— Не упрямься, Серафима, — сжимает моё плечо стальной хваткой. Потирает чуть-чуть, словно разминая зажатые мышцы. Но нет, он не пытается снять моё напряжение. Он просто держит.

— Ты действительно веришь, что я не смогу найти тебе замену? Не смогу вырвать из сердца? — привстаю на цыпочки, чтобы видеть выражение его глаз. Заглядываю в них, изучая воронкой закручивающийся в них тёмный омут.

Пальцы на руке впиваются жёстче. На миг мне становится страшно. Сердце ускоряет темп. Вижу, как вздулись на челюсти желваки. Того и гляди, зубы посыплются от того, как он их сжимает.

— Я никогда не дам тебе уйти.

В его словах нет двойного подтекста. Всё предельно ясно. Однозначно.

— А я твоего разрешения просить не собираюсь.

Мир неожиданно переворачивается, и единственное, что доступно моему зрению, — вид его потрясающего зада и спины. Он перехватил меня за талию и закинул себе на плечо.

Принимаюсь визжать что есть мочи и бить со всей силы его по спине. Но упёртый козёл даже не шелохнулся, ни один мускул от этих ударов не напрягся.

— Отпусти меня, Сабуров! — кричу на весь коридор. Кто-то из постояльцев отеля осмелился открыть дверь.

— У нас медовый месяц, — с настолько грубыми интонациями в голосе поясняет Сабуров постояльцу, что тот трусливо закрывает её обратно.

Обидно, блин. Что наглая ложь.

Пока он нёс меня до парковки, вся кровь прилила к голове, но я упорно продолжала колотить его по спине. Надо было куда-то деть свою ярость.

Открыл заднюю дверь и, к моему удивлению, не закинул меня на сиденье, а перевернул и бережно усадил, чтобы перетащить затем себе на колени.

В автомобиле мы оказались не одни. За рулём водитель. Но оба вскоре о нём забыли. Машина тронулась с места.

— Слушай меня, Серафима, — он обхватывает моё лицо ладонями, не давая вырваться и даже отвести взгляд. Наши носы почти соприкасаются. — Я свою невесту знаю много лет. Предстоящий брак для меня ничего не значит. Но отступиться от данного мной слова я не могу.

Я замираю, прислушиваясь. За этот вечер он сказал мне больше, чем за весь предыдущий год.

— Чего мне ждать, Сабуров? Ты с ней потом разведёшься? — спрашиваю я со смутной надеждой.

Он уводит взгляд, и мне становится очевидным его ответ. Нет. Такие, как он, не разводятся. А тянут лямку до конца. Будет считать, что поступает благородно по отношению к ней. Моё же сердце можно растоптать.

Упираюсь ладонями ему в грудь, ощущая отвращение. От него, от своего места в его жизни.

— Отпусти меня, и я найду того, кто посчитает меня достойной роли жены и матери его детей, — шиплю на него.

Мне хочется добраться до его разума, до сердца. Донести, что я не соглашусь быть с ним на него условиях. На вторых ролях. Чтобы он понял, что, если возьмёт в жены свою Ясмин, потеряет меня навсегда.

— Я забуду тебя, Сабуров, не сомневайся. Время, говорят, лечит. А я молода и красива. Щёлкну пальцами, толпа сбежится. Встречу парня, и он будет любить меня и трахать. Нравится такая перспектива? — я выговариваю ему эти слова в губы речитативом.

Чувствую его руки, сжимающие мою талию. Голой кожей бёдер грубую ткань брюк. Смотрю на него и даже не представляю, как исполню сказанное. Как смогу целовать другого? Полюбить другого. Всё это кажется совершенно нереальным.

Он рядом, я ощущаю его запах, сильное тело. И воля ослабевает. Вновь наворачиваются слёзы, стоит представить мою жизнь без него. Я уже испытываю эту муку.

Хотелось держать маску стервы до конца, но я смотрю на него влажными глазами, ожидая ответа.

Прикрывает на мгновение веки, а я рассматриваю его ресницы. Надо же, у этого мужика, сделанного из непробиваемой броневой стали, есть ресницы. Они отбрасывают тень на щёки, делая его почти уязвимым. Может он всё же человек?

Вдыхает, а затем так же медленно выдыхает. Его рука в это время пробирается под полы халата, накрывает мой голый зад.

— Этого ничего не будет, — поднимает веки. У него такой тяжёлый взгляд. Кажется, словно меня бетонной стеной к земле прибило. — У тебя никогда не будет никого кроме меня.

Совершенно не соображаю, о чём он говорит. В голове не укладываются его слова.

Мягко сжимает мой подбородок, проводя большим пальцем по нижней губе, вызывая покалывание. Подавляю предательское желание всосать этот палец в рот.

— Девочка моя, — губы растягиваются в хищной ухмылке, похожей на звериный оскал, — ты совсем забыла моё предупреждение — любой рядом с тобой получит от меня смертный приговор. Хочешь проверить?

Глава 38


Начинаю понимать, что значит выражение «закипает мозг». От злости температура тела поднимается. Дышу тяжело, с хрипом. И смотрю в его глаза, с отчаянием приходя к выводу, что он ведь так и поступит. Растопчет мою жизнь.

