— Да я уже всем сказал, что не было ничего… — виновато протянул он.

Аня посмотрела через плечо — бывший парень напоминал побитого пса: растрепанный, понурый, с заискивающим взглядом.

— И что?! Повесить тебе за это медаль на шею?

— Медаль себе оставь, — угрюмо пробурчал он, останавливаясь. — А только не я один виноват, что так вышло.

Она сделала еще несколько шагов и тоже встала.

— Что? Я виновата, что ты меня чуть не изнасиловал, а потом еще и слухи распустил, будто я сама на тебя залезла?

Развернулась, впиваясь в Женьку негодующим взглядом.

— Ань, давай не будем сгущать краски. Я никаких слухов не распускал. И вообще никому ничего не рассказывал.

— Для того, чтобы дать тонкий намек на толстые обстоятельства, слов не надо! Одного твоего гордого вида и игнора достаточно, чтобы остальные, вроде Васьки, домыслили все сами! И потом, насколько я знаю, треп с твоей стороны все-таки был.

— Да успокойся, Анют! — Женька подошел ближе, развел руками, словно хотел обнять. — Я, правда, плохого не хотел! Просто был зол на тебя и все! Вот и болтнул лишнего, вернее, оговорился… Ну, прости меня! Хочешь — на колени встану?

— Не надо, — равнодушно бросила она. — Это твое дело. А мне… Все равно ничего не исправишь уже…

— Почему не исправишь? Я ребятам рассказал, что ничего не было. От кого еще услышу — набью морду, и разговоры прекратятся.

Аня представила, как Женька колошматит Ваську и улыбнулась.

— Правда! — горячо добавил он. Видимо, принял улыбку на свой счет. — Не обижайся, прошу! Мне самому плохо… без тебя…

Женька подошел вплотную и попытался ее обнять. Аня отстранилась, нахмурилась.

— Я не обижаюсь, но это ничего не меняет в наших отношениях. К тому же, у тебя есть девушка…

— Уже нет, — поспешно перебил он. — Мы расстались недавно. Я тебя не могу забыть, да и с ней-то связался только ради секса…

— Жестоко, — Аня задумалась, примеривая на себя встречи с другим мужчиной, не с Виктором. Какими будут чужие объятия после того, как она ощутила засасывающую нежность прикосновения к любимому? Сможет ли улыбаться, целовать, доверять другим?

— Я не тороплю, просто не гони меня, ладно? — Женька окончательно сник.

Жалость закопошилась в Анином сердце. В этот момент она вспомнила себя, наверное, с такой же мольбой взиравшую на Виктора. И как нестерпимо больно было слышать «нет»…

— Хорошо, — произнесла, скрепя сердце. — Ничего обещать не буду, скажу даже больше — мне нравится другой человек. Но пока у тебя еще есть шанс вернуть отношения в прежнее русло. Но предупреждаю сразу — никаких разговоров, намеков и прочего про секс!

Женька закивал, а потом все-таки обнял ее. Но в кольце его горячих ласковых рук Аня чувствовала себя неуютно. Его запах душил, хотелось вырваться поскорее и убежать прочь, но она подавила этот порыв. По крайней мере, Аня сделает то, чего не захотел Виктор — постарается дать бывшему парню возможность снова стать для нее близким человеком. Может, так забудутся собственные сердечные раны? Если же нет, она без излишних сожалений порвет с Женькой и продолжит упиваться одиночеством.

— А ты чего с ребятами не пошла? Слышал — у вас там намечается грандиозная попойка.

— Не хочу. Как-то навалилось со всех сторон и настроение на нуле…

Аня тихонько высвободилась из Женькиных объятий и зашагала вперед. Он — шел рядом, касаясь ее руки.

— Понятно… Хочешь, отметим это дело вдвоем? Сходим куда-нибудь…

— Куда?..

— В кино или кафе? А хочешь — в театр даже!

Аня мотнула головой. Ей никуда не хотелось, а тем более в компании с Женькой. И пусть сама решила попробовать все с нуля, чувствовала себя сковано, напряженно, словно она ему чем-то обязана. Мысли возвращались к Виктору, его абсурдным и корявым оправданиям в кафе. Ей втирал про возраст, а сам крутит роман с другой молодухой на глазах у всего универа… В этот момент хотелось, чтобы Виктор видел ее в Женькиных объятиях и приревновал. Правда, это только мечты. Даже если она на его глазах будет целоваться с другим, Виктор равнодушно пройдет мимо…

— Никуда не хочется… — Взгляд скользнул по голубям сновавшим под ногами у входа в метро. Вспомнились птицы, облюбовавшие ветки тополей за окном универа, обжигающий взгляд лазурных глаз… — Может, купим хлеба и пойдем в парк — покормим птиц?

— Хорошо, — в голосе Женьки послышались нотки удивления. — Птиц, так птиц…

В шесть Аня добралась домой. Посиделки в парке долго не затянулись. Во многом — из-за тягостного молчания, повисшего между ней и Женькой. Аня, не глядя, бросала оторванные от батона куски на дорожки на радость воробьям и галкам. Женька — смотрел на нее и вздыхал, неуклюже пытался обнять, но тут же убирал руки. С ним Аня ощущала себя пойманным ежиком в клетке. Когда-то у нее был такой, колючий, забавно фыркающий… Но в плетеной корзинке посреди ее комнаты, он грустил — не шевелился, печально вздыхал, а иногда ей и вовсе казалось, что зверек плачет. Уговоры и ласка не помогли — и Аня, собрав волю в кулак, отнесла казавшегося диковинным зверька в ближайший парк…

Предаваясь размышлениям, она зашла в ванную, стянула сарафан, повернулась и застыла. Точно так же на пороге замер Сергей.

