Я понимал Наташу. Как бы глупо это не звучало, но она приняла очень взрослое решение, запихав свою боль поглубже и переступив через свой страх, нашла рычаг давления на блядскую семейку, не позволив повесить на Ксюшу мишень. Она ее отвела и направила  на себя.

- Привет. – Ксюша встала у знакомой мне оградки, еще с тех лет и, отгребая носком сапога снег, открыла калитку. – Как вы родные мои?

Я не смотрел на нее косо, понимая, что и сам бы поговорил с ними, с теми, кто мне никогда не ответит, и молча смотрел на фото Наташи, вновь видя ее лицо. Такая, какой я ее помнил. С темными волнами волос и темными глазами она немного странно заглядывала в объектив, будто знала что-то, что я еще не понял.

Ксюша смахнула варежкой снег с могильной плиты, и погладила рамочки, сперва Наташину, потом бабушки. Она говорила им о чем-то, я видел по глазам, как слова льются из ее головы, поднимаясь к небу, туда, где их ждали родные люди. Я видел целую историю, когда она мазнула по мне взглядом, будто хвастаясь, а потом опустила ладонь на живот, и у меня башка запульсировала, загудела.

Это не просто так. Она делилась, мысленно рассказывала то, что с ней происходило и этот жест…. Я зацепился за него как голодный пес, увидевший кость. Жадно, внимательно впитывал едва заметное касание.

Оно не врало, не преувеличивало.

Моя маленькая женщина еще не знала, что я лично видел урода, который приходил к ней в кошмарах. Я видел, что он совершенно не адекватный и его шизоидные мысли выходили за человеческий разум. Он опасен. Опасен для нее и для окружающих и сейчас я понимал, что не зависимо от ее ответа, я дам этому делу ход. Эта тварь сгниет в тюрьме или в психушке, но и на километр не подойдет к моей семье. А она у меня теперь есть.

Я, моя девочка и наш малыш, которого она носит.

Кости трещали, когда я как будто одурманенный жадно впитывал как ее пальчики, белые и тонкие, бережно смахивают снег с выцветших цветов на венках, как пар белым облачком вылетает из ее носа, как блестят глаза от вновь выступивших слез.

Мне казалось, что мир замер, и я заканчиваю этот бег, замыкая круг. Все концы наконец-то сошлись, и тайные истории навсегда становятся явными, освобождая дух Наташи от боли, давая ответы старой женщине, которая потеряла внучку, так и не узнав причин и мою Ксюшу, которая начинает новую жизнь, оставляя рюкзак с камнями загадок здесь.

Все по-другому.

Лучше чем было.

- Поехали домой. – Она подняла на меня свои серые глаза, и улыбнулась. Слабо, но уверенно, набираясь сил для новой жизни, в которой есть все ответы на вопросы.

- Да, домой.

До машины нес ее на руках и, не сопротивляясь, Ксюшенька уткнулась носом мне в воротник дубленки, крепко обнимая за плечи, так что может и задушила бы, но силенок не хватает.

Посадил ее в машину и пристегнул, за что удостоился вопросительного взгляда.

Сел, завел машину, включая печку и радио, но Ксюша сдернула шапку и растянула шарф на шее:

- Я спарюсь! Тепло же, зачем топишь?

- Вам нельзя мерзнуть. – Сжал пальцами руль, начиная опасаться, что мне показалась. Что то, сладкое ведение, что я увидел, лишь бред моего воспалённого мозга и сейчас она это подтвердит.

- Мы не замерзли. Мы сварились, доктор Скольников. – Повернулся к ней, вбирая каждую частичку ее лица взглядом, собирая свои догадки в единую кучу. – Как ты догадался?

Две ее луны рассматривали меня в ответ, а голос, тихий и робкий, журчал ручейком, проникая в грудь, в самое сердце.

- Когда ты узнала? – Мазнула глазами по моим пальцам и не решилась шутить, сразу же отвечая:

- Сегодня днем. Меня замутило, и я сделала тест. Точнее три. И они все положительные. – Она опустила голову, вновь начиная теребить пальцами шнурок на куртке, и продолжила: - Я, конечно, не уверена, и проверить еще раз не помешает, но все же.

Переключил скорость и нажал газ.

Глава 28

Не терпелось привезти ее домой, бросить на кровать и целовать, целовать, целовать до одурения, пока не запищит и не забрыкается. А потом взять, жадно, сильно, но бережно. Я смогу, сумею.

Ксюша молчала, о чем-то задумавшись, и смотрела в окно, лениво обводя взглядом проносящиеся мимо фонарные столбы трассы.

Тяжелый день. Столько всего произошло, а сколько еще произойдет. Надо набрать знакомым, узнать, что делать с информацией, которую нам оставила Рыбка старшая и действовать. Я не позволю этому уебку ходить по одной земле с моим ребенком.

Блять. Я стану отцом.

Я. Стану. Отцом.

Взглянул на мою девочку и понял, что она задремала, свесив голову на грудь. Сладкая моя, нежная. Я ради тебя мир в капусту раскрошу, только останься со мной. Только будь моей.

Хотелось кричать ей об этом, сдавить ее в руках не позволяя и думать о чем-то другом.

Я люблю. Люблю до дрожи, до трясучки, до спазмов, что способны срывать мясо с ребер, если не будет ее. Она нужна мне, как воздух.

Выдохнул, приводя стучащие о кости черепа мысли в порядок, ну или хотя бы в ровную очередь.

