Лорен Ловелл - Ксавьер

— Снимай рубашку, — приказывает она. Я сажусь и, пока она все еще сжимает мой член в ладошке, двигая ею вверх и вниз, освобождаюсь от оставшейся одежды. Ее взгляд жадно пробегается по моему телу, а пальцы свободной руки двигаются по моей груди, изучая каждую выемку и бугорок. Ее темные волосы стелятся по дивану, лицо раскраснелось, губы влажно блестят от моих поцелуев. Она идеальна, и я знаю, что никто не помешает мне взять ее прямо сейчас. Мне все равно, что она не моя. Мне все равно, что это все сложно и запутано.

Она была моей до того, как стала его. И я всегда буду принадлежать ей. Рациональные мысли не играют сейчас роли, потому что я зашел слишком далеко и потерялся в ней. Я отстраняюсь от нее, и ее руки выскальзывают из боксеров. Стянув трусы и брюки вниз по ногам, я откидываю их подальше и вновь сажусь на диван. Она садится на край, и я подзываю ее к себе пальцем. Улыбаясь, она ползет ко мне, и, как только я могу дотянуться до нее, хватаю за волосы, чтобы притянуть в объятья. Ее обнаженная киска прижимается к моему твердому члену, и я издаю стон, зажмурившись. Черт, она такая мокрая и теплая.

Ее ногти впиваются в мои плечи, когда она становится на колени, замерев надо мной. Я открываю глаза, и наши взгляды встречаются. Нам не нужны слова. Алекса и я всегда были на одной волне, понимая друг друга так, как другие никогда не смогут. Я наблюдаю, как она медленно опускается на мой ожидающий член. Ее веки трепещут, а рот открывается, она пытается вдохнуть. Я шиплю, когда ее бедра соприкасаются с моими, а мой член оказывается глубоко внутри нее. Я трахал Алексу бесчисленное количество раз за прошедшие несколько недель, но сейчас все по-другому. Никаких препятствий, никаких масок. Это не Алекса и эскорт. Это мы — Лекси и Ксавьер. Ее пальцы едва задевают мою челюсть, лоб прижимается к моему, а рваное дыхание касается моих губ.

— В тебе так чертовски хорошо, Лекс, — сквозь зубы произношу я.

На ее губах появляется улыбка, а затем она начинает двигать бедрами, требуя, прижимаясь, командуя. Моя голова откидывается на спинку дивана, и мои пальцы сжимаются на ее ягодицах, пытаясь усмирить темп. Мои яйца готовы взорваться, и каждое ее движение приближает меня к смущающе близкой разрядке.

— Отпусти себя, малыш, — шепчет она, прижимаясь губами к моим.

— Ты заставишь меня кончить, — усмехаюсь я.

Она проводит зубами по моей нижней губе.

— Я хочу, чтобы ты потерял контроль и отдался мне. — Твою мать, что за женщина.

Я убираю руки от ее бедер, провожу по ее сиськам и губам. Ее рот открывается, и я ввожу в него два пальца. Она всасывает их и стонет, когда ее бедра начинают двигаться в убивающем меня ритме. Я пытаюсь вытянуть пальцы, и она опускает их с неприличным мокрым звуком. Улыбнувшись, зарываюсь пальцами в ее волосы и дергаю за них достаточно сильно, чтобы заставить ее выгнуться. Она громко стонет, когда ее грудь приподнимается, а член входит глубже, и на секунду я вижу звезды. Алекса выгибается сильнее, опуская руки на мои раздвинутые бедра. Я наблюдаю, как все ее тело извивается, и эти идеальные сиськи подпрыгивают при каждом толчке. Мне нужно, чтобы она кончила первой. Я опускаю руку вниз и прижимаюсь пальцем к клитору. Она проигрывает.

