Диана Билык - Куколка

Шеф хмыкает, а потом надтреснуто смеется на весь кабинет. Мне хочется развернуться и дать ему в морду.

— Николай Владимирович, давайте, я это сделаю?

— Э-э-э, нет, — сквозь смех отвечает Пестов. — Марк должен. У тебя другая направленность, ты же знаешь.

— А как же Лиза?

Я поворачиваюсь немного, но давно готов уйти.

— А что Лиза? — удивляется шеф и потирает сомкнутые губы. — Найдется твоя сестренка. Небось, загуляла после разрыва с Вольным младшим.

— Это не так! — психует Ян. — Ее ни один поисковик не находит. И квартира Злоты разгромлена. Да что я говорю? Вы все и так знаете!

Шеф резко встает и, прилепив ладони на стол, угрожающе наклоняется.

— Ребятки, приведите мне пятьдесят новичков, а я обещаю найти ваших дам. Все! Бор, уведи их!

Дверь распахивается перед носом, и здоровяк проходит в кабинет. Этот церемониться не станет, потому я выныриваю в коридор и стараюсь не зацепиться плечом о громадину.

Ян идет следом, а Пестов бросает нам в спину:

— Без новичков не возвращайтесь. У меня своих дел по горло.

— Вот же урод! — выцеживает Ян, когда мы идем по коридору. Наши грузные шаги стелятся по паркету и почти перекрывают гул в голове.

— Ян, я не могу. Сука, замкнутый круг. Вика и так обиженна, можешь представить, как она отреагирует на новичков. Ты же знаешь, что для этого придется сделать и на что пойти.

— Знаю, — шелестит голос друга. — Думаешь, Лизка мне простит вот такое спасение? Придумаем что-то. Хотя бы уже точно знаем в какую сторону копать. По ложке будем носить, но выручим их.

— Да сразу было ясно, что шеф все знает. Ему выгодно это! — голос срывается и гаснет в конце темного коридора. — Я ее потерял. Понимаешь? Потерял, Ян, — воздух выбивает из груди. Припадаю плечом к стене и сгибаюсь. — Я не смогу выбрать, не смогу.

— Тихо, успокойся, все разрешится. Злоту бы найти… — Ян кладет руку на мое плечо, а она жжется. Пытаюсь скинуть, отстраниться и хочу наброситься на него и поколотить. Если бы не выходка Зимы, все было бы нормально. Я натягиваюсь, чтобы сделать рывок и засадить Яну в челюсть, но в кармане звонит телефон. По сигналу узнаю — Злота.

Отвечаю, не раздумывая. Ян прилипает ко мне, чтобы услышать разговор.

— Стефа! — кричим оба в трубку.

— Ма-а-арк, ничего не делай для шефа. Слышишь меня-а-а? Я попытаюсь выручить Вику и Лизу. Только не делайте глупостей, ма-а-альчики. Я-а-ан, удержи его от ошибки. Слышишь?

Друг кивает, а затем отвечает: — Да.

— Ма-а-арк?

— Стефа, ты просишь о невозможном, — выдавливаю. — Как ты поможешь? Где ты сейчас?

Но телефон замолкает, оборвавшись краткими гудками.

Вика

Уроки даются поначалу легко: я прилежно изучаю магическое мастерство и откровенно смеюсь над книгами. Кому покажи эти томики, просто будут крутить пальцем у виска, но… Я же вижу, что происходит вокруг. Вижу, как другие переносят предметы, как вызывают ветер и воду из пустоты, как перемещаются в пространстве быстрее выпущенной пули, и понимаю, что мир и его жители многого не знают и не видят.

Но когда дело доходит до практики, у меня начинаются проблемы…

И на второй день бесполезной тренировки с профессором, имя которого я не могу запомнить, понимаю, что ничего у меня не получится. Аким изредка заглядывает на мои мучения, тихо говорит что-то мастеру и уходит, качая головой. Будто бросает горсть упреков мне в лицо: «Ты не стараешься».

Дарина ушла после кабинета Акима и не приходила больше ко мне. Видела ее один раз в столовой, но она быстро сбежала. Наверняка обиделась за то, что я тогда назвала ее «подопытной мышкой», но теперь и я такая. На правду не обижаются.

Из головы Лиза не идет. Я пыталась под вечер выбраться из комнаты и пройтись по территории, надеясь, что найду ее, но не обнаружила ни одного следа. И к воротам ходила. Да, блок на выходе стоит приличный, и так просто его не пробить, а если верить учебникам: когда маг накладывает заклинание, снять его может только коллега высшей степени. А я почему-то не сомневалась, что Аким обладает большой силой, хотя я и не видела его в деле. Как он говорил: «внестепенник»?

Ночью снова видела Марка, но не позволила к себе прикасаться. Не нужны мне эти переживания, даже во сне не нужны. Знаю, что подсознание играет со мной, подкидывает желаемое, но оно причиняет боль, а мне и так тошно — лишний раз плясать на углях я не хочу.

Игоря мне встретить за эти дни не пришлось, что радовало. Пусть сидит в своей крысиной норке, иначе научусь владеть магией и убью его. И скажу, что случайно.

В свободное от учебы время я танцую. В комнате, на улице, в спортзале. Везде. Это помогает забыться, помогает отрешиться от реальности и загнать себя до чертиков. Но стоит замереть, как Марк снова стоит перед глазами.

