Это мой ребенок!

И даже если Антона не будет рядом, я буду вспоминать ту сказку, что он мне подарил. Я должна быть благодарна и буду. У меня после него останутся теплые воспоминания о том, как могут любить и родной человек, который будет звать меня мамой.

Мама…

Я так много раз хотела повторять это слово раз за разом, чтобы меня услышали, но наша с Наташей мама предпочла другую жизнь, без нас. И я ее ошибки не повторю.

Я сохраню свою любовь.

- Выходи. – Антон вышел и, открыв мою дверь, широко ее распахнул, предлагая мне покинуть его авто, и хоть я и была преисполнена решимостью, следовала за ним как на казнь. Казнь, моей любви о которой я раньше не подозревала.

Да, я люблю. Люблю этого мужчину, и сейчас смотрю ему в спину, покорно следуя туда, куда он ведет.

Родные пенаты встретили с теплом и просторными коридорами, которые я сама дала добро освободить. Еще неделю назад Антон выпросил у меня разрешение выкинуть тот хлам, до которого у меня все не доходили руки, и, попросив кого-то своего, принялся освобождать жилплощадь.

Из зала нам навстречу вышла девушка в простеньких серых брючках, круглых очках и с высоким русым хвостиком.

- Здравствуйте.

- Добрый вечер.

Я окончательно перестала понимать, что происходит, а Антон, скинув ботинки, присел на корточки, расстегивая мои сапоги. Что он делает?!

Мягко избавив меня от обуви, мужчина протянул руки, чтобы увести за собой.

- Алина, это Ксюша, хозяйка квартиры. Ксюша, это Алина, она занималась разбором вещей. Я нанял ее, чтобы разобрать хлам.

- Понятно.

- Приятно познакомится. – Девушка кивнула и взяла в руки старый потрепанный и практически на хлопья разваливающийся альбом. – При уборке, я обнаружила одну очень интересную вещь, думаю, она предназначалась вам. – Между трухлявых страничек, оказался конверт из старой пожелтевшей бумаги, на главной стороне которого были красивые ровные буквы, сложенные в мое имя. – Я оставлю вас. Антон, набери мне, когда закончите, я пойду, выпью кофе. – Она поднялась, и, стряхнув пыль с брючек, вышла, быстро обувшись и захлопывая дверь на автоматический замок.

- Что это?

- Я не знаю. – Антон усадил меня на диван и сам устроился рядом. – Это для тебя и Алина запретила мне смотреть.

Пробежалась пальцами по конверту, чувствуя внутри пухлые листы бумаги, что возможно отсырели за годы и пошли волнами. Там что-то важное. Эта мысль стучала в голове и я, стараясь сохранять спокойствие, легко вскрыла старый клей, который держался на последних силах, вынимая старые листики в клеточку из школьной тетради.

- Мне уйти? Вдруг там что-то личное.

- Нет, прошу. – Я сжала его руку, на секунду представив, что сейчас его не может быть рядом, и я останусь одна с тем, что в этом письме. Тет-а-тет. Один на один, и стало жутко. – Останься.

Антон кивнул и замолчал, позволяя мне подготовиться и решиться.

«Моей рыбке Ксюше» - гласила надпись на первой странице.

Глава 26

«Возможно, ты уже взрослая читаешь это письмо. А может, еще совсем малышка, которой я тебя запомню. Но я хочу попросить прощение, за то, что оставила тебя. Я виновата, рыбка моя. Очень виновата перед тобой.

Не все складывается так, как нам хотелось бы. Моя жизнь больно ударила меня по голове, смертельно, и я с призрением к себе признаюсь, что не могу этого пережить. Мне стыдно и мерзко от себя самой, но другого выхода я не вижу. Прости меня, если сможешь.

Сейчас, я смотрю на то, как ты спишь, и не могу поверить, что вижу это в последний раз. Меня на осколочки раскололо и я до ужаса боюсь, что пораню тебя, поэтому делаю такой выбор. Без меня, сломленной и униженной, тебе будет лучше. Возможно, ты возненавидишь меня, возможно. И не могу тебя в этом винить, но я не могу позволить, чтобы и твоя жизнь разрушилась как моя.

Я ношу под сердцем ребенка от монстра, животного, дикого, больного монстра. И этому выродку не место на земле. Его просто не должно быть. И я не позволю ему появиться на свет. Прости меня милая, что позволила такой ненависти, лютой и иссушающей поселится в своем сердце и разрушить как песочный замок свою душу.

Я не знаю, найдешь ли ты это письмо вообще. Я планирую спрятать его как можно дальше, лелея надежду, что когда-нибудь, оно попадет в твои руки, и ты его прочтешь, не позволив никому разбить свое сердце.

Прощаться оказывается еще больнее, чем умирать, а я умирала тогда. Я знаю, что он будет лгать и отмазываться, знаю, что всеми способами будет уворачиваться от того, что сделал. Но у меня есть доказательства, есть свидетели. Нас видели тогда, и знали, что он делал со мной, пока я кричала от боли, умоляя его прекратить. И он это знает.

Он напуган. Как крыса, которой огнем прижигают хвост. Ты не услышишь о нем, я приказала ему не сметь подходить к нашей семье или все выплывет наружу. Я попросила, чтобы доказательства сохранили, чтобы передали, куда надо, если его семья не покинет город. Я узнала то, чего знать не должна была, но это спасет твою жизнь и покой. Трусливая собака, он исчезнет из твоей жизни, и надеюсь, больше никогда не появится.

