— Вы подходите друг другу, — сообщаю я, улыбаясь, и нисколечко не вру, — из вас выйдет прекрасная пара. 

Подстилка-обманщица и аферист. Я снова ни капельки не соврала! 

Будь на месте Милены другая девушка — я бы рассказала ей все по ее спутника. Пусть бы только попробовал что-нибудь вякнуть — Митя и Лютик быстро бы вышвырнули его из аптеки. 

Но тут... пусть Милене все вернется, что она сделала Ярославу. Мир почти что справедлив. Может, она обожжется об Артема и спустя много лет, как и я, поймет свои ошибки. Что надо ценить тех, кто заботится о тебе, а не гнаться за красивой картинкой. Что надо быть честной перед человеком, с которым живешь. 

— Ты тоже беременна? — Милена смотрит на детские салфетки в моих руках, — поздравляю! Я вот недавно родила девочку. Назвали Настей. Два килограмма семьсот грамм всего, и сорок восемь сантиметров, представляешь? Такая кроха получилась и такая лапочка! У меня грудь раздуло как дыню в первый день, а я не знала, что делать, поэтому на, возьми, — она пихает мне в руки какую-то странную штуку с полки, — это молокоотсос, я тоже думала, что я-то уж разберусь как грудью кормить и нафиг он мне нужен, но, поверь, пригодится... 

— Пойдем уже, а, — недовольно выдает Артем, дергая девушку за рукав, — хватит трепаться. 

— Ой, отстань уже, а?! — фыркает она, — дай со старой знакомой поболтать! Если б ты мог хоть немного посидеть с Настей, я бы хоть с подругами встретилась, так что отвали. 

Надо же, я уже перешла в разряд «старых знакомых». Я смотрю на щебечущую Милену, чувствуя, как внутри ворочается что-то гадкое и колючее. Она переругивается с этим аферистом, а потом, вздохнув и извинившись передо мной, уходит дальше к стеллажам. 

Я пробиваю покупки. Мне складывают их в пакетик. 

Перед тем, как покинуть аптеку, я нахожу взглядом Артема и Милену. Он подпирает плечом стену, втыкая заинтересованно в телефон. Милена стоит на другой кассе, доставая из сумочки кошелек, чтобы расплатиться. 

Блин, нет. 

Я не могу уйти вот так. Это будет неправильно. Да, справедливо, с одной стороны. Да, бумеранг! Да, но, но...

— А, ой? — растерянно оборачивается Милена, когда я трогаю ее за плечо, — ой, еще раз привет. 

— Осторожнее с Артемом, — произношу тихо я, — он кинул мою подругу на деньги. Думаю, не одну ее. Так что береги себя и дочь. 

Прежде чем она успевает что-то ответить, я ухожу. 

Все-таки, у нее малышка. Мало кому я пожелала бы бумеранг в виде подлого Артема, в ситуации, когда ты становишься совершенно беззащитной — с ребенком на руках...не удивлюсь, если идея убить Ярослава появилась именно у него, а Милена даже не подозревала о ней. Она слабо похожа на убийцу. Она может влипнуть с ним в тысячу неприятный ситуаций, а расплачиваться придется не только ей, но и невинному дитя. 

Ярослав, все-таки, оказался намного умнее и мудрее меня, когда оставил ее в покое, ничего не сделав. Я тогда тем более не имею права ей мстить...

Черт! Кто бы мне в детстве рассказал о том, что жизнь далеко не черно-белая. О том, что иногда нет правильных выходов из ситуации, о том, что люди не могут быть идеальными, и что даже самых плохих из них иногда не стоит судить.  

Я была бы искренне благодарна этому мудрому человеку. 

Я выхожу из аптеки на морозный воздух и останавливаюсь, глубоко вздыхая. Пора бы тебе и самой стать мудрой, Василиса. Ты, все-таки, скоро станешь матерью. 

Кап. Кап. Хлюп. Хлюп. Шмыг.

— Вась? Ты че?! — опускается в машине окно и наружу выглядывает Митя, снова поймав меня на слезах, — давай колись! Опять что-то в глаз попало? 

Да блин! 

— Да, — фыркаю я, — попало. Ценник на детские влажные салфетки. 

Часть 28

Два дня спустя

— Класс, — произносит Митя, глядя на новенький гриль перед беседкой дома Ярослава, — просто четко. Вась, скажи? 

— Ага. Вообще классный. А что Ярослав о нем думает? — я клацаю зубами от холода. Похоже, зима решила вдарить по нам мартовскими морозами — стоило только мне прогуляться с Ярославом, наслаждаясь солнышком, как столбик термометра на следующее утро безжалостно показал мне «-19». 

— Да он и попросил его привезти. Я тут на днях про электрогриль тему завел, а он сказал, что это полный отстой. Ну, короче, доболтались до покупки гриля. Скоро пора шашлыков же. 

Мне кажется, что до поры шашлыков еще очень далеко, судя по прогнозу погоды, но у Мити такое радостное лицо, что я просто киваю. 

— Слушай, я там колбаски купил, — произносит Митя между делом, помогая Лютику обдирать с гриля заводские этикетки, — ну и овощей немного. Вась, можешь принести? Мы пока его подготовим. Как раз попробуем, что за зверь. Ты ж отсюда скоро намыливаешься? Проводим тебя как раз нормально. 

— С удовольствием, — отвечаю я, и, развернувшись, на деревянных ногах выползаю из беседки. Надо бы переодеться, если Митя задумал колбаски!  