— Хочу, — отвечаю сквозь зубы. Нервно сжимаю пальцами пиджак. Его рука поглаживает мои ягодицы, время от времени опускаясь на бёдра. Размеренно и спокойно. Он ведь хозяин положения, чего ему волноваться. — Я перетрахаю каждого твоего охранника. Думаешь, кто-то из них сможет устоять?

Морщится. Услышанное ему совсем не нравится.

— Прекрати говорить ерунду, Серафима.

— О нет. Не думай, что я шучу. Я сделаю всё, чтобы стать тебе омерзительной. Ты же ко мне не притронешься после другого. Или меня ты тоже убьёшь?

Всё же я вывела его из равновесия. У него тоже начинает идти пар из ушей. Ратмир успел узнать меня, и понимал, что мои слова не пустая угроза. Я приведу её в действие, как спусковой курок.

— Отвечай! — тяну его за рубашку. Меня мелко трясёт. Кажется, сейчас, в этот момент, решается моя судьба. — Убьёшь и будешь потом спокойно жить со своей жёнушкой?

Не знала её, но уже ненавидела. Люто. И его начинала ненавидеть. За то, что хочет превратить меня в безвольную овцу. Привязать на верёвочку и держать рядом с собой. А делая вывод из его угроз, понимаю, что он не отпустит меня, даже когда я надоем ему. Если надоем.

Вместо ответа он берётся за пряжку своего ремня. Я в недоумении наблюдаю за движениями его пальцев. Член под брюками уже напряжённый, рвётся наружу, натягивая ткань. За рулём посторонний человек, что Сабуров собирается делать?

Сглатываю, видя появившуюся, налитую кровью головку.

Ратмир кладёт руку мне на шею, слегка сжимая пальцами. Но всё же данное движение не кажется приятной лаской. Больше похоже на угрозу.

— Может, и не убью тебя, Сера, — голос обманчиво спокойный, низкий, но натянутый, того и гляди сорвётся. Слетит с катушек от мысли, что я испачкаю себя другим. — Но жизнь твоя перестанет быть сладкой.

Разжимает пальцы и скользит ими вниз под халат. Накрывает грудь, щипая напряжённый сосок. Перекатывает его между большим и указательными пальцами. Оттягивает. По телу распространяется тёплая волна, концентрируясь внизу живота. Прикрываю глаза, неосознанно подаваясь бёдрами вперёд.

— Моя жизнь и не была сладкой, — произношу с обидой.

Только последний год был сладким. Не заставляющим меня ежедневно бороться. А оказывается, я проиграла главную борьбу, о которой даже не подозревала. Борьбу за любимого мужчину. Мужчину, что молча выбрал не меня.

Произнося следующую фразу, он смотрит мне в глаза. Напряжённо. При этом его пальцы оказываются у меня между ног. Накрывают горошинку клитора, а затем палец уходит дальше — в меня. Сначала один, затем второй. Мышцы в теле сводит, а разум затуманивается.

— Изменишь мне, и предыдущий твой ад покажется раем. Поняла меня?

Я отрицательно мотаю головой. Не верю ему. Я всё смогу пережить, кроме того, что буду знать, что он с другой, а я смиренно это принимаю. Ничего с этим не сравнится. Никакой из кругов ада.

— Изменю, Сабуров. Как только дотронешься до своей женушки, меня уже никто не удержит.

Тянет меня к себе ближе. К своему члену. Всё делает за меня. Окончательно освобождает эрегированный орган из боксеров.

Я, опустив ресницы, наблюдаю за тем, как он дрочит член, скользя ладонью вверх и вниз. Не пенис, а произведение искусства. Большой, розовый, увитый вздувшимися венами, каждую из которых хочется ощутить языком. Если бы не тема нашего разговора, я опустилась бы и взяла головку в рот. А сейчас лишь облизываю пересохшие губы.

Моё дыхание становится чаще. Между ног влажно и горячо. Приподнимает мою попку и насаживает меня на себя.

Медленно, со стоном выдыхаю, прикрывая веки и ощущая приятную наполненность. И слишком поздно осознаю, что мы делаем это прямо на глазах водителя. Он не видит меня, моя спина прикрыта халатом. Но влажные звуки секса распространяются по салону. Терпкий, острый запах наших тел. Аромат совокупления. Это кажется таким порочным и до невозможности неприличным.

— Ты извращенец, — не разлепляя ресниц, замечаю.

От меня по-прежнему не требуется никаких усилий. Сабуров всё делает сам.

— Ты тоже.

Я не знаю, когда его свадьба. Может быть, это наш последний раз? Хочу его. Хочу запомнить, как он толкается во мне. Заполняет моё естество. Вытесняя все прочие мысли и страхи из моей головы.

Целует мою шею. Вдыхает запах моей кожи. Медленно и глубоко в лёгкие. Будто тоже желает запомнить меня.

Я отдаюсь ему. Расслабляюсь, погружаясь в пучину удовольствия, начиная активнее двигать бёдрами. Опускаться и подниматься на нём. Сжимая его член стенками влагалища.

Мы застряли в пробке. Время от времени проезжающие навстречу машины освещают нас фарами.

Меня уносит удовольствие, я совершаю на нём какие-то хаотичные движения. Резкие, быстрые. Мелкая дрожь распространяется по телу, бёдра сводит, и я слетела бы с его члена, но Сабуров ещё не насытился. Удержал меня, не давая вырваться. Не прекращая фрикции. Лишь кончив, он остановился.