Диана Билык - Куколка

— Выкладывай, — приказываю, перепрыгивая через бордюр, что разделяет плиточную тропу и ковер из серого песка.

Пляж здесь тихий и пустой. Октябрь. Уже никто не купается: все сидят около воды на площади. Зачем идти в глушь, если можно повеселиться на чистых лавочках вместе с друзьями?

— Давай дойдем до… — Аким поворачивает корпус и показывает длинным пальцем куда-то в сторону. Какой же он вытянутый! Как спица. Даже выше стал, за время что я его не видела.

— А что там?

— Покажу.

И почему я ему не доверяю? Интуиция, как пчела, жужжит над плечом и заставляет меня сомневаться. Но я иду. Все равно делать нечего.

— Вика, ты знаешь о своем даре?

Поворачиваю голову. Да так резко, что деревья, кажется, изгибают стволы и наклоняются в одну сторону. Ворох мошек влетает в лицо. Это насекомые, или у меня перед глазами мир рассыпается?

— Не знаешь, значит. Ладно, — Аким идет чуть вперед и, раздвинув ветки кустовой акации, пропускает меня в нишу.

Между деревьями замерли несколько качелей. Одна высокая, парочка детских, а одна в виде лавочки — широкая с высокой спинкой.

Кощей приглашает меня к последней.

Я сажусь, не чувствуя ног и рук. Дар? О чем он бредит?

— Так ты не знаешь, что уже маг? — голос его писклявый и от улыбки искажается до противного скрипа.

— Что за ересь? — прыскаю и отодвигаюсь подальше, будто боясь заразиться его помешательством.

Аким жует губы какое-то время, а потом встает и быстро ходит туда-сюда передо мной.

— Доказательства нужны, — говорит он сам себе, приложив палец к губам. Пепельный волос небрежно торчит во все стороны. Точно сумасшедший профессор! Меня даже тянет на смех.

Тощий отходит к кустам и, резко оторвав одну из веток, возвращается. Показывает мне ладонь. Чистая, светлая, ни одной мозоли. Руки Марка более грубые: шершавые и крупные. Нууу… хватит…

— Хочешь мне линию судьбы показать? — скалюсь я, заталкивая мысли о муже глубоко на дно души. Бывшем муже!

— Нет. Сначала настройся. Сделай два три вдоха-выдоха медленно. А лучше закрой глаза.

— Аким, ты меня пугаешь. Ты точно нигде головой не ударился? Год прошел, мало ли.

— Делай, что говорю! — неожиданно взвизгивает он, а в голосе появляется властная интонация. Пугающая. — Ты хочешь Лизке помочь?

— Хочу, — сникаю я.

Бросаю обреченный взгляд на реку. Темные воды скользят и пузырятся. Они не помогут мне. Я — дурочка, что все время попадается в ловушку. Муха, а не бабочка. Покажи мне липкую ленту — я тут как тут.

Кощей дергается, и я не сразу понимаю, что он делает. Это движение так знакомо. Невольно приоткрыв рот, не могу удержать «ах!».

В секунду острая ветка рассекает запястье Акиму, и на коже проступает алая нить. Во придурок!

— А теперь закрой глаза и подумай о том, как рука будет выглядеть, если там не будет раны, — тощий приседает рядом и протягивает мне ладонь.

Отодвигаюсь машинально. Кровь капает на грунт и остается на нем грубыми бурыми кляксами.

Закрываю глаза, но не выполнить просьбу, а чтобы не видеть этот бред. Вспоминаю, как вонзила нож в незнакомого человека, защищая Марка. Судорога пронизывает тело. Кого я защищала? Любимого или палача?

Делаю несколько вдохов, но мне все время кажется, что воздуха не хватает. Дышу и не могу надышаться. В груди горит, будто вулкан проснулся. Нет меня без мужа и никогда не будет. Мне придется стереть себя, разрушить и построить заново. Но довериться кому-либо я уже вряд ли смогу. После Игоря и Марка — от меня осталась только пустота.

— Твою мать! Не раскрылась ты до конца… — гаркает Аким.

Осторожно гляжу исподлобья и вижу, как он шепчет над раной, и она затягивается на глазах. Я помню рассказы о магах, но это ведь только рассказы. Помню воздействия Марка и Яна, что больше походили на телепатию, чем на магию. А вот лечение…

Порох коричневого цвета ссыпается на пол, и на месте раны Акима снова оказывается целая кожа и сеточка вен.

Внезапно вспоминаю, как Марк лечил меня, а затем и Ян. В голове форшмак. Что в моей памяти реальность — теперь трудно понять. Ловлю себя на мысли, что хочу закрыть глаза, уснуть и не проснуться.

— Пойдем, Вик. Я тебя отвезу в надежное место. Ты сейчас явно не в форме, и вижу, что домой не особо хочешь, — говорит Аким, и я слышу несвежий запах из его рта. Ну, что за неряха?

— Куда это? — прищуриваюсь. Недоверие катится по гортани и заставляет сглотнуть лишнюю слюну.

— Там много таких, как ты. Таких, как я. Ты научишься управлять собой. Мы найдем твою подругу.

— Академия, что ли? — смеюсь. — Академия магов для потерянной в лабиринтах памяти. Прямо название для романа. Сочинитель ты, Аким. Выдумщик.