Моя. Моя девочка…

Да какие тут мысли, если у меня уже слюна обожания по губам бежит, и ни о чем кроме нее думать не могу, как сумасшедший, вдыхая персики которыми пропитался салон! Я теперь без этих персиков ничто, грязь под ногами.

- Малыш, просыпайся, мы приехали. – Отстегнул ее ремень и вновь взял на руки. Такая крошка.

Она сонно обняла меня, но потом все же попросила поставить на ноги, и я отпустил, пока она, пряча носик в полы капюшона ждала, когда я закрою машину. Уже в квартире вынырнула из сапог, не позволив их снять, сбросила теплую куртку, будто дышать нечем, и побрела в спальню, на ходу избавляясь от вещей.

Комбинезон от горнолыжного костюма…. Свитер… Тонкий лифчик отлетел и тряпочкой упал на пол, и голое тело исчезло в темноте спальни.

Побрел за ней, шатаясь, на ходу избавляясь от одежды, чувствуя, что сейчас мне нужно ее обнять, нужно вдохнуть голое тело и полностью ощупать ее ладонями.

- Хочешь чего-нибудь? – Лег в постель, подгребая к себе сладкое, желанное тело, утыкаясь носом в макушку. – Может чаю? Мороженое?

- Хочу. Сладкого. – Напущенная сонливость слетела с нее одеялом и, перевернувшись в моих объятиях, воспользовавшись растерянностью, забралась наверх, придавливая ладошками меня в грудь. – Тебя. Любить тебя хочу, доктор. Сильно, чтобы ты увидел, понял.

Опустилась, склоняясь к лицу, и сладким дыханием обожгла краешек губ. Опустил руки на ее бедра, которые она тут же поймала и прижала сильнее, жажда того, что у меня было в избытке.

Я любил ее в ту ночь, любил до мурашек, медленно, на пределе вторгаясь членом в желанное тело, проникая вглубь. Она просила ускориться, двигалась навстречу, но я не мог. Мне надо было не так, хотелось долго, по крупинкам, по кусочкам собирать этот образ, запечатывая его в голове клеймом.

Я ее. Она моя.

Все понятно и просто.

Целовал все ее тело, вылизал каждую ямочку, каждую трещинку, нашел каждую родинку.  Не давал ей себя трогать, откинул руки наверх и придавил ладонью, пробуя каждый сосок на вкус, по очереди, втягивал, кусал, казалось, разрываясь от нежности и похоти одновременно. Сминал ее кожу, не в силах остановится и вновь и вновь толкался членом во влажное лоно. Помаленьку, чертовски медленно, растягивая и без того готовые принять меня стеночки.

Она уже кричала. Извивалась вся, выкручивалась, пытаясь выбраться и судя по огромным зрачкам, порвать меня своей страстью, наказывая за ожидания. Слизывал ее пот, сцеловывал дыхание, мечтая вгрызться в нежную кожу, сходя с ума от животных инстинктов. Но мое тело, не желало меня слушать и продолжало медленно брать ее, не торопясь, намеренно затравливая себя медлительностью.

- Или ты меня сейчас же возьмешь или я отомщу вам доктор! – Вскрикнула и выгнулась дугой от того как чувствительно сжал сосок зубами. – Отомщу!

У самого яйца звенели, но судя потому как бешено сверкали ее глаза, сам виноват. Довел. Но нет, я не закончил, потерпит, а потом пусть мстит сколько душе угодно.

- Я буду готов. – Сказал, опускаясь между разведенных моими же бедрами ног, прижимаясь, наконец, к сочащейся киске с розовыми припухшими губками. Такими манящими, что, не удержавшись, припал к ним губами и девчонку, мою девочку, подбросило.

- А-а-ааанто-о-оон…. – Протянула мое имя, рассыпаясь, вздрагивая, со стоном, закатывая глаза и впиваясь в отросшие волосы пальчиками, придавливая ближе к себе. Но ближе уже нельзя, я и так от тесноты и удовольствия на грани того, чтобы кончить.

Одно движение и я спущу, просто от того что ласкал ее.

- Ты мне за все ответишь. – Мстительно прошептала, сбрасывая мои руки с себя и забираясь наверх, с горящими глазами сжимая мой член до искр из глаз. – Не смей кончать раньше времени, доктор.

Перекинула через меня ногу и уселась лицом к лицу, наблюдая с легкой, издевательской улыбкой как меня плющит от ощущений, как она быстро насаживается на мой вздыбленный член.

- Ооо… Да… - Прижалась ко мне бедрами и повела ими, позволяя понять что он полностью в ней, в моей женщине, которая сочилась соками, сладкими, которые я готов был пить раз за разом, и подтянулась вверх, сжимая меня бедрами. – Мой доктор плохо себя вел. Очень плохо.

- Что же я сделал? – Хотел коснуться ее, но она действительно решила мстить и, перехватив мои ладони на полпути, покачала пальчиком:

- Не трогать, доктор. Только когда я разрешу.

Маленькая командирша.

Она раскачивалась сперва медленно, потом все быстрее и быстрее, под конец звонко шлепая попкой о мои бедра, ласкала себя руками, прикрывая глаза и постанывала, так и не разрешив мне себя касаться.

Пальцами впивался в одеяло, сминая ни в чем не повинную ткань, рычал и матерился под ее издевательским взглядом, понимая, что на грани. Тело гудело и просило разрядки, кончить в нее, пометить мою женщину собой.