Т. Смит - Красный

Кейн удивленно приподнимает брови, но дальше следует кивок.

— Сколько ты меня уже знаешь?

Он явно нервничает. Его взгляд мечется от меня к двери, словно просчитывая, как половчее сбежать.

— Кейн?

— Да я тебя вечность знаю, брат.

Ложь, я слышу это.

— Честно, Кейн. Даю тебе последний шанс.

— Пять лет, — произносит он едва слышно.

Если бы я не смотрел на него, на его губы, то даже не услышал бы, точно.

— Блядь, — ругаюсь я. — А мое имя, Кейн? Разве меня зовут Трейс?

Он качает головой.

— Нельзя говорить им, что ты знаешь, или что я тебе сказал.

— Имя?

— Блэк... так тебя называли. Блэк. Тебя хотели все, а Гровер выиграл джекпот.

— Саванна? — спрашиваю я, и он понимает, о чем.

— Ты ее никогда не знал, ей сказали сыграть твою девушку. Да она и не отказалась, когда тебя увидела.

— Сука гребаная.

— Она любит тебя. Даже если сначала использовала, то теперь... любит.

— Хватит, Кейн! Я знаю, что ты сам в нее влюблен. Вырасти уже, черт возьми, и скажи ей это.

Он со стыдом опускает голову. Не выношу некоторых людей, но с ним я готов мириться. В малых дозах.

Трейс

Остаюсь в клубе еще неделю, строю планы. Думаю о расплате. Как именно и что сделаю для этого. Но не спешу. Вместо этого манипулирую. Не собираюсь торопиться, ведь месть — это блюдо, которое подают холодным. И они понятия не имеют, что их ждет.

Пару ночей подряд Саванна пробует проскользнуть ко мне в постель, и однажды я почти позволяю... почти сдаюсь. Она ловит меня сонным и злым. Хотя потом, услышав «малыш», я отбрасываю ее практически через всю комнату. После этого она больше не пробует пробраться ко мне.

У клуба появляются проблемы, которые я им приношу. Так легче заставить их поверить в то, что только мне можно доверять.

Шесть дней назад я подставил Бузера, Вице-президента, спутавшегося с одной шлюхой. Конечно, он не знает, что это я. Да и шлюха оказалась не простая, она — давний член одного из конкурирующих клубов, но который достаточно лоялен ко мне.

Было так легко сделать их совместные с Бузером фотки, а потом переслать Президенту Гроверу. Так дерьмо попало в вентилятор.

Это был хороший день.

На следующий день я заплатил четверым подросткам по сто долларов каждому, чтобы они угнали байк Брака и заменили его на скутер с запиской на лобовухе:

«Если не заплатишь, тебя тоже заменят на куклу».

Записка могла означать что угодно, она тупая, но отлично сработала. Он перестал доверять клубу, а остальные поверили, что он продает наркотики из общака и присваивает бабки, чего на самом деле он делать не может.

Следующее сделать было просто охренительно легко. Мне даже не пришлось составлять кучу планов.

У Старка слабость к малолеткам до двадцати лет, которых он любит наряжать, как школьниц. У Гровера — младшая дочь, моложе Саванны, ей всего девятнадцать. Никто не должен разговаривать с ней или даже смотреть в ее сторону. Она ненавидит отца и за его спиной трахается со Старком, чтобы отплатить за обожание золотой девочки, Саванны.

В одну из ночей я вышел на прогулку и увидел Старка на мотоцикле Гровера — этот байк я узнаю где угодно. А также я знаю, что Президент никому не разрешает трогать его байк. Он для него как ребенок. Кроме того, по доносившимся крикам удовольствия было слышно, что это Старк — верный член братства уже десять лет как. Старый гребаный ублюдок. Я сделал фотки, распечатал их и отправил Гроверу.

* * *

Сегодня меня позвал Гровер, и когда вхожу в здание, я вижу трех главных членов братства — они в рядах дольше всех — стоящими вдоль стены. При виде их мое лицо не меняется, я ожидал этого. Слишком глубоки трещины, оставленные мной. Больше между ними доверия нет.

— Президент, — говорю я.

Он смотрит на меня с яростью на лице.

Смешно, ведь я планировал сделать больше... намного больше. Осталось самое легкое. Только вот если я закончу все, что планировал, клуб развалится.

— Я живу ради преданности, и мои люди должны быть преданы мне безоговорочно. Если это не так — нужно выбрать наказание. Кровь или смерть, что выбираете?

Трое смотрят на меня, зная, зачем я здесь. Затем на Гровера. А потом произносят в один голос: «Кровь». Гровер кивает мне и первым выбирает Старка, толкая его идти вперед. Двое других отворачиваются — им не разрешено видеть.

Комната полностью укомплектована — здесь все, что мне нужно. Сюда я прихожу, чтобы расслабится, пострелять или помучить пленников. В этой комнате крики расслабляют. Звучит странно, я знаю, но подумайте об этом. Если человек ощущает боль — значит, он жив. Несомненно, здесь они кричат от боли, истекают кровью от пыток, плачут от облегчения. Эти люди ощущают. И, может быть, это неправильные ощущения, но они будто говорят им: «ты жив».

