Диана Билык - Куколка

— Брат, ты вставать собираешься? Крылова улетит без тебя.

— Артем? — встаю, протянув ему руку. Сцепляюсь с его пальцами, чувствуя облегчение: выжил, здоров, и я, как идиот, расплываюсь счастливой улыбкой. За ним топчется Лизуня, и я готов полезть обниматься, чтобы выразить свою признательность, но Тёма не поймет. — Рад видеть тебя, — говорю ей, а она прижимается к спине брата и, выглядывая из-за крепкого плеча, тихо смеется.

— Вику спаси, Марк, — говорит одними губами.

— Какая она теперь? Сильная? — обвожу всех взглядом. Они смотрят с некоторым сочувствием и тоской.

— И злая, — прыскает Дарина, привалившись к стене. Ян задерживает на ней взгляд и, не заинтересовавшись, поворачивается ко мне.

— Я сам, — пресекаю его. — Присмотри за дамами.

— Ага, щаз! Артемка справится, ему все равно перетруждаться нельзя, — не злобно бросает Ян и упорно идет следом. — Возле ворот был последний раз, когда я тебе разрешил голову совать в пасть крокодила, — и тычет указательным пальцем вперед. — Идешь, нет? Или мне Крылову выручать? Смотри, еще женюсь на ней.

— Еще чего. Она — моя женщина. Ты лучше на новеньких обрати внимание.

— Я лучше съем перед ЗАГСом свой паспорт, — поет Зима фальшиво, но задорно.

Но наш смех обрывается на последней ступеньке. Навстречу выходим Аким в окружении сильных магов Реньюеров. Одного я лично знаю, сталкивался на задании. Добрый толстяк Иллион. Руки наготове, стоит шевельнуться неверно, и мы

— трупики.

— Ну, что ж, — начинает тощий. Скалится, что саблезубый тигр, который поймал зайца. — Теперь можно и поговорить.

— Давай же! Что ты медлишь? Убей нас всех.

— Мне это не нужно, — ехидно отвечает Аким. — Иди к нам, Марк, и будешь счастлив с Викой.

— Стать темным, чтобы счастье получить?

— Есть выбор быть несчастным где-то там, без Виктории, — он машет головой назад, будто жена стоит за плотной стеной магов. Я приподнимаюсь, но за приспешниками тощего только густой лес.

— Предлагаешь из-за любви переступить через себя?

— Так тебе же не впервой, — Аким растягивает губы в кривую довольную улыбку. Как же он мне противен! — Да и ты уверен, что мы делаем больше гадостей, чем вы, на своей, типа, светлой стороне?

— О чем ты? — тело гудит от боли. Я подаюсь вперед, но Аким стоит истуканом и даже не отстраняется. Не боится, сука.

— О пятидесяти душах, — довольно облизывается и закатывает глаза в небеса. Ну, святой, ей Богу.

Хочется замахнуться, чтобы он замолчал навсегда, но Аким делает короткий шаг назад и выставляет ладонь, сдавливает мою шею, не притрагиваясь. Внестепенник, он все может.

— Не бойся, — голос меняется: появляются железные нотки. — Я не выдам тебя. Если найдешь в себе силы — сам скажешь своей зазнобе.

— И что дальше? — цепляюсь за шею, пытаясь вырваться. Воздуха не хватает, ноги почти оторвались от земли.

Ян дергается, чтобы помочь, но его сдерживают другие маги. Остальные наши за моей спиной. Уверен, что тоже зажаты магическими заклинаниями. Мы просто клопы для них.

— Советую просто отступить, Воля. Не время тебе погибать от моей руки. Ты мне еще пригодишься. Да и потенциал слишком ценен, чтобы его тратить на личную неприязнь. А сейчас, ты кивнешь, станешь смирным мальчиком, и мы продолжим разговор.

Я слабо дергаюсь, но все же опускаю подбородок, показывая, что согласен. А что мне остается? Упереться и погибнуть на месте, не узнав, что случилось с Викой?

— Пройдемся, пожалуй, — Аким ведет себя, как царь и Бог. Идет, точно павлин в сезон случки: распушил хвост и виляет задом. Учителя и внестепенники остаются с моими друзьями, отделяя нас с костлявым придурком живой стеной.

— Ты понимаешь, что у вас нет выбора? — он срывает соломинку с пожухлой травы и кладет ее в рот. Крутит зубами и довольно усмехается.

Еще как понимаю, но выбрать темную сторону — это вычеркнуть все, за что я боролся столько лет, за что умирали мнемоны и рэньюеры в Северном. За что пострадала моя мать. Да, сумасшедшая, да, припадочная, но ее наказали за сильный нетипичный дар, а я тогда… просто отрекся от самого близкого человека. Вдруг все могло быть иначе? Вдруг еще тогда можно было этот виток ужаса остановить?

Вика… Я не смогу без нее, и знаю, что заранее соглашаюсь на любые условия. Но сможет ли она со мной быть? Переступит ли через боль, очистится ли от обиды? Все эти дни разлуки она накручивала себя, вырывала из сердца чувства, выжигала их живьем. А если у нее получилось? Она — сильный маг. И то, что она просто ушла, когда увидела меня без сознания, уже намекает на «прошла любовь, завяли помидоры». Прежняя Крылова даже под моральным давлением бросалась мне на помощь, а новая темная Вика развернулась и ушла. Как ни больно, я ее понимаю. Заслужил.

— Я тут предложил Верхнему примкнуть к нам, и он сказал, что подумает. Так что…

— Аким цокает языком и грызет соломинку. — Если решение будет принято, маги станут официально все маттерами, потому что это так и есть. Любого мнемона или рэньюера обучи — получишь темного материалиста. Вот и вся соль. И канитель вокруг запретов, ограничений — все это игры взрослых дядь и теть ради власти.

