– Ты так и планируешь поступить, да?

Гленна отвела взгляд.

– Моя жизнь и без того достаточно наполнена. Я занимаюсь работой и своей семьей.

Бродерик наклонился вперед, изучая их соединенные руки, а затем поцеловал ее пальцы.

– Не важно, кто окажется отцом Флоры, – это еще один знак, что нашим семьям нужно объединяться.

– Я хочу ее воспитывать вне зависимости от того, чьим ребенком она окажется. – Гленна сжала пальцы Бродерика и тут же отняла руку, свернувшись в клубок.

Бродерик прерывисто вздохнул:

– Ну так давай делать это вместе.

Его слова звучали слишком напряженно, и Гленна подозревала, что дело не только в ней.

– Ты серьезно хочешь использовать этот крючок, чтобы заставить меня уйти со своей должности? Чтобы тебе было проще занять пост финансового директора в объединенной компании?

– Нет конечно, – преувеличенно убедительно ответил он. – Просто раздумываю над вариантами.

Вариантами, ну конечно.

Гленна встала и вернулась на барный стул, зачерпнула ложкой тирамису и сунула в рот.

– Я правильно понимаю, что, если Флора окажется твоим ребенком, ты готов перейти на частичную занятость? Стать консультантом, все такое? – Она внимательно следила за выражением его лица. – Я так и думала, что нет. Тогда почему ты от меня-то именно этого ждешь? – Она грустно усмехнулась и вернулась к своей тарелке.

Бродерик собирался что-то ей ответить, но тут перевел глаза куда-то ей за спину. Гленна проследила за его взглядом и увидела за окном северное сияние.

– Мне никогда не надоест на это смотреть, – сказала она.

– Мне тоже. Наоми говорит, что именно поэтому мы должны выиграть тендер на трубопровод. Чтобы не позволить никому уничтожить красоту этой земли.

– Она права, – задумчиво сказала Гленна, затем посмотрела на Бродерика: – Как так выходит, что у нас столько общего, и при этом мы как будто порой на разных континентах?

– Не обязательно это должно так и продолжаться, – тихо и просто сказал он.

Может быть, он прав? Гленна подумала, что не так уж сильно их характер и отличается. Может, ей действительно стоит сделать шаг ему навстречу.

– Ну ладно, – сказала она, слегка откидываясь назад. – Я согласна.

На лице Бродерика отобразилось искреннее удивление, которое постепенно сменилось радостью.

– Серьезно? Нет, подожди, не отвечай. Не хочу, чтобы ты передумала.

Он в два шага подошел к ней и подхватил в объятия. Гленна засмеялась. Он посадил ее обратно на стул и прильнул к ее губам поцелуем. Гленна обняла его за шею, и тут воздух прорезал резкий звук телефонного звонка.

Бродерик с неохотой оторвался от Гленны и поднял трубку телефона.

– Да. Я понял. Хорошо, мы приедем. – Его лицо немедленно посерьезнело. – Есть новости. Одна хорошая, а вторая… я даже не знаю.

– В каком смысле?

– Хорошая новость в том, что полиции удалось разыскать Дебору и она по-прежнему готова уступить права на опеку семье отца Флоры.

– Так, а вторая?

– Пришли результаты теста. Но лаборатория отказывается их сообщать кому-либо, кроме ближайших родственников девочки. Поэтому нам с тобой обоим нужно приехать в клинику, и только там мы сможем это узнать.

Вот он, этот момент, когда все наконец решится. И их отношения тоже изменятся – теперь у кого-то из них появится преимущество. Осталось узнать у кого.


В следующие несколько часов Гленна практически не замечала ничего вокруг. Свет в приемной клиники был слишком ярким, а стулья – неудобными, но ей было все равно. Они с Бродериком за рекордное время собрали вещи, разговаривая ровно столько, сколько было минимально необходимо, и помчались обратно в Анкоридж. И вот уже полчаса торчали перед кабинетом врача в ожидании, пока их пригласят. У Гленны сводило желудок от волнения.

Бродерик ходил по комнате с Флорой на руках. Неужели всего несколько дней назад ему было так страшно брать ее на руки? Сейчас он держался так, словно нянчил ее с рождения, и девочке было вполне удобно.

Они оба сказали своей семье, что приезжать в клинику не стоит, и те отнеслись к их решению с уважением. Но невестка Гленны, Шана, оказалась проницательнее остальных и все равно приехала, и Гленна была искренне благодарна ей за поддержку. Гленна посмотрела сквозь стеклянную дверь на то, как доктор говорит по телефону. Почему они должны ждать, почему нельзя просто сообщить результаты и предоставить им возможность действовать дальше самостоятельно?

Гленна вздохнула, и Шана успокаивающе погладила ее по плечу:

– Ты точно готова узнать результаты?

– Ну а какой у меня выбор? – вздохнула Гленна.

На самом деле Гленна действительно не знала, как ответить на этот вопрос. С одной стороны, она безумно хотела, чтобы девочка осталась с ней. Но с другой, это будет означать, что то, что она считала любовью всей своей жизни, было фальшивкой. Несмотря на все те усилия, которые они приложили, чтобы спасти свои отношения после его первой измены… Хотя первой ли?

А если отец девочки – Бродерик, она до конца дней будет думать о том, действительно ли его предложение было искренним, или он просто хотел получить одновременно и заботливую мать для Флоры, и свободное кресло в компании.