Но если все же, произойдет так, что эта мразь нарушит данное обещание, и ты уже прочтешь это письмо – я передаю тебе волю его судьбы в руки. В конверте лежат документы, которые мне удалось достать. В них вся подноготная его отца и матери, которые множество раз, нарушали закон.

Прости меня, возможно, я бы могла сделать иначе, подумать, переосмыслить, но у меня нет сил. Сейчас я жива лишь на чистом упрямстве, но и оно не вечно и осталась всего капля, которую я потрачу для того, чтобы написать тебе это письмо.

Я надеюсь, я буду просить за тебя там, куда попаду, чтобы ты никогда не узнала истинных причин, но пути господни неисповедимы, и я сделала все, для того, чтобы уберечь тебя. Моя золотая девочка.

Я люблю тебя. Сильнее чем возможно любить. Но моя любовь, не оправдывает поступков.

Храни огонечек в груди, он поможет тебе найти себя, найти свой путь и следовать за ним сквозь тьму.

Снег растает, придет весна.

Твоя Наташа»


Меня колотило как ненормальную. Руки дрожали так, что сложно было разобрать мелкие, но ровные буквы, смазывая все в одну мешанину, не позволяя перечитывать слова вновь и вновь.

Слезы падали расплываясь на бумаге мокрыми кляксами, дополняя такие же, но очень-очень давние отпечатки на бумаге. Перед глазами стояли картины нашей спальни, как маленькая лампочка горит над рабочим столом и Наташа, делая вид, что учит уроки, пишет это письмо. Мне казалось, что я даже помню, как спросонок отворачивалась от света и хриплый, надрывный голос сестры взволнованно шептал:

- Шшшш… Спи рыбка, спи. Я скоро закончу и тоже лягу.

Это было.

Я не могла ее винить, мне даже представить было сложно, что она пережила. Я не могла дать ей свое прощение. Было не за что ее прощать. Рассматривая бумаги, я видела лишь столбики цифр, совершенно не понимая, что это и какое имеет отношение ко мне, дрожащими пальцами передавая листок Антону.

- Что это? – Он пробежался взглядом и его брови медленно, но уверенно поползли вверх:

- Компромат. Причем не хилый. Это финансовые сметы, черные. На компанию… - Он пробежался взглядом по мелким печатным буквам, в поисках нужной строки. – Боярских. Тут лет на десять, Ксюш.

- Понятно. -  Я все еще сжимала в пальцах листочек с последними словами Наташи и не могла поверить, что юная еще девочка, провернула подобное, будучи совершенно сломленной и раздавленной. Она же нашла их где-то, где-то достала и передала на сохранение.

Но кому?

Теперь стал понятен столь стремительный отъезд семейства Боярских из города. Они боялись, боялись, что это информация попадет в нужные руки и, пождав хвосты сбежали.

- Что ты решила? – Спросил Антон, но тут же добавил: - Он сегодня был здесь. Его видели. Я немного почву прощупал. Если хочешь, расскажу.  Нет, и хер с ним.

- Говори.

Впервые я испытывала к кому-то столь огромный гнев. Меня от злости разрывало на части и кулаки сжались сами собой.

- Его родители уже умерли. Больничку принудительную оплачивать перестали и этого урода выпустили в мир, мол, гуляй парень, что не догулял. Ксюш? – Антон мягко позвал меня, вынимая из моих пальцев помятый листок. – Дай мне сейчас согласие, и я сам этим займусь, ты больше о нем не услышишь. Я не хочу втягивать тебя в это. Это слишком. Но и давить не буду. Хоть и хочу.

- Мы съездим на кладбище? – Мой мужчина кивнул, понимая, что мне сейчас это нужно. – Спасибо.

- Поехали домой. Нужно одеться потеплее.


Глава 27

Молчаливый погост встретил нас тишиной и снегопадом, который решил, что сейчас лучшее время, для того, чтобы высыпать на землю пушистые белые снежинки, похожие на пчел.

Ксюша, замотанная в теплый пуховик, шарф и шапку выскочила из машины, оставляя меня со странным удивлением того, что она так послушно напялила все, что я ей сказал. Без лишних слов и пререканий, укуталась как на север под моим неустанным контролем.

Она шла по заметенным дорожкам, будто не чувствуя как сапоги проваливаются в рыхлый снег, следуя по знакомому маршруту. Я молча шел следом, рассматривая как моя крошка, не останавливаясь, прет вперед, дико, рьяно, тяжело дыша.

Представить не мог, что она сейчас чувствует, узнав то, что Наташа прятала столько лет. Только диву давался, как обстоятельно она подошла к вопросу, прежде чем принять тот окончательный выбор. Она же защитила ее, укрыла от кучи проблем, которые могли обрушиться на их маленькую семью. Что-то подсказывало мне, что даже их всезнающая Ба была не в курсе.

Умная девушка.

Да, подними она тогда бучу, навряд ли бы исход был другим, даже если бы Боярова тогда посадили, то максимум года на три, а потом эта падаль вернулась бы и продолжила портить всем жизнь. А Бояров старший не позволил бы упечь сыночка в тюрягу на больший срок, по любому заполнив карманы нужных людей взятками.