— Илья, вам не нравится еда? Или что-то конкретное? Картофель?

— Картошка она и в Африке картошка. Ничего такого, чтобы восторженно кричать «вау». К тому же, немного суховата.

— А мне нравится, вкусняшка, — тянется за очередной порцией Матвей. — И цветочки вкусные. Попробуй, папа.

— Илья Купидонович, для таких как вы, ну кто любит повлажнее, есть сливочно-чесночный соус, специально мною приготовленный. Вам обмокнуть дольку?

— Я сам обмокну то, что мне нужно, Анна Стрельничиховна.

Несколько секунд и Аня заливается смехом, причем это совсем не девичий кокетливый смех, скорее что-то заразительно-похрюкивающее. А вслед за ней присоединяется и Матвей.

— Стрельничиховна? Почему не Стрельниковна?

— Потому что стрельничиха мне нравится больше.

— Ты очень странный.

— И это говоришь мне ты? Жуй свой рулет и желательно молча.

— А кстати, как вам рулетики из баклажан? Тоже суховаты?

— Я бы сказал слишком влажноваты и с душком.

— Господь с вами, что за душок?

— Еще одно слово, — шепчу ей на ухо. — И я изуродую всю твою имеющуюся обувь, а затем брошу в навоз. — Поняла? — Аня кивает и отворачивается от меня. Демонстративно режет мясо на кусочки и дает его рядом сидящим собакам. — Кормить со стола собак в моем доме запрещено.

— Так мне встать что ли? — обиженно произносит Аня.

— У них есть свои миски и своя еда. Надеюсь, так понятно.

Аня что-то бубнит себе под нос, но прекращает кормить собак, а потом не переставая трещит о чем-то с Матвеем. Да уж, запуганной дурочкой она мне нравилась больше. Осмелела в конец, языкастая мамзель.

— Пап?

— Что?

— Ты съел все тюльпанчики.

— Задумался, вот и съел… машинально.

— А я думала потому что вкусно.

— Вкусно. Спасибо, Аня, за праздничный ужин.

— Пожалуйста.

Встаю из-за стола и выхожу на улицу. И только когда лицо обдало немного прохладным ветерком, понял, что мне безумно хочется курить. Сделать глубокую затяжку и вдохнуть в себя едкий отравляющий дым. Да уж, похерить три с половиной года выдержки только потому что меня задела гламурная девка? Ой, ладно, Купидонов, кого ты обманываешь, никакая она не девка. В кармане брюк вибрирует телефон, а мне совершенно не хочется смотреть кто это. Задницей чувствую, звонок меня не порадует. Смотрю на дисплей и, нехотя, но все же поднимаю трубку.

— Да.

— У нас проблемы. Некоторые запчасти нам уже не вернуть. Причем никак.

— Ты идиот, Саша? Мне плевать куда и кому вы отдали запчасти. Не можешь найти эти, значит найди новые или покупай точно такую же новенькую машину. И не забудь про цвет.

— Какой цвет?

— Ты тупой или совсем мозги пропил? Желтый цвет автомобиля.

— Да это я помню. Но может мы ей другую тачку подгоним?

— Нет, не может. Ищи и возвращай, причем быстрее. В следующий раз звони мне только тогда, когда все будет готово.

Кладу трубку, а у самого руки чешутся дать этому придурку в морду. Ну какой же дебил! Угораздило же заиметь родственные связи с этим недоумком.

— Илья, я уже чай сделала и торт принесла. Матвей хочет его съесть, но сначала надо задуть свечки, — слышу позади голос Ани. — Ты пойдешь?

— Пойду. Ань, стой. Откуда ты умеешь готовить?

— Мама научила.

— Ясно. Ну пойдем.

Хотел бы я сказать какую-нибудь гадость про торт или чай, да и не только, вот только сказать это даже у меня не поворачивался язык. Торт был не только красивым, но и реально вкусным. Только когда взглянул на Матвея, который отложил в сторону долгожданный подарок в виде планшетника, и с упоением стал есть торт, буквально заглядывая Ане в рот, понял, что моя гостья снова меня бесит. Год! Ровно год он вымаливал у меня планшетник. Повелся на уговоры и на тебе. Ладно, Купидонов, это всего лишь недостаток общения с женским полом, вот он и тянется к более красивой обертке, Катя-то малость уступает.

— Илья…

— Торт очень вкусный, ты молодец и все в этом духе.

— Я хотела спросить, нет ли другой подушки. Просто та, которая в моей комнате вся в комках.

— К сожалению, нет.

— Ну ладно, спасибо за похвалу.

***

Смотреть на то, как Аня моет посуду, оказалось тем еще удовольствием. Я ловил себя на мысли, что мне безумно нравится растерянность на ее лице. К концу экзекуции она уже не выглядела такой уверенной и крутой мамзелью. Казалось еще чуть-чуть и она грохнется на своих каблуках. Зачем я вообще наблюдал за ней непонятно, но еще более трудно объяснить то, зачем я провожал ее до комнаты. А теперь стою под дверью и почему-то не спешу отсюда уходить.

— О, Господи, дааааа… оооооо… мммммм… Вот так, детка… ойййййй…

— Папа, а что за звуки у Ани? — смотрю на заинтересованного Матвея и… не знаю, что ответить.

