Елена Рахманина - Куплю твою жизнь

— Я хочу брачный договор и гарантии.

Прикрываю глаза.

Представляю, что он почувствует, просто увидев меня с другим мужчиной. Разозлится. Конечно…

Спутнику моему заедет по носу, сожмёт мою руку чуть выше локтя. Вопьётся в кожу грубыми пальцами. И уведёт в тёмный уголок. Развернёт к себе и будет жалить взглядом и жестокими словами.

Этого разве достаточно, чтобы он смирился и ушёл из моей жизни?

Нет. Он утащит меня за косы в свою пещеру и снова запрёт. Только, как он тогда сказал… моя жизнь уже не будет сладкой. Выжмет из меня все соки, трахая, как резиновую куклу. Пока не захочется свежего мяса.

Юрасов подбросил мне шанс нанести удар мощнее. Чтобы Сабуров задохнулся от ярости. Чтобы понял, что назад меня уже принять не сможет.

Поэтому брак с другим — единственный выход. Ведь подобное он прощать не станет. Ревнивый собственник, для которого лучшим подарком стало то, что я оказалась девственницей.

Возможно, ему придёт в голову отомстить Юрасову. Но ведь мой будущий муж лучше меня знает, кому перешёл дорогу.

А если доберётся до своего делового партнёра, то придёт и мой черёд.

Но какие ещё варианты у меня в запасе?

Отказать Юрасову, сообщить Сабурову, что его план удался, и молиться, чтобы он не разлюбил меня и не выбросил на улицу? Стать покорной, смиренной и заглядывать ему в рот?

Я не смогу так жить.

Да, соглашаясь на план Юрасова, я рискую. Но там, где-то в отдалённом будущем, есть смутная надежда на свободу. Для меня и моего ребёнка.

— Нам нужно уходить, пока начальник охраны не передумал, — довольный Юрасов вырывает меня из дум, поднимаясь.

Это немного выбивает меня из колеи.

— А что с ним? — не могу поверить, что Мурад способен предать Ратмира.

Я видела, какими глазами он смотрел на своего хозяина. Как преданный пёс. Такие не предают.

По презрительному изгибу губ понимаю, что незваный гость ничего не хочет мне рассказывать. И вообще потратил на меня уже слишком много личного времени.

— У меня свои способы, не вникай, — отмахивается рукой.

Юрасов вышел на минуту из палаты. После чего вернулся с медсестрой, которая катила перед собой кресло-каталку. В любой другой день я бы отказалась от подобного средства передвижения, но сейчас я ощущала себя слишком слабой. В теле не было сил даже самой пересесть на кресло. Умелая медсестра помогла мне перебраться в него.

На мне только больничный балахон и тапочки. Испачканные кровью вещи аккуратно сложены на прикроватной тумбочке. Там же телефон, с которого я пыталась дозвониться до Сабурова.

Смотрела на него долго.

Внутри вновь возник страх. Нерешительность. А вдруг я поступаю неверно? Вдруг без него мне всё равно будет во сто крат паршивее? Вдавливаю ногти в ладони, воссоздавая в памяти образ его невесты. Нет, не будет. Не может быть хуже, чем то, что мне придётся делить его с другой. Ничего хуже этого быть не может.

Когда мы покинули палату, я увидела Мурада. Его какой-то растерянный, испуганный и затравленный взгляд прошёлся по мне, словно в попытке определить, в порядке ли я. Не навредили ли мне. А затем он опустил глаза в пол, словно испытывая стыд. Вдруг стало его жаль. Он всё же переживал за меня. Но почему он так поступил с Ратмиром?

Методы Сабурова, очевидно, не всегда нечисты. Но подозреваю, что и мой престарелый жених не ангел. Догадываюсь, что начальника охраны просто шантажировали. И возможно, самым дорогим, что у него есть, — семьёй, раз он, понимая масштаб гнева хозяина, предал его.

Вдруг ощутила себя сообщницей Юрасова в его злодеяниях. Ведь, согласившись, потворствую его поступкам. Засосало под ложечкой.

Всё происходило слишком быстро. Скоро. После успокоительных я не очень чётко соображала. Металась. Хотелось подняться с коляски и уползти в тёплый кокон одеяла, что я оставила в палате. На больничную койку, что ещё не успела остыть от моего тепла. Но почему-то переборола этот порыв.

Куда я еду, с кем? Я же совершенно не знаю этого чужого, постороннего человека, который хочет воспользоваться мной в своих интересах.

Подавила эти мысли.

Всего лишь секундная слабость. Попытки оправдать возвращение к Сабурову.

Нет. Не хочу так. Не хочу на его условиях.

Всю дорогу от больницы Юрасов постоянно с кем-то переговаривался по телефону. Разобрать суть его односложных диалогов было невозможно. А вскоре я и вовсе отключилась.

Прислонилась лбом к прохладному стеклу и глотала слёзы, до которых никому не было дела. Вновь ощутила себя маленьким, потерянным, брошенным ребёнком. Словно вернувшись в день похорон отца.

Обняла себя за плечи, на секунду их сжав, а затем вдруг вспомнила, что уже не одинока. Опустила ладонь на живот. Внутри меня растёт жизнь, сотканная из моих генов и генов одного сурового мужика. Губ коснулась мечтательная улыбка.

