— Все в порядке, — машу я рукой, — послушай, я понимаю, что... 

— Я хотел предложить тебе снова попробовать стать мужем и женой. 

Что? Я закрываю рот и мотаю головой, будто бы это поможет мне разложить сказанное по полочкам. Я не понимаю, зачем он говорит мне эти слова. У меня в руках свидетельство о расторжении брака. О каких «снова» тогда речь? 

— Ты... — вырывается у меня немножко истеричный смешок, — но ты со мной развелся. Зачем ты тогда это говоришь сейчас? 

— Я развелся с тобой, потому что ты достойна нормальной свадьбы, а не того, что у нас было, — перебивает меня Ярослав, — тогда у нас не было денег и мы расписались в джинсах и кедах. Только поэтому я взял твой паспорт и подал на развод. 

Он внезапно хмыкает. Достаточно весело для настолько серьезной ситуации. 

— Еще я иногда думаю, что нам просто позавидовали в ЗАГСе и поставили штамп, приносящий неудачи. Думаю, стоит его переделать. На более удачный. 

Я смотрю на него, и мне кажется, будто бы я снова сплю и вижу неправдоподобный сон. В глазах становится мокро и горячо. Пытаюсь что-то сказать, но не выходит. Да, мы расписались с ним тогда очень скромно, а потом поехали забирать стиральную машинку, которую купили на Авито. Потому что если бы мы ее не забрали, ее продали бы другим людям, а она была такой дешевой... 

Я все равно была счастлива, до тех пор, пока одна из моих бывших подруг не ляпнула при Ярославе, что даже предложение ей сделали на Мальдивах в красивом ресторане. Она подчеркнула неприятным тоном слово «даже». 

Я тогда замяла эту тему, но неприятное чувство надолго поселилось где-то внутри. Какое-то неудобство, что ли. С тех пор я начала стыдиться нашей свадьбы и старалась избегать разговоров о ней в кругу подруг. Боже. Какая ж я была кретинка. 

Сейчас бы я сказала... нет, ничего не сказала бы. Просто встала бы и ушла, навсегда вычеркнув таких людей из друзей. Может, вылила бы сок на голову этой выпендрежной козе напоследок. 

Ярослав берет мою руку и что-то надевает на палец. Опустив взгляд, я вижу кольцо на безымянном. По сравнению со стареньким, из серебра и фианитов, которое после нашего расставания я закинула в самую дальнюю шкатулку, это смотрится неподходяще дорого для моих совершенно заурядных рук обычной женщины. 

— На колено я встать не могу. Извини. Но я постараюсь в ближайшее время поправиться окончательно, чтобы это повторить по всем правилам. 

— Ярослав... 

— Я был реально плохим мужем. Все эти пять лет я часто думал, что мог бы повести себя иначе. И тогда не было бы всего, что произошло тогда... Блин, — Ярослав усмехается, посмотрев куда-то в сторону, — я по-прежнему хреново умею объясняться. Просто знай, что я буду делать все для тебя. Может, это прозвучит странно, но если ты откажешься, то мне вот то все, что я заработал, будет не нужно. Я как-то по инерции и из-за злости на тебя жил эти годы, знаешь ли. Вась? Ты что, плачешь? Надеюсь, не от безысходности? 

— Придурок, — выдавливаю я, уткнувшись лбом ему в грудь, и сгребая его поло в кулачки, словно он может передумать и сбежать от меня. Ну, и чтобы спрятать со всех сторон свои наверняка красные глаза, которые вот-вот прольются водопадом, — не от безысходности. Я тебя давно простила. Я и сама была не сахар. Ужасной женой. Если б весь мир тогда был против тебя, я б не патроны за спиной подавала бы, а лопатой приложила, наверное, за то, что меня в это втянул. 

— Судя по тому, что произошло за эти месяцы, ты ошибаешься. У тебя просто есть характер, Вася, — он обнимает меня, окутывая своим неповторимым запахом, — И это отлично. Будь ты другой — я бы не вспоминал тебя все эти годы. 

«Будь я другой ,мы б не развелись» — эта мысль вспыхивает в голове и так же мгновенно испаряется вместе с напряжением, которое сковывало меня все эти дни. С тех пор, как я узнала о беременности, с тех пор, как плакала в машине и на пороге аптеки, с тех пор, как делала один тест за другим в туалете, думая, что это все-таки, какая-то ошибка, но раз за разом получая две полоски... 

Тогда мне казалось, что нет у нас никакого будущего. Невозможно с одним человеком второй раз пройти тот же путь из влюбленности, искреннего желания создать семью и заботиться друг о друге. Кто-то один будет это делать из расчета, или потому что так удобнее.  

Но все случилось иначе. 

Я чувствую, как ладонь Ярослава зарывается мне в волосы на затылке, успокаивающе поглаживая. Спокойно и осторожно. Будто бы у нас за плечами нет нескольких совместных лет и мы снова едва с ним знакомы. 

— Я заехал по дороге в ресторан и захватил пару интересных вещей, — произносит он, похоже, чтобы убрать напряжение, — попробуешь? Пусть там Митя с Лютым пока сами всякую хрень жарят. 

Кажется, мне снова что-то попало в глаз. Я вытираю об его поло выступившую слезинку, искренне надеясь, что эта прекрасная версия Ярослава не истечет через тридцать дней, как антивирус на моем компьютере.