Гленне хотелось поговорить об этом с Шаной, но она не могла заставить себя даже произнести вслух то, о чем думала.

– Я вижу по глазам, что ты о чем-то очень беспокоишься, – произнесла Шана. Гленна почувствовала себя так, как будто та видит ее насквозь. Шана обняла ее за плечи: – Береги себя, милая. Ты же знаешь, я тебя люблю как свою родную сестру, и, если что, знай, что я всегда буду на твоей стороне.

Гленна молча кивнула, слишком расчувствовавшись, чтобы говорить, и обняла ее в ответ, а затем посмотрела ей в лицо.

– А как ты сама себя чувствуешь? Все хорошо?

– Да, все в порядке, – ответила Шана. – Просто устала. И нет, – она грустно улыбнулась, – я совершенно точно не беременна.

– Сочувствую. – Гленна знала, что они с мужем пытаются зачать ребенка, и хорошо понимала, как это, когда ничего не получается. Здесь не было никаких «правильных» слов.

– Спасибо, что не начинаешь меня уверять, что это рано или поздно случится, – сказала Шана. – Я очень устала от этого. И…

Тут дверь открылась, и оттуда вышла секретарь в ярком розовом платье.

– Гленна Миккелсон-Пауерс, пройдите в кабинет.

Значит, отец Флоры – все-таки Грег, и ее худшие подозрения оправдались. Гленна встала, с помертвевшим лицом посмотрела на Бродерика и увидела, что он помрачнел как туча. Судя по всему, он тоже надеялся, что Флора будет его ребенком. Но теперь, когда он знает, что это не так, необходимость выстраивать отношения с, в общем-то, посторонней женщиной ради маленькой девочки полностью отпадает. Тем более что он даже ее не любит, а вот Грег клялся ей в любви, но это не помешало ему зачать ребенка с другой женщиной. С этой мыслью Гленна повернулась и вошла в кабинет.

Глава 12

Джинни Миккелсон ссутулилась возле торгового автомата, сжимая обеими ладонями стакан с горячим кофе. Внутри ее царил безраздельный холод, пока она ждала, когда Гленна закончит разговаривать с врачами. Бродерик уже уехал – Джинни его видела, и он был мрачнее тучи.

Вот и что теперь делать? Муж ее дочери оказался мерзавцем. Процесс слияния компаний уже запущен, а что будет с их отношениями с Джеком, теперь неизвестно. Она еще никому не сказала о ссоре. А теперь, с этим ребенком, все стало еще сложнее. Как жаль, что отцом девочки оказался не Бродерик.

Теперь эта девочка – член ее семьи. Но как к этому отнесется Джек?

Бродерик сказал, что по-прежнему любит малышку, но они с Джеком больше не вместе, и как теперь все будет, непонятно. Джинни думала, что ей не суждено пережить ничего более болезненного, чем смерть собственного мужа и вдовство ее дочери. Но она ошибалась.

Тут Джинни услышала у себя за спиной знакомые шаги, спокойные и размеренные. Джек.

– Джинни, нам нужно поговорить.

Она закусила губу и посмотрела на дверь кабинета.

– Гленна…

– Там ее братья. – Он протянул ей ее куртку. – Как только она освободится, они тебе сразу же позвонят. Пойдем наружу, у меня голова лучше варит на свежем воздухе.

Она выбросила стакан из-под кофе в мусорный контейнер и надела парку.

– Хорошо. Мне тоже хотелось пройтись.

– Я так и подумал, – ответил Джек, идя впереди нее и открывая дверь в небольшой внутренний дворик с дорожками и лавочками, очищенными от снега. – У нас довольно много общего в отношении к жизни. – Он вдруг обнял ее и притянул к себе. – Я люблю тебя такой, какая ты есть. Суровую бизнес-леди и одновременно – человека, умеющего ценить природу и нашу землю.

– А жизнь тем временем проще не стала, – ответила Джинни. Ей не хватало разговоров с ним, возможности обсуждать все до мельчайших деталей. Ей всегда была интересна его точка зрения, как и наоборот. Может быть, не стоило принимать такие поспешные решения?

– Я полагаю, не в первый и не в последний раз. Наша жизнь вообще не слишком проста, если ты не заметила. Но есть только один путь, чтобы преодолеть все эти сложности.

– Да? И какой же? – Она посмотрела на него снизу вверх.

– Вместе.

– Джек…

– Джинни, ну погоди, послушай меня. Я не собираюсь отрицать твои сомнения. Честно говоря, перспектива рассориться с кем-то из своих детей пугает меня до смерти, – торопливо выговорил Джек. – Уж я-то знаю, что упрямством они мне не уступят. Но еще я знаю, что мы с Мэри всегда следовали нашим принципам и воспитали из них достойных людей. Думаю, относительно твоих отпрысков это тоже справедливо.

Джинни кивнула. То, что он говорил, звучало вполне разумно. Но можно ли доверить ему разрешить эту ситуацию?

– Значит, ты должна согласиться с тем, что они вполне способны понять смысл того, что мы делаем. И нам не нужно сворачивать с курса. – Он прикоснулся к ее щеке. Его перчатки были слегка колючими, но прикосновение – нежным. – Я люблю тебя. И хочу провести с тобой остаток своей жизни. И я знаю, что ты тоже меня любишь – настолько, что даже пыталась уйти от меня, потому что, по какой-то парадоксальной логике, ты считала, что мне так будет лучше.