— А что тебя удивляет? Если есть маги, есть и учебки. Это и ежу понятно. Ну, академия — это ты загнула, но школой назвать можно. Хотя я больше люблю называть просто — дом.

— И к какому синдикату вы относитесь? Ян рассказывал, что есть две ветки.

— Три, если быть точным.

— И кто же третьи? Только не говори, что избранные, — усмехаюсь, а у самой на душе тоскливо и мрачно. И сердце бьется где-то в горле. Сейчас хоть куда согласна, лишь бы не домой.

— Маттеры — темные маги, — тихо отвечает Аким и стряхивает с ладоней невидимую грязь. — Но мы вроде как не признаны.

— Хочешь сказать, я такая, как вы?

— Не хочу. Я говорю это.

Просыпается желание до истерики рассмеяться и яростно забросать Акима желчными словами, чтобы опровергнуть его высказывания. Но я так устала, что возбуждаю любопытство и заставляю себя сказать: — Согласна. Веди меня в свою школу! Или академию. Разницы все равно нет.

Через несколько часов мы, наконец, добираемся до места. Такси, вильнув бампером, вздымает тучу пыли. Из серого тумана выплывают кованые ворота и массивные белые колоны по бокам.

На миг замираю. Такой роскоши вблизи я никогда не видела. Разве что в театре оперы и балета. Но здесь все иначе.

— Чей это дом? — выдыхаю неосознанно.

— Не поверишь, — говорит Аким.

Я ухмыляюсь.

— Только не говори, что твой?

— Владелец Трио. Слышала о таком? — вижу блеск в прищуренных глазах. To ли радость, то ли гордость.

Главный Реньюер? Вот так новость!

Не могу удержать отвисшую челюсть, а слова застревают в горле. Киваю.

Аким склоняется к электронному дисплею и прикладывает большой палец. Я с удивлением наблюдаю, как распахиваются ворота. Не ожидала такого размаха.

— Он обучает темных? Они же непризнанные. Ты сам говорил в парке.

— Ой, Вика! — взмахивает сухопарыми руками Аким и приглашает войти.

Я осторожно ступаю по бетонным плиткам и не верю ушам и глазам.

Каблуки стучат тощего, будто отсчитывая секунды.

Аким, ехидно скалясь, говорит:

— Наши маги — настоящее оружие. Как ты думаешь, кто откажется от такой помощи? Или кто упустит момент привлечь подобную силу в свою армию?

— Но вас же запретили? Или я что-то не так поняла?

— Мы тесно сотрудничаем с обоими синдикатами. Просто так сложилось, что наши, некоторые, маги перешли грань. Вот их и отстранили, и решили для остальных скрыть наше существование. Я даже объясню почему…

Смотрю вдаль на двухэтажное здание и уже не слушаю Акима. Мысли в фарш, в глазах восторг. Это первое, что меня за сегодняшний день по-настоящему радует. Белые колонны, как зубы в ряд. Окна занавешены тяжелыми шторами и глядят на нас с высокомерной гордостью.

Я усмехаюсь от детской радости, что не могу сдержать.

Но первая же мысль, что Марку здесь тоже понравилось бы, встряхивает меня, и наплыв мерзких мурашек по телу отрезвляет. Скрип ворот почти сливается со скрипом моих зубов. Умела бы я чистить память, не раздумывая, прошлась бы магической белизной по болезненным блокам.

— Я тебе позже все расскажу. Ты сейчас просто не в состоянии понять хоть что-то, — говорит чуть громче обычного Аким. Будто повторяет не один раз.

Снова киваю. Иду за ним и верчу головой.

С двух сторон нас обнимают ровные и щербатые ряды береста. Кружевные мелкие листья уже частично опали — будто золотыми монетами усыпана земля. Маленький участок грунтовки перпендикулярен асфальту.

Мы проходим еще одни ворота, где кованый рисунок разворачивается перед взором, как черное солнце. А за ними площадь: невысокие подрезанные кусты невесты, несколько лавочек. Все это вокруг белоснежного памятника. Но разглядеть его не успеваю: мы идем дальше.

Стриженный газон насыщенного зеленого цвета устилает все участки, где нет бетона. Серый с изумрудным переплетаются, будто в косу, и, как лучи звезды, расходятся в стороны хозпостроек. За домами вдалеке вижу верхушки исполинских деревьев. Тянет хвоей и речкой: такой запах был у бабушки в деревне.

Мы подходим к длинному зданию, что растягивается в длинную гусеницу и заворачивает приземленным хвостом в сторону. Слева и справа тоже постройки, но не такие масштабные.

Щемит сердце от тоски. На миг кажется, что иду в логово змея. С виду все радужно и красиво, но стоит открыть дверь…

— Нравится? — вдруг говорит Аким, а я подпрыгиваю от неожиданности.

Зря я пошла с ним, зря согласилась. Его тень накрывает меня, будто хочет задушить. Предчувствие рассыпает по телу тысячи уколов мурашек. Лучше бы навестила родителей. Зачем поехала с едва знакомым человеком не пойми куда?

Отступаю. Неосознанно.

— Все в порядке. Идем, — Аким делает шаг в сторону и раскрывает передо мной массивную дубовую дверь.

Мне страшно. По лодыжкам ползет холод, обвивает, как уж. В голове пульсирует мысль, что не тому доверилась, а тело подается вперед, будто меня околдовали, и я делаю шаг через порог.