Часть 29

И жили они долго и счастливо. Никогда больше не ругались, родили трех детей, и завели двух собак. Никто из них не столкнулся с кризисом среднего возраста или послеродовой депрессией. Когда они выбирали обои в новый дом, то не ссорились из-за цвета. Даже новый дом они выбрали честным голосованием, и никто из них не воскликнул, обнаружив, что придется переделывать всю сантехническую разводку после предыдущих хозяев —  «я же говорила, что нужно было другой покупать!».

Я ненавидела романтические фильмы именно из-за этого. Это огромный обман! Именно после предложения пожениться начинается все самое сложное и интересное. Сейчас столкнулась с тем, что никогда в них не показывали. Например, куда, черт побери, девали главные героини мебель, которую нажили за годы ДО появления их самой большой, богатой и чистой любви? Оставляли в своей квартире? А если эта квартира съемная? Черт, вы не можете считаться бедными героинями, если у вас не съемная квартира! 

Я смотрела на кофемашину на своей кухне и понимала, что в интерьер Ярослава она не впишется. Стиральная машинка с сушилкой, на которую я долго копила — тоже. Она вообще не нужна в том доме. Это Я долго копила на нее, а в богатом измерении Ярослава она была, мягко говоря, так себе. 

То же самое касалось и плиты, и мультиварки, и удобного дивана в комнате. Более того, кофеварку сестры, которую стырил у меня ее муж, я тоже не пылала желанием оставлять хозяйке, да и вообще ничего я не хотела оставлять, потому что прыгнуть с голой задницей в повторный брак с бывшим мужем мне было страшно. Я не научилась безраздельно доверять кому-либо. 

— Прикольная, — выносит вердикт Ярослав, тыкая в кнопки мультиварки и выбирая разные программы, — я думал, что это ненужная фигня на кухне. 

— Нет, — мрачно произношу я, — очень нужная вещь. Закинул в нее все и не паришься, что убежит или пригорит. Можно уйти даже гулять. Она приготовит и оставит подогреваться. Но сестра тоже не оценила такие технологии, поэтому вряд ли она заберет ее себе. 

Ярослав оставляет мультиварку в покое, потеряв к ней интерес. Прислонившись спиной к столешнице, он окидывает взглядом маленькую кухню, на которой мы когда-то вместе ужинали. Сейчас он выглядит тут чужеродно. Как ребенок, приехавший из столицы в гости к стареньким родителям в деревенский домик. 

— Да, — выдает он задумчиво, — тут многое изменилось. 

— Не очень, — хмыкаю я, — я всего лишь купила немного мебели и техники. Кухню поменяла хозяйка, когда та совсем от старости начала рассыпаться и немного повысила цену за аренду. Обои в коридоре я поклеила сама, когда придурочные соседи затопили. Все остальное осталось прежним.  

Я рассказываю это Ярославу, чувствуя, как меня какого-то черта немного подташнивает. Дело в непривычном запахе. Все-таки, старые квартиры в старых домах пахнут соответствующе. Соседями, которые любят готовить всякую мерзость! 

Главное, не вытошнить при Ярославе. 

Я пока так и не сообщила ему самую главную новость. Как-то поджидала более подходящий момент, а не тот, когда мы обсуждаем мой переезд на кухне, на которой он пару месяцев назад угрожал мне пистолетом. Дурак. Никогда не забуду. 

— Ладно, — подвожу я итог со вздохом, — надеюсь, в твоем музее найдется уголок для всех этих вещей. Учти, что оставлять я их не собираюсь и очень надеюсь, что если мы разведемся снова, ты мне их верне... 

Я затыкаюсь, когда Ярослав наклоняется ко мне и я вижу его лицо в паре сантиметров от него. Так, словно хочет меня поцеловать, но взгляд у него такой, будто бы он меня с удовольствием стукнул. 

— Я не хочу ничего больше слышать о разводе, Вася. Никогда.

Похоже, из-за беременности мой нюх обострился до невероятных пределов. Мало того, что из-за такой близости я чувствую одеколон Ярослава, который мне очень нравился и до этого, так еще я могу различить и его собственный запах кожи. Человеческий. Господи, я превращаюсь в людоеда, что ли? Я нервно сглатываю слюну, чувствуя странное желание его облизнуть. Сердечко начинает биться, как сумасшедшее, и, не выдержав такого испытания, я тянусь к Ярославу с поцелуем.  

Он его поддерживает в ту же секунду. Взяв меня за талию, легко подняв и посадив на стол. Мне же кажется, что я сейчас готова завернуться в этого мужчину целиком. И еще, что сейчас важно сказать о том, что он мне очень дорог, несмотря на все, что мы пережили. Но вместо этого я молча обтираюсь об чуть колючую челюсть Ярослава, как кошка, с шумом втягиваю воздух возле шеи, трусь об накачанную грудь и шепчу: 

— Как же ты отпадно пахнешь, все-таки. 

— Ой, блин, — раздается у входа в кухню голос и мы резко отстраняемся с Ярославом друг от друга. Мне хочется убить Митю, который тут же делает невинное лицо «я ничего не видел». Господи, я думала о моменте нашей близости с Ярославом весь день! Нет. Все два месяца, с тех пор, как мы совершенно случайно провели ночь вместе. Моей самой главной эротической фантазией на время стал бывший муж.