Диана Билык - Куколка

— Иди уже! — злюсь сквозь смех и кидаю в него фартуком. Он уклоняется от снаряда и мигом закрывается в ванной. Оттуда подает голос:

— Ты моя хозя-а-а-юшка!

— Ну, ты сейчас выйдешь! Подарю тебе зеркальный синяк.

Включается вода, и ответ я уже не слышу. Знаю, что друг просто пытается расслабиться. Я тоже. Мне надо это веселье, чтобы не провалиться во мрак.

Где моя девочка? Где Вика?

Вика

Как я ошиблась. В Марке и себе, в друзьях, в магической школе, куда попала, казалось бы, случайно.

Последние дни меня преследует ощущение, что все подстроено. Аким что-то скрывает: это видно по его ухмылке и прочитывается в сощуренном взгляде. Он ко мне почти не подходит, но обещание — держать Игоря на расстоянии, выполнил. Чем он его занимал, я не знаю, но белобрысого я видела только раз и то мельком.

Три дня у меня все валится из рук. Естественно, ни одного проявления магии у меня нет. Я с трудом верю, что мне говорят правду. Какой из меня маг? Шут. Запираясь в своей комнате — просторной и широкой, я все время задыхаюсь, будто меня сдавливают тиски. Ненавижу это ощущение мнимой свободы: казалось бы, никто не держит, но я чувствую себя в плену. Почти так же я чувствовала себе после приезда домой из больницы, пока не разоблачила Марка. И что? Теперь я снова в ловушке? По собственному желанию?

Со мной занимается маленького роста мужичок. Лысоватый, с пивным брюшком, в меру строгий, но голос у него мягкий и добрый. Я ему даже доверяю. Только имя никак не могу запомнить, такое заковыристое — язык сломаешь.

А еще Аким дал мне маленький плеер со встроенной колонкой и позволил танцевать, сколько мне захочется. Одежду принесли в первый день: поначалу мне было непривычно в черном, но потом я перестала обращать внимание. Лишь бы душа не болела, шмотки — это такая мелочь.

Каждый день на рассвете я бегу на реку и занимаюсь, пока от усталости не начинают трещать кости, и нёбо от обезвоживания не раздирает, будто наждачкой. Нагрузка и постоянная занятость отвлекает от тяжелых мыслей, заряжает бодростью на весь день, но… Не спасает меня ночью.

Марк приходит. В каждом сне, иллюзии, мороке и дреме. В каждом вдохе и выдохе. Будто издеваясь. Молчаливо стоит у изголовья кровати и смотрит на меня холодными глазами. Смотрит на меня, а мне кажется, что сквозь, куда-то далеко, словно не видит.

Я ненавижу его, но так хочу прильнуть к разгоряченному телу. Пролистываю в воспоминаниях наш каждый поцелуй, каждое объятие. Неосознанно. Ныряю в пучину боли с мыслями и не могу себя спасти. Не могу себе этого простить.

Утром просыпаюсь с искусанными губами и опухшими от слез глазами. И снова иду себя изнурять. Будто мышечная боль меня спасет от реальности. Я ошибаюсь.

Три дня, а мне казалось, что проходит вечность, и женщина в зеркале — это уже совсем не я, а испуганная, серая и загнанная мышь, которая чудом спаслась из лап кота, но смертельно ранена и понимает, что ей уже не выжить.

Я буду долго от Вольного очищаться, осознаю это, но иного пути нет. Потому и пытаюсь сконцентрироваться на занятиях, хотя получается отвратительно. Смогу раскрыть свой дар, как говорит Аким, и тогда все вспомню, а, может, и смогу забыть. Что лучше?

И что я буду уметь, когда стану магом? Страшно ли это: быть не такой, как все? Мне страшно. Я даже не знаю, хочу ли я этого. Больше нет, чем да.

Исполинские сосны сегодня скрипят по-особенному. Кажется, они разговаривают между собой. В верхушках слышно, как трещат сороки и воробьи. Утром мне нагрузки показалось мало, я решаю еще вечером выйти на берег озера.

Знаю, что наступит завтра, и Марк вернется в пустую квартиру. Меня подкашивают эти мысли, подсекают и заставляют вцепиться охладевшими пальцами в шершавую кору. Неизбежность завтрашнего дня накрывает меня. Вдох. Выдох. Не помогает.

Поднимаю голову, глотая соленый вкус крови: снова губу прокусила. В зеркало уже смотреть страшно — живого места нет. Одна девочка из магов хотела полечить меня, видимо, по доброте душевной, но я шарахнулась от нее и отказалась. Не нужна мне помощь. Пусть лучше тело болит, чем душа.

Гляжу перед собой, размазывая кулаком выступившие слезы. Красивое место. Невероятное. Синяя гладь спокойная по вечерам, так и хочется окунуться. Но вчера сильно похолодало, и купаться смог бы только морж или сумасшедший. Типа моего тренера, имя которого я не помню — не то Ирон, не то Илирон Александрович. Ну, хоть отчество запомнила. Так смешно было наблюдать, как утром, после легкой пробежки, он окунается в холодную воду, забавно потряхивая пивным пузом и короткими руками. И убегает в поместье, болтая головой с редкими волосами на затылке. Потешный он, а для меня хоть какое-то отвлечение.

