Диана Билык - Куколка

— Это все равно бессмысленно, — говорю я и падаю в кресло. — Я должен согласиться, Ян.

— Сдурел?

Артем бросает удивленный взгляд сначала на меня, а потом на Зиму.

— Что еще? — встревоженно спрашивает брат.

Кратко обрисовываю ситуацию, Артем слушает и качает головой.

— Нельзя, Марк. Мало того, что это для твоего состояния опасно, так еще ты потеряешь последний шанс быть прощенным. Вика не переступит через детей. Начнем с моих запасников, а дальше посмотрим.

— Нет! — отрезаю. — Это трата времени. Если жена перейдет, мы не сможем вообще влиять на нее, и ты это прекрасно знаешь, — вижу, как Артем поджимает губы и терпит, чтобы не перебить. Много хочет сказать, но достаточно слов — нужно действовать.

Встаю, Ян тоже, Артем качает-трясет головой и кусает кулак.

— Нельзя. Ты добровольно себя вычеркнешь из ее жизни.

— Значит, ее спасение того стоит, — отвечаю спокойно и уверенно. Я не могу оставить Вику в лапах могущественного Маттера. Пусть лучше потом исчезну из ее жизни, чем буду знать, что не попробовал.

— Вольный, не чуди, — мягко говорит Ян. — Мы найдем выход.

— Что?! — меня перекашивает. — И это говоришь мне ты? Ты не подождал моего возвращения и вбросил Вике такое дерьмо в голову, что она сейчас хорошо, если не слетит с катушек. Я ее знаю: она ранимая, хрупкая, только с виду сильная. И не нужно тебе объяснять, что случается с магом, когда он переходит из степени в степень.

Ян хлопает по стене ладонью.

— Я могу это сделать! Пусть на мне будет этот грех. Марк, я виноват, мне и расплачиваться, — друг смотрит горячим взглядом и раздувает ноздри.

— Я виноват не меньше, — говорю полушепотом. — Не позволено тебе. Верхний узнает почерк, да и ты другого профиля. Решено! Собирайте магов. Я к шефу на задание. Будь что будет, у меня просто нет больше сил ждать и надеяться.

— А Злота? — вспоминает Артем.

— Сука, твоя Злота, — выплевывает Ян. — Вечно, когда нужна, неизвестно, где шляется! Как она меня бесит!

— Зима, успокойся. Стефу не вмешивай. Мы не знаем точно…

— И не узнаем! Когда ты видел, чтобы она пришла на выручку вовремя? В Северном, когда мы все чуть не подохли, где она была?! — кричит друг. — Могла только со стороны трепаться, что много знает, и рассказывать страшилки, которые так и не исполнились.

— Это пока, — хмыкает Артем.

— Да перестань! — Ян расходится еще больше. — Ты серьезно думаешь, что наша Вика разрушит мир? Ерунда! Почти как бабочку сделать хищником и обвинить в массовом убийстве мамонтов. Марк, да вспомни, как Злота ерепенилась лет пять назад, чтобы мы бросили поиски, — Ян ловит мой гневный взгляд и тушуется. Брат не все знает из прошлого, а я пока не готов раскрывать карты. Так что зря Зима затеял этот разговор.

— Но она все равно нужна нам, — поправляю воротник и отряхиваю брюки. — У нее есть артефакт без которого нам Акима не сразить даже многотысячной толпой. Помните его черные птички?

— Еще как! — Артем дышит на ладони. — Слушай, есть одна магичка. Тоже из инмагов, но ее внучка спрятала — очень талантливая. Давайте смотаемся к ней, а потом уже решим, что делать дальше.

— И что умеет мега-бабулька? — ерничаю я.

— Молчать, в отличие от некоторых, — грубо выдает Артем и встает. — Зима, ты с нами?

— А у меня есть выбор?

— Нет, — отвечаем мы с братом.

Вика

Я иду. Дарина веселится, подпрыгивает и тянет меня навстречу прошлому. Тому прошлому, что каждый день виляет перед глазами черным пятном воспоминаний. Не просто грызет изо дня в день, но и делает меня слабой. Невыносимо. Почти тряпкой. Бледной молью, уже давно раздавленной крупной ладонью.

Когда рядом был Марк, мне казалось, что становилось легче, боль воспоминаний о случившемся насилие приглушалась его заботой и любовью. Любовью? Мог ли он любить меня и вот так мучить? Или мучить, а потом полюбить? Не ве-рю.

И это больнее, чем… Сейчас прошлое строит перед глазами, и я его больше не боюсь.

Дарина подталкивает меня, Игорь перехватывает плечи жилистыми руками. Я глубоко вдыхаю, будто перед прыжком в воду, и рывком целую его в губы. Эмоции выключаю напрочь, мысли путаются, а ноги будто ватные трубочки. Я хочу избавиться от Марка, но до острой боли не могу ему изменить. Даже глупый поцелуй — будто лезвие по нежной коже.

Палач знает, что мне нужно: тянет к себе, и я чувствую его шероховатый и горький язык. Он цепляет зубы, неприятно, до мерзкого кола в груди. Но я гоню все это прочь и целую его еще и еще. И мне кажется, что становится легче. Тепло катает по венам колючки ненависти, они превращаются в горошки раненой гордости, и я слышу знакомый запах нероли. Мне чудится он. Марк. Отрываю себя от Игоря и вытираю брезгливо губы. Противно, как же это противно.

— Это не поможет, Дарина… — и ухожу.