— А что Трио?

Аким откашливается в кулак и тихонько проговаривает:

— Так особняк для школы предоставил именно он. Или ты не знал? — и прикрывает ладонью рот, будто наивная чукотская девочка.

— Где Вика? — спрашиваю злобно, потому что мне надоело слушать его ересь. Все и так ясно: внестепенники между собой дерибанили власть, жертвовали людьми, а теперь решили объединиться. Ради чего трудно представить, но сам факт. Мы — банальные пешки в большой игре, и это безумно злит.

— Не узнаешь, пока не вступишь к нам. Я не собираюсь повторять дважды.

— Да ты, мразь, все подстроил, — поворачиваюсь к нему лицом. Мы ушли довольно далеко, стены корпусов нависают над головой, и я его не боюсь. Да, они силен, но я и наполнен яростной силой. Не убью, так покалечу. — Отпусти Вику!

— Так я ее не держу. Захочет ли она вернуться к тебе? Или ты и спрашивать не будешь? Память «чик-чик», — показывает пальцами ножницы, — и делов — она твоя?

Откровенно рычу и хочу напасть, но замечаю движение за его спиной.

Вика появляется в тени деревьев. Волосы висят алой копной и прикрывают взгляд исподлобья, на кончиках рыжих прядей горит черное амбре. Глаза, что раньше были светло-зелеными, поглотила тьма.

— Уходи, Марк, — хрипло говорит она и прячет ладони за спиной. — Не нужно было идти за мной.

— Вика, что ты говоришь? Ты — моя жена!

— Извини, но нет, — она поднимает руку, на безымянном пальце только светлый след от незагоревшей кожи, а кольца больше нет. Только кисть теперь разукрашена черными завитушками магического тату. Никогда таких не видел, и это пугает. — Что- то подсказывает мне, что наша свадьба была фиктивной. Но я выясню. Поковыряюсь в голове и найду ответы.

— Найди там лучше свою любовь, Медди, — шепчу и осекаюсь, когда вижу ее яростный взгляд.

— Ну, ты же недалеко от Сверилова упал, можно и его кличку взять. Так ведь, бывший муженек? Ты такая же мразь, как и Игорь, с той лишь разницей, что действовал более изощренней. Даже насиловать меня не пришлось, сама ноги раздвигала, с работы ждала, пока ты окучивал очередной объект. У-хо-ди, пока цел. Свободен Вольный!

— Лети, Крылова, у тебя есть крылья, — мягко улыбаюсь.

Я не боюсь ее. Мне плевать, что она злится, что говорит гадости, я должен ей отдать память. Аким ведь мог это сделать, но жена до сих пор в неведении, даже после перехода. Значит, суггестор сдерживает нашу тайну.

— Ты теперь маг, Вика, — говорю спокойно и на ее рык приподнимаю примирительно ладони. — Если я не нужен тебе, сожги меня дотла и живи дальше. Ну, же! Не бойся. Я без тебя не хочу идти. Сделай этот выбор, Вика.

Черное пламя загорается на ее пальцах. Языки зализывают локти и перебираются на плечи. Она прекрасно собой владеет, стоит ровно, смотрит в глаза. Я ко всему готов.

— Только дай мне вернуть недостающую память, — иду к любимой ближе. — Просто подарок на прощание.

Она машет головой и опускает угрожающе хмурит брови.

— Уходи, — цедит сквозь зубы и отступает.

Я еще ближе.

— Нет, — упорствую.

— Я тебя убью, не подходи! — вскрикивает. Черные искры на руках рассыпаются по земле и испепеляют траву в порох.

— Я люблю тебя, — одними губами, и еще шаг к ней. Остается несколько метров.

Вика яростно кричит, еще отступает и упирается спиной в дерево, а затем выставляет перед собой руки ладонями вверх, с кончиков пальцев стремительно вылетают стрелы в мою сторону. Дорогу смертельным иглам преграждает Ян.

Он смотрит на Вику и медленно оседает на землю. Она подбегает к другу, плачет и прижимает его голову к себе.

— Я не хотела. Ян… Пожалуйста, пожалуйста…

— Зима-а-а, не-е-ет! — падаю на колени. Почему я его не заметил и не остановил? Этот огонь предназначался мне, только мне. — Нет…

Огонь выжирает меня изнутри, вьется лентами вокруг шеи, туго стягивает горло и не дает дышать. Я едва понимаю, что происходит. Прячусь. От всех прячусь. От магов, друзей, Марка… От себя.

Я уничтожу, вытащу из себя всю темную силу, весь ненужный дар. Я не хочу быть такой. Не хочу.

После смерти Игоря я несколько раз пыталась утонуть в озере, но тьма не забирала, а только погружала в короткий болезненный сон. А потом меня выталкивало на берег волной, будто под водой живет чудовище, способное сохранить жизнь. И я дергалась в конвульсиях, но оставалась все тем же монстром. Стоило мне отпустить поводья контроля, вытянув пламенные руки вдоль тела, как возле меня всплывали рыбы и озерные твари, травы сникали и чернели. Даже вековое дерево изогнулось от моего прикосновения и рассыпалось мелкой крошкой, когда я уперлась ладонями, чтобы отдышаться, а потом рухнула в пустоту и грязь. Я не верила, что это происходит. Все время казалось, что это — жуткий сон, а реальность, где мы с Марком вместе, осталась за пеленой моего больного сознания. Я просто должна себя разбудить, и все закончится.