Сегодня еще один теплый день осени. На душе тоскливо и гадко, но я пашу ради Лизы и Дарины. Пусть последняя и злится, но ей здесь делать точно нечего.

Как раскрыть или почувствовать свои способности — я не знаю. Не понимаю, когда учитель говорит «настройся на объекте», что он имеет в виду. Как настроится? Ну, смотрю на пень, ну, вижу четко, а дальше что?

Работать и учиться безумно мешает Марк. Мысли заняты им, будто навязчивые мошки решили полакомиться моей душой. Хочется просто вытереть его, и после занятий я иду по коридору прямиком в кабинет Акима.

— Что нужно, Крылова? — он стоит у окна и треплет рукой тонкие волосы. Взволнован чем-то.

— Вытри Марка, прошу тебя. Я не могу так больше.

Он смотрит на меня через плечо и снова отворачивается.

— Нет.

— Тогда не знаю, как учиться, как вникать в теорию… Я все время думаю о нем.

— Я при чем?

— Здесь много магов, пусть кто-нибудь облегчит мне жизнь. Вычисти его из моей головы.

— Нет, Вика, — отрезает он и идет к столу. Я вижу, что он ведет себя иначе, нет так, как в прошлый день — уверенно и высокомерно — скорее, он кажется вымотанным и раздавленным.

— Почему нет? Я же согласилась учиться, согласилась на все ради свободы. Прошу только немного тишины.

— Нет-нет, мне нужны эти твои чувства, эти терзания. Они делают тебя сильней, раскрывают суть, достают из глубины души скрытые резервы. Попробуешь что-то изменить — станет только хуже. Ни один маг в моем доме не сделает этого, потому что знает, как я накажу, — он говорит злобно, от его голоса по спине ползут мурашки.

— Но это мешает мне сосредоточиться! — возмущаюсь. Аким лишь ведет плечом и склоняет голову набок.

— А ты постарайся. Если ты не возьмешь себя в руки, я не стану сдерживать сторожевого пса Игоря и позволю к тебе немного поприставать. Утроим градус напряжения, и ты вынужденно раскроешься, а то прибедняешься.

— Ты — моральный урод, — выцеживаю сквозь зубы.

— Все и так в курсе. Может идти, Крылова. И поторопись с раскрытием, терпение у меня не безразмерное. Ты должна войти в курс, как маг, а не протрепаться до конца на лекциях, как неизвестно кто. Ты подрываешь мой авторитет.

— Ты и правда думаешь, что мне не плевать на твое доброе имя?

— Выйди вон, Крылова, и не зли меня, — шипит Аким, и мне приходится подчиниться. Слишком злые у него глаза, слишком тяжелым становится воздух. Я вылетаю в коридор и бегу на улицу, чтобы успокоиться. Понимаю, что подписала себе тюремное заключение, и никого не волнует, что живу под крышей с насильником, что мучаюсь из-за предательства мужа… Им все равно.

Выбежав под тень высоких сосен, я знаю, что буду делать дальше. Буду бороться, пытаться выжить. Назло всем!

Вернувшись в комнату, долго не могу уснуть: думаю, что сделать, чтобы поверить в свои силы, но ничего не получается. Я не маг, хоть ты тресни! Никогда не была им и не стану. Нет ни единой зацепки, никаких признаков.

В книге для новичков вычитала, что есть маги, которые чувствуют потенциальных адептов, но они не говорят, когда такой человек раскроется. Это индивидуально. Почему же Аким требует от меня невозможного? Ведь из ста процентов вероятных магов, только тридцать становятся практиками.

Постель кажется холодной, воздух горячим и душным, а мысли и того хуже, словно их перемололи в мясорубке не один раз.

Боюсь засыпать, потому что знаю, что снова увижу Марка. Буду тянуться, пылать и желать остаться во сне навеки. Вот бы уснуть и не проснуться, и пусть в иллюзии мир пресный и ненастоящий, но там хотя бы нет боли.

Темень расступается, и мы оказываемся в моем любимом зале в местном клубе, где три стороны покрыты зеркалами, и наше отражение кажется бесконечным. Как и наша любовь, которую Вольный предал. Любил ли он или, как и остальные, просто пользовался, придерживая около себя ради выгоды?

Он молчит. Ведет по паркету легко, непринужденно и, едва касаясь левой ладонью моей спины и сплетаясь с пальцами правой руки. Смотрит, пронзая душу, и я утопаю в синеве его глаз. Люблю до безумия, но простить не получается. Боль разрушила доверие, смазала счастливые воспоминания, забрала прощение и выгрузила мне на плечи только сожаление и горечь. И приходит самое страшное осознание: я не смогла бы выбрать иной путь, даже если бы дали выбрать, потому что без Марка моя жизнь невозможна.

На мне шелковое платье белого цвета, что, словно крылья мотылька, распахивается при каждом движении: наклоне, повороте… Я дышу музыкой, ловлю в сильных долях дыхание и пульс, в слабых — нашу погибающую любовь. Не плачу, во сне боль отступает, но в глазах стоит расплавленное стекло. Невыносимо так жить! Я должна как-то вытянуть из себя эти чувства, порвать с воображаемым счастьем и понять, что ничего изменить нельзя.