— Вась, — летит в спину, — я пошутил. Не уезжай. Или я Ярославу гриль сломаю в отместку. Ты замерзла что ли? Оденься нормально! 

Я, кивнув, убегаю, прежде чем Митя продолжит подкалывать меня. 

Знаешь, Митя, может, я бы и не уезжала. Если бы, если бы... если бы у нас с Ярославом был шанс на будущее.  

Забежав в теплый дом, я протяжно выдыхаю, запрокинув голову и закрыв глаза, чтобы не видеть идиотскую лепнину на потолках. Все-таки, чуден ты, мир. Столько лет старалась жить, выкинув из головы и сердца бывшего мужа... заводила отношения, общалась с мужчинами. Но так легко, как с Ярославом, ни с кем не было. До сих пор чувство, будто мы с ним просто родственниками были в прошлой жизни. 

Я разуваюсь и захожу на кухню. Там открываю холодильник и тут же нахожу колбаски, про которые говорил Митя. Достаю их из упаковки, выкладываю на тарелку, выкидываю обертку. В раковине замечаю вчерашнюю посуду — надо бы помыть ее. Перед Ярославом будет неудобно. 

— Привет, — слышу я неожиданно знакомый голос за спиной и, вскрикнув, роняю тарелку в раковину. Она раскалывается на несколько частей. Если бы это была моя посуда, я бы сказала «на счастье», но у хозяина дома может быть немножко другое мнение. 

Я оборачиваюсь. В дверях стоит Ярослав. В темном поло, черных брюках, с зачесанными назад волосами. В руках у него какая-то бумажка. 

Вместе с ним в комнате появляется и запах богатой жизни, вместо запаха утренней яичницы с сосисками, которой я позавтракала. Бывший муж надушился хорошим одеколоном и... черт, от него что, морепродуктами пахнет? Он в ресторане был? Ну а, почему бы и нет? Это только ты, Вася, можешь фигней с утра перекусить. 

— Ты вернулся, — произношу я, вытерев руки об джинсы, — а я тут посуду мою. И Митя попросил принести колбаски, чтобы гриль протестировать. Как ты себя чувствуешь? 

— Более-менее прилично. Вась, — он подходит ближе и стучит пальцами под столешницей, — тут посудомоечная машина. Либо не морочься, либо оставь, я сам помою. 

У меня вырывается смешок. Никак не привыкну, что он научился мыть посуду. 

— Ты вернулся рано. Надоело лежать, или от тебя решили прямо с раннего утра избавиться? 

— Второе, — он приподнимает уголок губ в кривой улыбке. В сердце почему-то неприятно щемит, когда я смотрю на него, так сильно изменившегося.  

Пять лет пролетело. Елки-палки. Я даже не заметила, как... Мы уже далеко не молодые люди, которые решили попробовать поиграть в семью. И еще столько же пролетит незаметно.

Насколько же наша жизнь короткая, все-таки... Вспыхнули, погасли. Как спички. Особенно короток вот этот отрезок беззаботной и наивной молодости, часть которой мы провели вместе.  

Ярослав молча передает мне достаточно плотный лист. 

— Что это? — спрашиваю я и растерянно поднимаю его к глазам, читая... 

«Свидетельство о расторжении брака».  

Между мной и Ярославом. Последние буквы почему-то расплываются у меня перед глазами, когда до меня доходит содержание документа. Я, криво улыбнувшись, кладу листик на стол, стараясь, чтобы рука не дрогнула. 

Что ж. Свершилось. Последняя точка, наконец, поставлена. 

Ты ведь ждала ее, Вася? Почему тогда сейчас ты чувствуешь себя разбитой? Даже сделать вдох сложно, словно на грудь камень положили. И вежливая улыбка как-то не получается. А Ярослав выглядит всего лишь серьезным и ни капли не расстроенным. Наверное, он радуется свободе.  Я его понимаю. Ему даже тридцати еще нет, а он уже богат, хорош внешне и самое главное — теперь не занят. 

— Спасибо, — тоненьким голосом произношу я, и мысленно ругаюсь. Не хватало еще расплакаться перед уже официально бывшим мужем. Мне ведь еще новость ему сообщать о моей беременности. Может, оно и к лучшему, что мы официально разошлись... ни у кого из нас не возникнет крамольная мысль «жить ради семьи». И мучить друг друга до конца жизни. А чувства... когда-нибудь остынут. Через много лет. Откашлявшись, я продолжаю,  — Не пришлось бегать по судам. Я помню, что где-то посеяла у тебя паспорт. Нашли, да? Не помнишь, у нас один экземпляр на двоих, или мне собственный придется забрать? 

Он опирается рукой на столешницу и чуть наклоняет голову, глядя мне в лицо. Я стараюсь смотреть на него доброжелательно и спокойно. 

Бли-ин. Никогда не думала, что я окажусь в роли бывшей жены-неудачницы внезапно разбогатевшего мужа. Какая унизительная и обидная роль! Клянусь, с этого дня я перестану смеяться над такими персонажами в фильмах. Если вообще когда-нибудь рискну посмотреть такие фильмы.

— Когда я тебе кинул ключи в почтовый ящик, — внезапно произносит Ярослав, пока я пытаюсь бороться с бурей в душе, — то я хотел, чтобы ты приехала ко мне и мы поговорили в спокойной обстановке. Наедине.