— Это… йога. Она практикует ее для гибкости. Это что-то типа зарядки.

— Ооооо… отпусти меня поясница, отпусти…

— Она просто очень устала.

— Понятно. Пойдем спать, да?

— Пошли.

Уложил Матвея спать и, под хорошо отложившиеся звуки в голове в виде Аниных вздохов, лег сам. Вот только заснуть я не смог по причине того, что моя подушка оказалась не моей, а той, которую я предоставил Ане! Вот же паршивка, когда только успела поменять, еще и наволочки сменила, чтобы не заметил? Вскакиваю с кровати, прихватив с собой подушку и направляюсь к Ане. Без стука открываю дверь и вхожу внутрь, совершенно не заботясь о приличиях. Я ожидал увидеть, что угодно, но не полуголую Аню в одном нижнем белье, расположившуюся на кровати в позе звезды, с наушниками в ушах. Смотря на эту картинку, как-то желание двинуть ей подушкой, пропадает само собой. Мда… Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и как заведенная игрушка возвращаюсь туда, откуда пришел.

***

Чувствую, как подо мной просела кровать. О нет, только не это. Я не встану! Ощущение, что в поясницу воткнут кол, с плечами тоже что-то не то, как будто их вывернули в несвойственную им сторону. А икры… Боже мой, как же все болит.

— Папулечка, пожалуйста, еще часик. Я вчера так перетрудилась, что у меня очень болит поясница. Дай поспать еще немножко, а потом обязательно совершим забег, покувыркаемся и все, что ты хочешь.

Ничего я, конечно же, не совершу, главное не открывать глаза, сейчас папа обязательно уйдет. Только бы не достал перо и не начал щекотать им нос. Этого я точно не выдержу.

— Папуля, забег и покувыркаемся. Меня терзают смутные сомнения.

Резко распахиваю глаза и понимаю, что я не дома! Вот же дура. Натягиваю на себя простыню и присаживаюсь на кровать.

— Это не то, о чем можно подумать. Я думала, что… в общем мне снился мой папа. Он всегда заставляет меня заниматься спортом.

— Ясно, а ты всегда спишь в лифчике?

— Нет. Только когда вырубаюсь от усталости. А вы, Илья Купидонович, всегда подсматриваете за полуголыми девами?

— Нет. Только за теми, кто спит в моем доме и, кто крадет мою подушку. За это ты получаешь штрафной-клубникой не отделаешься. Я, конечно, не папулечка, но встанешь ты прямо сейчас. Поработаешь до двенадцати, дальше я тебя заберу и приготовишь… скажем борщ. Сто лет не ел.

— Это типа за подушку?

— Точно.

— А если оставшиеся дни, до возвращения желтопузика, я буду готовить вам с Матвеем еду, можно я оставлю себе эту подушку?

— Посмотрим, — встает с кровати, окидывая меня оценивающим взглядом и выходит из комнаты.

— Посмотрит он. Не отдам и точка.

Отчалить в клубничные края мне удалось только через полчаса. Ноги никак не хотели идти к машине. И даже чашка крепкого кофе меня не привела в чувство.

— А зачем тебе покрывало?

— Чтобы отдохнуть. Или ты думаешь, что я буду в позе рака все пять часов?

— Ничего не думаю. Вот ведра, сюда будешь собирать клубнику, — ведра! Ну и наивняк, сейчас я тебе прям все ведра наполню. — Если будешь видеть, что ведер не хватает, набери меня, я подвезу.

— Да, конечно, позвоню. Номер ты же вбил.

— Точно. Старайся испортившуюся клубнику кидать в одну кучку. На кусте ее не оставляй. Вопросы есть?

— Ну разве что один. А здесь вообще как, безопасно оставаться одной?

— Вполне.

— Ну и отлично. Хорошо вам поработать, Илья Купидонович, я постараюсь договориться со своей волшебной палочкой, чтобы вы скорее наволшеблили встроенный унитаз.

— Работай, Анна Стрельничиховна.

— Есть.

Убедившись, что бородач сел в машину и отчалил в родные пенаты, я выбрала наиболее подходящее место и расстелила покрывало. Скинула с себя платье и, оставшись в одном купальнике, легла на покрывало. Клубника не убежит, а вот полезный загар до одиннадцати-да. Как только я опустила голову и закрыла глаза, моментально уснула. Разбудил меня вибрирующий телефон.

— Привет, мамуля. Я переключу на видео связь, если папа рядом-моргни.

— Ой, может не надо видео? У меня на глазах компресс из петрушки, а под ними картофель, так что даже если Сережа где-то рядом, моргнуть не смогу, как собственно его увидеть тоже.

— А что случилось?

— Да гульнули вчера с папой, я, кажется, перепила рассола на ночь.

— Что праздновали?

— Как это что? Что мы вдвоем. Полину турнули к папе, братик твой умчался в Турцию, ты тоже слава Богу уехала. Вот, кстати, по поводу тебя меня гложет мое, надеюсь, не атеросклеротическое сердце. А где именно ты находишься? Назови мне точный адрес.

— Назову. Только ты включи видеосвязь.

— Окей.

Переключаю режим, а сама на девяносто девять процентов уверена, что папа находится рядом.

— Ой, доча, я моргаю, папа тут, — прикладывая опустившийся компресс из петрушки обратно на глаз, спокойно отвечает мама.