Моя пятилетняя — само — наложенная засуха закончилась, и я готова греться в лучах страсти.

Джордан, очевидно, узнал некоторые детали о прошлом Гаррета, и он не волновался о том, что оставляет меня здесь. Если бы я была в опасности, Джордан не допустил бы этого. Он гнал бы меня прочь — пинками и криками.

Я знаю, что в безопасности с Гарретом. И я не нуждаюсь во мнении Джордана по этому поводу, чтобы быть уверенной. То, что я должна знать, это как кто-то может настолько принимать обязательства по защите кого-то, если прервал другую человеческую жизнь? Поскольку мужчина, которого я знаю, не будет убивать кого-то без причины. Точно так же, как и мой отец.

Дверь в ванную открывается, и все мысли об отце и убийстве исчезают. Гаррет заполняет дверной проем с маленьким полотенцем вокруг своих узких бедер, привлекая вниманием к восьми кубикам и v-образным мышцам.

Ням.

Я скольжу пристальным взглядом по его татуировкам и поднимаю к чисто выбритому лицу, вижу влажные, прилипшие к голове карамельные волосы и наполненные сексуальным обещанием глаза.

Я думаю, что мои трусики только что воспламенились.

— Видеть тебя в моей кровати, в моей футболке… — он затихает с глубоким хриплым урчанием. — Никогда не позволю тебе уйти, Сладкая. Поняла меня?

— Я поняла тебя Гаррет, — шепчу я, тихо благодаря свою маму за то, что она послала мне мужчину, который защитит мое сердце, так же, как она всегда мне обещала.

Клянусь, я не верю своим глазам, разглядывая доминирующего мужчину, стоящего передо мной, и слыша её нежный голос.

Да.

Глава 16

Гаррет

Она заполучила меня.

Я не знаю, будет ли Эмили всё ещё со мной, как только она узнает человека, которым я являюсь в глубине своей души.

— Я собираюсь надеть спортивные штаны, а затем мы поговорим, — выдавливаю я, не желая ничего больше, чем сорвать своё полотенце и войти глубоко в ее тело. Разочарование на ее лице говорит, что она чувствует то же самое.

Я следую в свою преимущественно пустую гардеробную и заставляю себя поступить правильно. Когда натягиваю спортивки на свои бедра, я покидаю гардеробную, грубо вытирая свои влажные волосы.

Эмили смотрит на меня тлеющим взглядом, когда я сбрасываю полотенце, удерживая свой строгий контроль, но все равно вспоминая, как она хваталась за меня, в то время как я глубоко входил в ее податливое тело своей стальной длиной.

— В основном я воровал электронику и наркотики, — начинаю я. Действительность ситуации удаляет похоть из ее золотисто-зеленых глаз. Я сажусь на кровать лицом к ней, в то время как девушка натягивает стеганое одеяло себе на грудь. Защитная реакция. Я понимаю это. Я, бл*дь, ненавижу это, но я понимаю.

— Я начал делать мелкую работу с моим отцом, когда мне было двенадцать. Думаю, ты знаешь, что Клайд сидел в тюрьме до того, как переехал сюда, — она кивает, так что я продолжаю. — Он работал с моим отцом до этого. Дэрил Шарп — так его зовут. Он не отец. Он никогда им не был.

Я пытаюсь унять свой гнев и продолжаю.

— Как только у него не стало Клайда, Дэрил начал обучать меня взламывать замки. Я быстро схватывал, поэтому он учил, и как обчистить карманы. Затем была продажа угнанных машин. Я мог управлять чем угодно на колесах к тому времени, когда мне исполнилось тринадцать. И так в течение многих лет: мы грабили дома, угоняли машины, обчищали карманы, совершали легкие разбойные нападения и всякие подобные вещи.

Это гребаный отстой. Я смотрю в лицо Эмили, пока объясняю это сокрушающее дерьмо. Она выглядит убитой горем.

— Меня достало размениваться по мелочам к тому времени, когда мне исполнилось шестнадцать. Мы всё еще жили в крайне убогом трейлерном парке, не пригодном для людей, даже для таких отбросов как мы. Тогда я начал захватывать власть. Я выяснил, где местная преступная группировка в Канзас-Сити перехватывает крупные партии наркотиков. Это казалось достаточно легким захватить грузовики до них. Я оказался прав. К тому времени как мне исполнилось восемнадцать, я управлял небольшой бандой, а мой отец уже работал на меня… Но всего этого было недостаточно для меня. Я делал хорошие деньги. У меня была хорошая квартира. Легкая жизнь, но я хотел большего. Я жаждал власти. Так что я стал иметь дело с наркотиками. Я никогда сам не принимал их и не распространял. Я создал небольшую лабораторию по производству. Это было легче, чем воровать электронику, да и приносило в два раза больше денег. Это к тому, откуда я знаю Девлина. Я работал с его стариком, — я говорю тихо, позволяя ей принять реальность того, что представляет собой Девлин.

Её лицо больше не убито горем. Эмили выглядит взволнованной чем-то. Она, вероятно, волнуется о Дженне и том, что её отношения с Девлином значат.