— Черт. Ох, Боже… Ксавьер. — Мое имя на ее губах звучит чертовски хорошо, когда ее миниатюрное тело сжимается вокруг меня. Я стискиваю зубы, двигая бедрами снизу и постанывая, когда все во мне напрягается.

— Блять, — рычу я, отпуская себя и кончая. Ее киска продолжает сжиматься, пока это не становится больно.

— Твою мать, — она падает на мою грудь, как только я ее отпускаю. Я закрываю глаза, пытаясь восстановить дыхание. Ее руки обвивают мою шею, а горячее дыхание касается моего плеча. Наши потные скользкие тела прижимаются друг к другу, и, честно, не могу вспомнить последний раз, когда я трахался, или меня трахали подобным образом.

Алекса отстраняется и оставляет быстрый поцелуй на моих губах, прежде чем слезть с меня и встать. Она слегка покачивается, и я выгибаю бровь, обхватывая ее, чтобы не дать ей упасть.

— Ты настолько пьяна?

Она укоризненно смотрит на меня.

— Нет, я просто не чувствую своих ног, придурок.

Я смеюсь.

— Тебе нужна помощь в душе? — Ее взгляд опускается на мой полутвердый член.

— Может быть. — Эта женщина меня погубит.

Я встаю и шлепаю ее по ягодице, из-за чего она не сдерживает визга. Обняв руками за талию, я прижимаю Алексу к своей груди.

— Если ты смоешь с себя мою сперму, я заново ее там оставлю, — рычу ей в ухо. Ее дыхание замирает, и даже в этом положении я могу почувствовать, что ее кожа краснеет. — Ты возмущена, Лекси?

Она меня бьет.

— Ты такой придурок. — Ну, она права.

— Иди в душ, — я вновь шлепаю ее, и в этот раз она резво срывается, убегая от меня и направляясь в ванную, облаченная лишь в капли моего семени.

Алекса

Я официально стала человеком, которым клялась никогда не быть, и должна чувствовать себя ужасно, должна быть противна самой себе, но, когда я поворачиваюсь лицом к спящему Ксавьеру, то даже не могу заставить себя ощутить вину. Он просто мое исключение из всех правил, и какая-то часть глубоко внутри меня считает, что некоторые вещи обязаны выходить за рамки нормальности. Мораль, причины, вина — просто вещи, которые существуют за пределами пузыря, в котором существуем мы с Ксавьером. Я почти чувствую вину за то, что не ощущаю ее в принципе, но это же Ксавьер. Я беспомощна, когда дело доходит до него. Он делает меня слабой, и я оказываюсь в его полной власти. Я нашла в себе силы уйти от него однажды, но провернуть это дважды — слишком много для меня. Знаю, что когда Уилл вернется, этот пузырь лопнет, и все, что было сделано, вернется ко мне в стократном размере, но сейчас я счастлива жить в отрицании.

Ксавьер шевелится и переворачивается во сне, обнимая меня за талию. Я зажмуриваюсь и тяжело сглатываю, когда его ладонь начинает двигаться по моим ребрам. Он зарывается лицом в мою шею, касаясь губами моего горла так, что мою кожу покалывает, а сердцебиение ускоряется, прежде чем, как мне кажется, Ксав вновь возвращается ко сну. Меня поимели. Поимели во всех смыслах.

Я пытаюсь выбраться из объятий и пойти в ванную, но его хватка становится только крепче, пока каждый сантиметр его тела не прижимается к моему.

— Ксавьер, мне нужно почистить зубы, — говорю я, хихикая, буквально умоляя себя отстраниться от него.

— Хорошо, — он отпускает меня, и я выбираюсь из кровати. Мы в одной из пяти гостевых комнат в доме. Ни за что на свете я не стала бы спать с ним в нашей с Уиллом постели. Я иду в ванную, использую туалет, прежде чем помыть руки и почистить зубы. Вся стена занята зеркалом. Я рассматриваю свое обнаженное тело в отражении, замечая растрепанные волосы, слишком яркие глаза и слишком покрасневшую кожу. Маленький укус украшает мою тазовую кость, а вся шея покрыта яростными метками. Это не засосы, это настоящие следы, оставшиеся от зубов.