Меня пытали, не прошло и четырех месяцев после потери памяти. Теперь я думаю, Гровер имел к этому прямое отношение. Боль тогда была просто ужасающей. Я ни разу не закричал, не заплакал, не произнес ни единого слова. Даже когда едва зажившую рану на спине заново полосовали ножом. Ту самую, от выстрела, из-за которой я потерял память. Помню звук рвущейся кожи и жжение вскрытой плоти, словно это было вчера.

В конце концов, им пришлось сдаться — я потерял слишком много крови и отключился. Очнулся в той же кровати, с Саванной рядом, держащей меня за руку. Она сказала, что клуб спас меня еще раз, и теперь я должен им еще больше.

Смотрю на утюг, который поставил на открытый огонь. Гровер выходит и закрывает за собой дверь. Здесь со мной никто никогда не хочет оставаться. Однажды я спросил почему, и в ответ услышал, что глаза мои пустые, будто я не здесь. Что в этом месте я сама Смерть.

Они боятся меня, но так и должно быть.

Старк стоит на четвереньках, на его теле нет одежды. Остальные двое тоже, разве что смотрят они на стену, а не на меня.

— Не затягивай, Трейс! — кричит он.

Но я тяну время. Ставлю на огонь второй утюг, чтобы пользоваться обоими сразу.

Присаживаюсь рядом и шепчу Старку на ухо:

— У Гровера была просьба...

Он цепенеет, делая глубокий вдох. Гровер ни о чем не просил, но Старку знать об этом совсем не обязательно.

— Что бы ты ни делал, не двигайся, — предупреждаю я.

Но они всегда дергаются. Это инстинкт.

Достаю один утюг из огня — он раскален добела — и ставлю Старку на задницу. Он кричит и пытается сбежать. Придерживаю его рукой, другой прижимая к нему раскаленное железо. Вонь жженой плоти достигает носа. Как только все готово, я снимаю утюг и перемещаю его на другую ягодицу, оставляя клеймо. Он кричит, как девчонка, и рыдает, как баба. Потом, чтобы добавить удовольствия, втираю соль в его раны, и он, вырываясь, бежит, совсем не заботясь о том, что будет дальше. Он не связан, потому я его не останавливаю.

С Бузером я делаю то же самое. Раскаленный утюг. Шепот. Он так же сбегает в конце.

Брак — самый младший. Ему примерно столько же, как и мне. Он принимает все без крика, даже когда первый раскаленный утюг касается кожи. Но даже он секунду спустя вопит в агонии. Перед тем как я собираюсь повторить процедуру с солью, он говорит кое-что, что заставляет меня остановиться.

— Они используют тебя, — говорит он усталым голосом.

— Я знаю.

Он качает головой, оставаясь на четвереньках.

— Не знаешь. Ты даже не член братства. Ты просто его игрушка, и он этим чертовски гордится. До тебя... у нас не было того, что есть сейчас. Уважения. Люди не боялись нас. Однако они боятся тебя и того, на что ты способен.

— А на что я способен?

— Ты и вправду не знаешь? — Он падает на пол, и я выбрасываю соль.

Этого я и хотел. Его верность пошатнулась, и теперь обращена в мою сторону. Он упирается лбом в бетонный пол, затем поворачивает голову, чтобы видеть меня.

— На все, Блэк.

Трейс

Остаюсь ненадолго. Упаковываю ту же самую сумку и сваливаю. Мне нужны ответы, а не их обрывочные куски. Никто не говорит мне то, что я должен знать, особенно в клубе. И если Брак говорит правду, то больше никто не скажет. Я — активный, но не действующий член клуба. Почему?

У меня есть ее адрес, его не трудно найти, когда ищешь. Не задумываясь, подхожу к двери и стучу. Жду немного, и как только хочу постучать второй раз, дверь открывается. На пороге стоит маленький мальчик. Он смотрит на меня снизу вверх и сразу видно, чем-то недоволен.

— Что тебе нужно? — говорит он хорошо, хотя на вид ему не больше четырех-пяти лет.

У него темные волосы и зеленые глаза. Выглядит знакомо. Он один из детей Рэд?

Слышу ее голос — она кричит что-то пареньку передо мной. Тот закатывает глаза и уходит, оставляя дверь широко открытой. Я стою, неуверенный, что следует делать. Войти? Или подождать?

Решаю ждать, и она быстро появляется. Выглядит удивленной, когда видит меня. Руками вцепляется в рубашку и тянет за концы, взглядом осматривая двор и возвращая внимание ко мне.

— Зачем ты здесь?

— Мамочка, — громко зовут ее изнутри.

Она отвечает, что подойдет через минуту, и снова поворачивается ко мне.

— Трейс... — произносит она напряженно, прекрасно понимая, что это не мое имя.

— Можешь называть меня Блэк, Рэд.

Ее глаза широко распахиваются, и она опускает руки вдоль тела.

— Ты... вспомнил?

Она делает шаг ко мне, но мои слова останавливают ее.