ты послал мне свое долбаное оружие?

— Дверь, Рози. — Я отпускаю ручку, и дверь тут же широко распахивается. — Можешь уничтожить пистолет, если хочешь.

Я смотрю на него непонимающим взглядом. Ну, потому что... серьезно?!

— Ты послал пушку женщине, которую хочешь заполучить. Ты же понимаешь, насколько это по-идиотски, да?

— Ты знаешь, что слишком много ругаешься?

Я закатываю глаза.

— Кажется, ты пробуждаешь все лучшее во мне.

— Ну да. — Он осматривает меня сверху донизу.

— Ты можешь быть посерьезнее?

— Я планировал, пока ты не открыла свой ротик, так что это ты виновата.

— Мистер, хорошая работа, вы отвлекли меня.

— И это сработало.

И правда. Я наполовину высунулась из машины и совсем не думаю об этом месте — все мои мысли только о нем.

— Зачем мы здесь, Лиам?

— Я хочу поговорить.

— А побыть нормальным человеком и пригласить меня на ужин ты не хочешь?

Он хмурит брови и опускает взгляд.

— Ужин? Так делают нормальные люди?

— Да, Лиам. Так поступают нормальные люди. Но, похоже, мы какие угодно, но только не нормальные.

— А ты хочешь этой нормальности, Роуз?

— Не хочу, Лиам Блэк.

Он хватает меня за руку — его ладонь очень теплая — и ведет за собой, вверх, на холм. Останавливается на самой вершине, не отпуская, сжимая мои пальцы еще крепче.

— Я думаю, что люблю его. Так должно было случиться? — Вопрос не просто удивляет меня, а ввергает в шок. — Лиама, — уточняет он.

— Да, так и должно было быть. Любить ребенка — просто дар свыше. И эта любовь совершенно отличается от того, как мы любим друг друга.

— Совершенно, — подтверждает он, поворачиваясь ко мне. — Мы можем снова быть вместе?

— Думаю, это возможно.

Лиам снова крепко сжимает мою ладонь.

— Я начал работать с Саксом.

Его признание удивляет меня и делает счастливой.

— И как тебе? Справишься?

— Как мне делать то, в чем я хорош? Как мне делать работу, которой я занимался всю жизнь? Я справлюсь.

Лиам обнимает меня за талию, я цепляюсь за него, пока он смотрит в мои глаза, улыбается, а затем мы падаем назад. В этот раз мне не страшно — мне странно хорошо. Пока мы падаем, оба полностью одетые, и парим в воздухе, я буквально заворачиваюсь в него. И когда он всплывает, поднимая нас обоих на поверхность, моя голова находится на плече Лиама.

— Мы можем попробовать... можем поработать над всем этим.

— Можем, — соглашаюсь я, целуя его в губы.

Они мягкие, как и он сам сейчас. Эта нежность так на него не похожа. Я хватаю его за бороду, притягиваю к себе и кусаю за губу. Он ухмыляется мне в рот и тянет меня к себе, ближе, а затем целует так, как должен.

Страсть, похоть, любовь, обладание — это все Лиам Блэк.

Глава 39

Блэк


Вчера Роуз заглянула ко мне по пути с работы и, уезжая, попросила прийти к ним завтра. Я не мог сказать «нет», и не сказал. А еще она оставила подарок, поцеловала меня на прощание и, смеясь, ушла. Открыв коробку, я бросил ее на кушетку, искренне понадеявшись, что эта фигня испарится. В коробке обнаружилась записка «Надень меня». Какого хера я должен это надевать?

Розовую, блядь, рубашку.

Серьезно, розовая! Даже не голубая, а, твою ж мать, РОЗОВАЯ!

Роуз же не может на самом деле ожидать, что я ее надену, верно? Я подхожу и поднимаю рубашку двумя пальцами, потому что... это же шутка, да? Должна быть шутка... Я ношу черное. И белое. И черное. Больше никаких цветов. В смысле, я скоро должен быть там и буду одет в черное. Это мой цвет, а не эта розовая дрянь.

Расхаживая по дому, я смотрю на эту рубашку, осознавая жертву, которую должен принести, чтобы надеть это. Потому что это реально жертва, принесенная во имя всего мужского пола. Это ужасно противно.

* * *

Ее смех достигает моих ушей. Роуз встает, чтобы разглядеть меня получше, затем фотографирует, а потом сгибается от смеха. Я не очень счастлив, потому что стою там в розовой рубашке. Розовой.

— Роуз, — говорю я, а она вытирает слезы от смеха.

Потом берет себя в руки, затем снова смотрит на меня и начинает смеяться еще громче. И... я перестаю злиться. Она так реагирует, и смеется, и плачет, что злиться просто невозможно. На минуту я даже забываю, что на мне надет этот ужас. Но потом срываю с себя рубашку и бросаю на землю.

— Больше никогда.

Роуз перестает смеяться и выпрямляется, взглядом блуждая по моей груди.

— Я не думала, что ты и вправду ее наденешь, — говорит она, все еще не глядя мне в глаза. Затем протягивает руку и касается моего пирсинга в соске. — Но приятно осознавать, что ты готов на такое просто потому, что я попросила.

Она подходит ближе и облизывает мой сосок.

— Ты принесла розовую рубашку не для того, чтобы я ее надел?

Но она даже не слушает меня — ее взгляд и губы сосредоточены на моей груди. Я отстраняю ее и, оглядываясь, вхожу в дом. Больше здесь никого нет, мы только вдвоем.

Перебрасываю ее через плечо, и она громко вскрикивает, а я направляюсь в ванную, хватая кое-что по дороге. Роуз спрашивает, что я делаю, но ответа не получает. Душ в ванной комнате старый, но довольно крепкий. Я ставлю Роуз на ноги, потом перехватываю запястья и крепко привязываю их к перекладине, на которой висит занавеска для душа. Она улыбается, стараясь укусить меня за грудь каждый раз, когда я нахожусь в доступной близости. Когда руки надежно связаны, я завязываю ее глаза шарфом, и Роуз стонет от разочарования.