Не помню, чтобы он когда-нибудь был таким грубым. Ксавьер всегда был идеальным парнем, любящим, горячим, как грех, и внимательным в постели. Он всегда мог зажечь меня одним лишь взглядом, прикосновением, и у него всегда получалось заставить меня выкрикивать его имя, но он стал другим. Думаю, годы траха за деньги привили ему определенные навыки. Я хмурюсь, опираясь руками о раковину, наклоняя голову вперед. Знаю, что Ксавьер не был девственником до встречи со мной, но мысль, что он трахнул сотню женщин за то время, пока мы не были вместе… Я зажмуриваю глаза и впиваюсь зубами во внутреннюю сторону щеки.

Когда-то между нами была настоящая сказка. А сейчас мы представляем собой двух людей, которых тянет друг к другу, несмотря на бездну в шесть лет. Проблема в том, что любви плевать на обстоятельства, плевать на удобство, на то, насколько вовремя она врывается в нашу жизнь. И не имеет значения, что вы не подходите друг другу или слишком разные. Она просто есть, единая непреодолимая сила, которая проникает в каждую часть вашего существа, пока полностью не поглотит и не искалечит.

Я слышу, как дверь ванной со щелчком открывается, и чувствую холодный воздух на коже, прежде чем тепло объятий Ксавьера касается моей талии. Я закрываю глаза, пытаясь подавить чувство безнадежности, даже когда маленькая частичка моего мозга отчаянно старается бороться с блаженной формой отрицания. Я не могу посмотреть на него, потому что знаю, он прекрасно поймет по моему лицу, о чем я думаю. Я могу спрятаться от Уилла, нацепить фальшивую улыбку, поцеловать его, и он ни в чем не будет сомневаться. Но Ксавьеру всегда удавалось смотреть на меня и видеть сквозь маски, которые я пытаюсь примерять. Его руки двигаются, и пальцы обхватывают меня за подбородок, запрокидывая голову назад, пока она не ложится на его плечо.

— Посмотри на меня, — шепчет он мне в шею. Я открываю глаза и встречаюсь с его потемневшим взглядом в зеркале. Его волосы в сексуальном беспорядке, щетина слегка длиннее обычного, из-за чего он выглядит еще сексуальнее, если это вообще возможно. Эти мускулистые руки обнимают мое тело, как стальные канаты, словно защищая. Его жар согревает мою спину, и я расслабляюсь в объятьях, желая чувствовать его теплую, гладкую кожу своей. Не отрывая о меня взгляд, он проводит носом по моей шее.

— Что ты делаешь, Ксавьер? — тихо спрашиваю, почти не желая прерывать этот момент, но мне нужно что-то сказать.

— Перестань говорить. Перестань думать, — говорит он, словно отдавая приказ, прежде чем провести пальцами вниз по моему обнаженному телу и опуститься еще ниже, пока его руки не исчезают под умывальником, обхватывая сверху мои бедра. Я не сдерживаю всхлип, когда он проталкивает свое бедро между моих ног, заставив их раздвинуться. Его пальцы крепче сжали мой подбородок, вынуждая встретиться с ним взглядом в зеркале, когда он скользит пальцем по моей киске. Дрожа, я слепо подаюсь навстречу, в попытке прижаться хотя бы к чему-то, обхватывая пальцами его предплечье и впиваясь ногтями в кожу. Не отводя взгляда, он неспешно ласкает языком мое горло, пока два его пальца погружаются глубоко внутрь меня. Бесстыдный стон срывается с моих губ, и хватка на моем лице меняется, вынуждая меня склонить голову набок. Его губы встречаются с моими, требуя, забирая, владея мной, пока все, что я вижу и о чем могу думать, это он.