Слышу, что подруга идет следом. Она даже говорит что-то, но я знаю теперь, что муж — со мной навсегда. Чтобы вычеркнуть его, мне придется: или умереть, или стать магом.

— Стой! — зовет настойчиво Дарина.

— Нет, — отвечаю твердо, но внезапно запинаюсь и не могу двинуться с места.

— Ты не уйдешь.

Оборачиваюсь. Дарина держит в перевернутой ладони еле заметную магическую нить. Она натягивается, переливается серебром и душит меня.

— Что… — меня выгибает и уводит назад.

— Это не все, — улыбается подруга. Подруга ли?

Замечаю, что мы отошли довольно далеко. Вглубь лесопосадки, и нас мало кто может здесь увидеть. И белобрысый садист тоже тут! Потирает ладони и хитро улыбается.

— Дальше ты, — спокойно говорит ему девушка и морщит нос с веснушками.

— Дарина, нет! — выкрикиваю и трясусь от напряжения. Я чувствую себя мухой в ловушке паука.

— Я всего лишь выполняю просьбу, — пожимает «подруга» плечами. — Позже спасибо скажешь.

Она держит меня на привязи, как собачонку, а Игорь скалится и подходит ближе.

— Только посмей, — рычу. — Я тебя, тварь, убью! Я же стану магом когда-нибудь.

— Сначала стань, — ехидничает Игорь и проводит указательным пальцем по щеке. Будто прожигает паяльником дорожку навечно. Оставляет невидимый шрам.

Я хочу отвернуться, но обездвижена, потому кричу, когда его мерзкие губы нависают надо мной, и в нос ударяет терпкий запах табака, спиртного и нечищеных зубов.

Собираю в кулак все силы, но не могу даже толком дернуться. Это жестокий плен, хуже и не придумаешь.

— Дарина, умоляю! Не надо…

— Надо Вика, надо, — мне кажется, что в ее голосе проявляются стервозные нотки. Да что я удивляюсь? Здесь все — обманщики и предатели. Все, до единого!

Последнее, что могу сделать — это стиснуть губы так, чтобы не позволить ко мне прикоснуться. Представить, что они сшиты грубыми нитками. И у меня получается. Резкая боль смыкает рот, и Игорь злобно щурится, когда язык бессмысленно толкается в мои губы. Я прикрываю глаза, чтобы не видеть его лицо и не ослабеть раньше времени. Как себя разбудить? Как нащупать дар? Я не понимаю!

— Глаза! Открой сейчас же! — говорит знакомую фразу Игорь, и ноги не удерживают меня: съезжаю, упираясь спиной во что-то шершавое и колючее. Приподнимаю тяжело веки и гляжу в мутную даль. Это просто конец. Я не могу с ними бороться.

Она стоит неподалеку. Темноволосая и светлоликая. Та, что не предала бы. Та, что вытаскивала из передряг и помогала, даже когда я не просила. Лиза.

— Хочешь ей помочь? — говорит с издевкой Дарина.

Киваю. На другое не остается сил. Игорь хмыкает, но ждет в опасной близости возле моего лица. Игра еще не закончилась. Я, похоже, их мышка сегодня.

— Целуй! Сама целуй! — просит Дарина, будто не заставляет меня переступить через себя, а танец на бис выпрашивает.

— Я не могу…

И остается только мерзкий запах, что бродит по губам, прищуренный взгляд насильника и голос Дарины. Той, что не успела стать близким человеком.

Кто я теперь? Ни прошлого, ни настоящего. Будущее? Не смешите.

— Она останется овощем навсегда, Викуля, — «подруга» показывает на Лизу, и я понимаю, что выхода нет. Зимовская похожа на высушенную треску. Глаза выпучились на худом лице, волосы облепили белое, как гипс, кожу, худые руки заломлены как-то дико и ненатурально, пальцы растопырены и бродят по впалой щеке.

— Что с ней?

— Почищена.

— Я не понимаю.

— Не маг и не человек. Пустышка.

Опускаю голову и выжимаю сквозь зубы несколько ругательств. Игорь смеется в кулак.

— Дарин, это не то, — делает шаг ко мне, а я рву путы, но они жгут кожу и не отпускают. Тогда Игорь строже говорит: — Крепче держи, Дарин!

Я знаю, что взорвусь, если он прикоснется. Мечусь взглядом в поисках помощи, мычу, чтобы не пустить назойливый язык в рот, и дергаюсь, не обращая внимания на жуткую боль в теле.

Мне кажется, что наступает час икс, и я загораюсь.

По коже бежит, разрывая плоть, полоса резкой боли. Кричу, как раненный ястреб, а Игорь отступает.

Путы падают, но легче не становится. Черное пламя пляшет на кончиках пальцев и жжется, будто я запустила руки в заросли крапивы.

— Достаточно на сегодня. Спасибо, ребята! — слышу знакомый скрипучий голос в стороне. Его обладатель чешет острый нос кривыми пальцами и кивает уходящим Дарине и Игорю.

— Ты-ыы? — вою от злости. Готова порвать Акима на куски за то, что издевается.

— Зато ты начала прогрессировать, а то застряла на одном месте — хнычешь, как ребенок. Стань сильным магом, Виктория, и сама сможешь противостоять всем обидчикам.

— И тебе тоже?

— Это как повезет, — ухмыляется Кощей.

Он машет рукой, когда видит, что я направляю черное пламя в его грудь. Улыбается на одну сторону, будто смотрит на ребенка, что научился ходить. Опускаю бесполезные руки: для мага его уровня я все равно букашка.