— Привет… — ошарашено произнес он.

— Занято, — пробурчала Аня. Только тут дошло, что кроме просвечивающего нижнего белья на ней ничего нет. «Вот хам! — пронеслось в голове. — Стоит и пялится! А еще маме втирает, что любит!» Вслух добавила, переходя на крик. — Вас ничего не смущает?! Выйдите вон, в конце концов!

— Так ведь не заперто… Стоп! — Сергей, уже повернулся, чтобы ретироваться, но остановился. Резко хлопнул дверью, проходя в ванную, остановился в шаге от Ани, уставился на нее в упор. — Не кажется, что нам пора поговорить?

— Нет, — буркнула она. — Мне без вашего общения неплохо живется.

— Очнись, куколка! Ты не мне делаешь плохо своим поведением, ты матери вредишь! Думаешь, она не видит, что мы с тобой не общаемся?

— Если надо будет, она сама заговорит об этом. А вы мне — никто, чтобы мозг промывать! — огрызнулась Аня.

— Я тебе хуже, чем никто. Я тот, кто хочет, чтобы твоя мать была счастлива! И если ты думаешь иначе — это твои проблемы! Будешь дальше меня игнорировать — возьмусь за тебя капитально.

— И что же вы сделаете? Ремнем отлупите?

— А хоть бы и так! — в глазах Сергея мелькнула решительность. Аня, холодея, поняла, что он не шутит.

— Делайте, что хотите, можете вообще убить — мне все равно! — выкрикнула она. В душе и впрямь разлилось безразличие и усталость. — Наверное, тогда вы с мамой и впрямь будете счастливы!

— Да что ты говоришь-то?! Вылезь уже из подростковой шкуры и задумайся, каково матери смотреть, как страдает ее ребенок?

Из-под нахмуренных бровей, Аня окинула Сергея взглядом — ведь не шутит… и не лжет. И правда хочет, чтобы у них все наладилось. И почему она зациклилась только на себе? Привыкла видеть окружающих только сквозь призму собственного Я… Что ж, пусть сегодня будет день розданных шансов.

— Хорошо. Мир, — она протянула Сергею руку, натянуто улыбнулась. Все-таки, неприязнь к нему еще копошилась внутри. — Но если будет какой косяк с вашей стороны — пощады не ждите.

— Согласен, — он ответил на улыбку, пожал ее руку. — Взаимно. Кстати, ты тут надолго застряла?

— Нет, собственно, даже не помню, зачем пришла.

Аня подцепила сарафан, обогнула Сергея и задом вышла из ванной, покрываясь красными пятнами стыда. Только сейчас дошло, что она все это время так и не прикрылась. Он, конечно, не пялился, или она не заметила этого, но все равно — неудобно получилось.

— Вспомнишь — приходи, — шутливо крикнул он вслед, распахнув дверь. — И давай — на ты, хорошо?

— Ладно! — ответила Аня и скрылась в своей комнате.

Глава 18

Железная дверь родной квартиры — как островок спасения от рабочей суеты. Последнее время Марина все с большим отвращением думала про бизнес. Напряженные битвы за клиентов, прибыль и прочее выматывали, и казалось, что с каждой отвоеванной победой становится тяжелее тащить его на плечах. Не раз в голову приходили мысли найти партнера или передать дело в надежные руки. Но более-менее шустрые первые уходили в собственное плавание, а недавний кандидат и вовсе не оставил ничего, кроме негатива и долгов. А насчет последнего… Пару лет назад Марина мечтала, что натаскает Анюту, но она оказалась далека от коммерции. То ли возраст еще не тот, когда хочется расталкивать оппонентов, добиваясь успеха, то ли нет торговой жилки. С недавних пор Марина стала задумываться насчет Сергея, но пока дальше размышлений дело не шло.

Она открыла дверь и зашла в прихожую, прижалась к стене, закрыв глаза. Наконец-то дома! Скинула туфли, повесила светлый летний пиджак и замерла — из ванной доносились обрывки приглушенных фраз. Неужели — Сергей и Анюта? Вроде, не ругаются… Прислушалась — тишина. Дверь ванной распахнулась, выпуская Анюту с пунцовыми щеками в неглиже с прижатым к груди сарафаном. Следом высунулся Сергей, сказал что-то вслед, но Марина не расслышала. Глухота охватила ее в один миг, и в этой болезненной тишине по вискам отбивали слова Виты: «будет искать на стороне… у тебя дочь… вдруг он начнет приставать к ней…»

В голове закопошились разом сотни мыслей, догадок, сомнений, но ни одна из них не застревала надолго. Почему Аня разгуливает по дому в таком виде? Судя по багровым щекам — она чувствовала себя крайне неловко. Неужели, Сергей и впрямь домогается ее дочери? Давно это? Может, потому Анюта и запирается в комнате? Марину словно парализовало, она стояла, бессмысленно уставившись в дверной проем кухни напротив и шевелила губами. Теперь слова подруги не казались бредовыми, но и окончательно довериться им Марина не могла. Она твердо знала — Сергей себе такого не позволит, но глаза…