Интересно, каким будет наш ребёнок…

Гарантировать я ему могла только одно — свою любовь. Уже просто думая о том, что нам с Сабуровым удалось зачать новую жизнь, моё сердце наполнялось теплом и светом. Очевидно, у меня не будет любимого мужчины, но будет любимый человек. Похожий на него. Может быть, даже повезёт, и взгляд или улыбка ребёнка станут напоминанием мне о нём…

— Вы собираетесь дальше продолжать отношения с моей матерью? — с губ срывается вопрос, который не хотела задавать. И меня и так подташнивает, а в машине ещё и укачивает. И только она могла сделать мою жизнь ещё дерьмовей.

Юрасов, занимавший заднее кресло рядом со мной, отрывается от планшета и переводит взгляд на меня.

— Тебя это напрягает?

Смотрю на него как на извращенца.

— Да. Я не хочу, чтобы выяснилось, что вы спите с ней, будучи женатым на мне.

К этому «не хочу» можно было присовокупить ещё много чего. Например, я не хочу, чтобы она ела фуа-гра, чёрную икру и носила шелка и бриллианты. Я хочу видеть её в сточной канаве. Но молчу. К чему ему знать слишком много обо мне?

— Не проблема. Есть ещё пожелания? — спрашивает серьёзно.

Пытаюсь сообразить, где подвох. Он меня не знал, не понимал как человека, но готов был удовлетворить мои потребности.

Только, в отличие от Сабурова, ему я не доверила бы свои детские травмы. Поэтому умалчиваю об истинных желаниях и молча возвращаю взгляд на дорогу.

— Вот так легко откажетесь от связи с Инной?

— Откажусь.

Может быть, мне показалось, но что-то было в его интонации не то. Неужели сожаление? Морщу лицо. Нашли друг друга. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о моей матери и её мужиках.

После больницы будущий супруг привёз меня в свой загородный дом, расположенный на приличном отдалении от Москвы. Укромное место. Между лесом и полузаброшенной деревенькой стоял его особняк. Пышный, помпезный.

Настоящий дворец.

Я не вдавалась в подробности бизнеса Сабурова. Меня проняло любопытство, откуда деньги у этих двоих. Сомневаюсь, что происхождение дохода чистое, учитывая вечную охрану, что следовала за Сабуровым. И как стало теперь очевидно, и за Юрасовым.

Водитель открыл передо мной дверь, а я не понимала, хватит сил встать на ноги или нет. Тут не было коляски, а мне делалось неприятно от мысли, что посторонний мужчина будет меня касаться.

Тоска вновь сжимала сердце. Хотелось к Сабурову, ощутить его тепло. Вдохнуть родной запах. Только прав Юрасов, не до меня моему любимому.

Пока все эти мысли проносились в голове, Юрасов соизволил подойти ко мне и предложить свою помощь. Собрав волю в кулак, я спустила ноги всё ещё в мягких больничных тапочках и, ухватившись за руку мужчины, последовала за ним в дом.

Он не мучил пустыми разговорами меня. Помог добраться до комнаты, которая, очевидно, станет теперь моей спальней, и оставил отдыхать, предварительно распорядившись об обеде для меня.

Вечером пришёл врач. Меня разбудили, провели осмотр и поставили ещё одну капельницу, принесшую тот же эффект успокоения, что я получила в больнице. Так я и проспала до самого полудня следующего дня, наконец ощутив себя гораздо лучше.

Сабуров уже должен был знать, что я пропала.

Всё бы отдала, чтобы знать его эмоции. Что происходит внутри? Ему хоть чуточку страшно? Хотела бы я, чтобы он испытывал ужас и боль. Отчаяние.

Но ведь это лишь мои догадки. Может, он спокойно обнимает жену и ни о чём не беспокоится. Одной любовницей больше, одной меньше.

В доме вместе с нами жил ещё сын Юрасова. Восемнадцатилетний парень Илья. Чаще он находился в Москве, на учёбе. Но почти все выходные проводил в загородном доме.

Первые дни он лишь неприязненно смотрел в мою сторону. Задирал нос, будто я недостойна его внимания. Но, в свете творящегося внутри меня хаоса, его отношение не задевало.

Брак с Юрасовым мы оформили спустя ещё одни сутки, когда я окончательно пришла в себя, а юрист подготовил брачный договор. Я мало что понимала в таких документах, но суть уловила. Собственность Юрасова остаётся за ним, а мне в случае развода отходит приятная сумма и некоторая недвижимость.

Ничего грандиозного, но на жизнь хватит. Предложенные условия меня устроили. Я устало подписала все бумаги и вновь заперлась в спальне.

С каждым днём выдержка истончалась. Мечтала увидеть Сабурова хоть мельком. Пообщаться с ним, услышать его голос. И я не смогла сдержаться.

Подошла к спальне сына Юрасова и постучала, прежде, чем войти.

— Да, — послышалось из-за двери, и, восприняв этот ответ как сигнал к действию, я вошла и встала в дверном проёме.

— Привет, — давлю из себя милую улыбку, насколько это возможно, — я слышала, что ты чуть ли не компьютерный гений.