— Тысячи превратились в миллионы. У меня было двадцать парней, работающих на меня. Мой отец, Дэрил, всегда был мне как правая рука. Он не должен был быть ею, но я чувствовал себя преданным ему. Так продолжалось четыре года. Я зарабатывал больше денег, чем тот ребенок из трейлерного парка, знал куда потратить и что с ними делать. Так что я спрятал это дерьмо подальше. Дэрил не спрятал, если что-то было в его кармане, он тратил это. Ублюдок ничему не научился. Я встретил цыпочку, когда мне было двадцать два. Сара на неё очень похожа. По большей части. Волосы, лицо, фальшивые сиськи… слишком во многом.

Теперь на ошеломленном лице Эмили появилась боль. Я должен сказать ей правду. Это не сработает, если я попробую приукрасить это дерьмо.

— Анжелика — была самой большой бл*дской ошибкой, которая испортила мою жизнь тогда. Я отвлекся от дела, чтобы полностью уделять ей своё внимание. Она была стриптизершей. Я не должен был позволять ей продолжать заниматься стриптизом. Но тогда, я не был тем мужчиной, что и сейчас. Я не чувствовал собственничества или необходимости защищать её. Оглядываясь назад, я должен был увидеть, что она этого хотела. Она делала небольшое дерьмо, чтобы достучаться до меня. Когда она замутила с одним парнем из моей бригады, то не получила той реакции, на которую рассчитывала, она лишь увеличила антипатию. Так что я потратил месяцы, разбирая беспорядок, который она учудила, растаскивая драки, которые она вызывала, тратя бешеные деньги, чтобы уберечь её, когда она глубоко увязла в наркотиках… Она постоянно меня отвлекала. Однажды ночью она рассказала Дэрилу, что есть картинная галерея, в которой будут храниться предметы искусства и артефакты, общей стоимостью больше десяти миллионов долларов в течение следующих двух дней. Я мог практически видеть долларовые знаки, вспыхнувшие в его глазах. Это не была наша обычная игра, так что я срезал идею на корню. Анжелика обещала не устраивать больше неприятностей, если я сделаю эту работу. Я был готов к тому чертову перерыву. Так что я согласился. Я пропущу ночь сумасшедшего секса с этой сукой, имеющей обыкновение использовать меня, чтобы убедить. В этих подробностях нет необходимости. Дэрил изучил место на следующий день и решил, что мы должны сделать это сами. Только мы вдвоём. Я не думал, что это была хорошая идея, но он уверил меня, что место слишком маленькое, чтобы там перемещаться бригадой без привлечения лишнего внимания.

Я тру своё лицо руками, больше неспособный смотреть в испуганные глаза Эмили. Я теряю её и то, в чем я собираюсь признаться, будет последним гвоздем в моём гробу. Я закрываю свои глаза, помня каждую деталь.

Дэрил и я идем к черному входу маленькой галереи. Она находится в индустриальном районе с несколькими барами и ресторанами вокруг. Замок было просто сорвать, а сигнализацию легко отключить. Мы проходим в небольшую кладовку и начинаем загружать предметы искусства — раму за рамой. Нам нужно больше рук, чем у нас есть, но всё должно быть сделано.

Два похода в заднюю часть нашего фургона, и я готов закончить. Но Дэрил говорит:

— Давай заберем дерьмо в демонстрационном зале.

Он не ждет моего ответа, перед тем как уйти. Я следую за ним и именно тогда — всё летит к чертям.

Дэрил держит какого-то парня на мушке. Парень выглядит достаточно невинным с бейсбольной битой в руках. Я замечаю лестницу в задней части комнаты, ведущую к апартаментам. Твою мать.

— Уходим, — приказываю я.

— Ты заключил сделку с неправильной, бл*дь, семьей, — кипятится Дэрил.

Я не имею ни малейшего понятия, о чём он говорит, и у меня нет даже шанса выяснить это, прежде чем он сносит парню голову.

— Какого хрена? — рычу я.

Я слышу женский крик наверху и мчусь в том направлении. Я следую за криками вниз по узкому коридору, врываясь в крохотную ванную. Где молодая женщина моего возраста, вопит на полу и покачивает младенца в своих руках.

— Нико мертв? — всхлипывает она.

Я смотрю на неё с немым ответом. Моё молчание даёт ей ответ на вопрос. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, зная, что у меня, возможно, несколько минут, прежде чем копы будут здесь.

— Пристрели меня, — требует она истерично. — Я убила его. Я убила его! Их двоих больше нет. Пристрели меня!

Я оглядываюсь на женщину, чтобы взглянуть на совершенно неподвижного ребенка.

— Нико велел мне, чтобы я заставила его замолчать. Я убила его! — кричит она снова, оглушая меня. — Пристрели меня! Я не смогу с этим жить. Бл*дь, убей меня! Пожалуйста!

Я стою неподвижно, наблюдая, как она распадается на части, когда хватает опасную бритву со столешницы и кромсает свои запястья. Она продолжает резать свою плоть, прося меня помочь ей. Когда она слышит сирены, я вижу панику на ее лице. Она умоляет меня помочь ей. Чтобы не позволить им найти её живой, так, чтобы они смогли её спасти.

Я чувствую себя почти как робот, пока достаю свой пистолет и направляю в её голову. Здесь ничего нет, кроме оказания помощи, пока она смотрит вниз на мертвого младенца, укачиваемого в её руках, теперь покрытого её кровью.