И я смешная, что не могу никак совладать с собой, и Марк все время стоит перед глазами. Светлолицый, длинноволосый, с синими, как вода в озере, глазами. Люблю его и ничего не могу с собой поделать. Черная эта любовь, причиняет острую боль, и избавиться от нее мне не под силу. Пойти что ли тоже окунуться? Нырнуть и не выплыть.

Сейчас закат, и я на берегу одна. Я ни с кем не знакомилась и не общалась, только внимала учителю и выматывала тело. Мне не нужны друзья. Не хочу ни с кем сближаться. Тем более, я здесь не собираюсь задерживаться. Побуду, пока мне станет легче. Они все — проходящий этап. Да и боюсь снова оступиться, довериться не тем людям.

В столовой всегда сажусь на последний ряд в глухом углу. Ем, опустив низко голову, и слушаю веселые разговоры молодых магов.

Все они раскрытые, некоторые работали с Мнемонами и Рэньюерами. Оказывается, после событий в Северном синдикаты объединились. Часто слышу это название. Говорили, что там был страшный бой, в котором содружествам пришлось пойти против сильного темного мага. Но кто был этот темный, никто не уточнял. Говорили, что сразили его. А еще смеялись, что мы — Маттеры, вроде как вне закона, и за пределами усадьбы нам грозит очистка, и судьба инмага. Кто это такие, я не поняла, а учитель мой отнекался, сказал, что рано пока мне знать. Вот когда перейду, тогда и объяснит, если перейду вообще. Его пробирали сомнения, как и меня, в прочем.

Что мне показалось странным? Трио содержал эту усадьбу и обучал Маттеров. Получается, шел против своих же установок? Обманывал всех. Я — пешка в чье-то игре, жаль только, что не понимаю правил, но иногда и у пешки есть шансы стать ферзем.

Вчера была лекция. Нас всех собрали в просторном классе с небольшой сценой и рядами стульев поставленными полукругом.

Женщина, высокая, как жердь, выйдя на сцену за массивную трибуну, долго объясняла, как себя вести в миру, после обучения. Сказала, что эти собрания будут проводиться раз в неделю, и явка обязательна. Смешно до колик в животе. Приторно от одной мысли о школе магии, в которой учится не маг. To есть я.

Но возмущаться тогда не стала, чтобы не привлекать к себе внимание. Намерено села на заднем ряду. Оттуда я всех видела и легко избегала общения и контактов. Одна девчонка коснулась моего плеча и попросила отодвинуться, чтобы пройти по ряду. Я стала совсем дикая. Отдернулась от нее так резко, что она спрятала светло-карий взгляд и больше не обращалась ко мне. Но ее конопушки еще долго стояли у меня перед глазами. Я даже обернулась и поразглядывала ее из любопытства. Лицо не знакомо мне, а вот что-то неуловимое и родное было.

Высокая тетка озвучила несколько правил: не колдовать открыто, убирать следы остаточной магии, не заводить отношения, любовные или дружеские с магами синдикатов, не участвовать в разборках светлых и всячески скрывать свою суть. Так зачем мы нужны, если должны прятаться? Зачем Аким учит нас, если синдикаты ловят и зачищают подобных? Зачем все это некому Трио, который за все эти дни так и не появился? Говорили, что никогда и не появится. У него связь только с учителями, а они под страхом смерти не выдадут его. Почему прячется? И как я могу быть женой светлого, будучи темным магом? Ерунда какая-то.

И теперь в голове, как заноза, застряла мысль: а если Марк придерживал мою память не просто так? А если он защищал меня от себя самой? От содружества, которое по сути было против моего дара? Может, есть способы не стать темным магом? И я сейчас добровольно забежала на минное поле?

Сердце колотится, как сумасшедшее. Понимаю, что на днях мне все равно придется связаться с Марком и Яном. Я должна узнать правду. Иначе сгорю, сожгу себя своими мыслями.

Нужно охладиться! Или снова накроет на всю ночь, и я не смогу спать. Уже третьи сутки без сна, скоро приведением стану.

Ловлю в темной воде свое отражение. Я — тлен. Густая сизая тень. Даже волосы поблекли и вместо яркой меди, стали буро-зелеными.

Скидываю черный трикотаж и бросаю его на прибрежный песок. Холодный ветер скользит по коже и поднимает на руках мелкий волос. Не раздумывая, прыгаю с берега в одном белье.

Стрела ледяной воды пронзает тело и застилает видимость пеленой. Выныриваю. Темень перед глазами почти сливается с грифельного цвета горизонтом. Полоски багряного уходящего солнца кажутся кровавыми потеками.

Согреваюсь быстрыми движениями. Плыву на середину озера, не думая о последствиях. Поглубже, подальше.

Но от себя не убежишь. Сердце сжимается, и меня накрывает истерикой. Я хочу к Марку. Невыносимо хочу его увидеть. Хоть одним глазком. Хоть краем уха услышать мягкий бархатистый голос, хоть клеточкой кожи прикоснуться.

Воздух выбивает из легких, и я ухожу под воду. Над головой смыкается чернь. Лед и пламя борются во мне, но меня же изнутри и пожирают. Я не знаю, чего хочу больше. Сгореть или замерзнуть.

Внезапно моей ноги касается что-то крупное и теплое, будто пальцы вцепились в лодыжку. Я одергиваюсь и резко выныриваю. Плыву к берегу. Это приводит меня в чувства. Может, рыба или водоросли?