Я с удивлением наблюдала его ухмылку. Он оценил мой внешний вид. Очень медленно, не пропуская и сантиметра голой кожи ног, коснулся их взглядом, ощупал тем же способом платье с коротким подолом и полупрозрачным лифом. И только после этого поднялся из-за стола и направился ко мне, чего я не ожидала. Думала, сейчас кивнёт на место рядом с собой, а я, как выдрессированная собачонка, должна буду по его хотению его занять. Но нет.

От каждого его шага во рту становилось суше. И когда он подошёл, я облизнула губы, и он снова посмотрел на меня так, будто моя реакция на его персону ему более чем понятна. Самодовольный индюк.

Положил горячую ладонь на мою поясницу и повёл к столу.

— Позвольте вам представить мою будущую жену — Серафиму, — сообщает им, словно они и не знают, кто я такая, а я не мыла полы в этом доме пару лет назад. Улыбаясь криво и сухо, одним уголком губ. — Прошу любить и жаловать.

Я замерла, ощущая, что упустила какой-то важный момент. Что-то очень существенное, что не укладывалось в общую картинку. И только опустившись на стул, я поняла свою роль на этом празднике жизни. Он использовал меня, чтобы позлить своё семейство. Дескать, могу себе позволить двух жён. Одну для души, другую для тела. Сукин сын.

Злясь, сжала пальцы в кулаки, осознавая, что он меня провёл. Неужели всё для него игра? Или он таким образом им мстил? Не знаю, почему в голову пришла эта мысль. Я лишь сейчас поняла, что такой, как Сабуров, никогда не прощает. Своей семье, если этот серпентарий так можно назвать, он не простил пренебрежения. Отцу — смерти матери. Мне — побега и брака с другим.

Только вот интересно, он понимает, что вёл себя, как отец, а я поступала, как его мать? Оставалось лишь молиться, чтобы меня не ждала её участь, когда он узнает про сына.

Мне показалось, что я слышу ядовитое шипение Фатимы. Она поднялась из-за стола, проклинала нас на своём языке, обращаясь к Ратмиру, после чего посмотрела на меня:

— Ратмир, это недопустимо! Ты позоришь нас, приводя в семью эту шалаву!

Я вздрогнула, когда кулак Сабурова лёг на стол, заставив столовые приборы зазвенеть.

— Сядьте. Обратно, — раздался его приказ. И я обрадовалась, что он не использовал эту интонацию, обращаясь ко мне. Не хотелось оставить лужицу под стулом.

И добавил что-то не по-русски. Фатима ещё какое-то время стояла, но затем медленно осела обратно. Интуиция мне подсказывала, что он грозил отправить её жить в тот аул, из которого её забрал его отец.

Беременная Мадина, излучая довольство от своего положения, умудрялась смотреть на меня с ненавистью и злобой. Будто я приложила все силы, чтобы добиться брака с Сабуровым.

Она набрала вес за время беременности и выглядела пышной и пышущей здоровьем девушкой. При этом её муж стал ещё худее, чем я его запомнила. Бьюсь об заклад, она пьёт из него все жизненные силы.

Еда не лезла в рот. Я ощущала себя марионеткой Ратмира. Даже эту ситуацию он обыграл в свою пользу. За мой счёт. Устроил цирк, а я в нём главный клоун.

Едва дождалась, когда закончится обед. Хотелось вернуться в свою комнату, к ребёнку.

Поднялась из-за стола вместе со всеми, но не тут-то было. Сабуров сжал моё запястье, останавливая.

— Торопишься? — тихо поинтересовался. Его пальцы так плотно сжимали мою руку, что обжигали своим теплом. Я смотрела на них, ощущая обиду и не понимая, как её скрыть. Да и на что обижаться? На то, что хотела его позлить, а он на то и рассчитывал?

— Да. Пусти, — чеканю сквозь зубы, пытаясь вырваться, но тщетно. Он лишь усилил хватку.

Притянул чуть ближе, заставляя сделать шаг к его стулу. Плевать ему на то, что все смотрят. Да и какая теперь разница, если он уже огласил перед всеми, что я стану его женой?

— Я провожу тебя до твоей спальни, — поднялся из-за стола, нависнув прямо надо мной, заставив ощутить себя крошечной пылинкой рядом с ним. Смахнёт с лацкана рубашки, и растворюсь в воздухе.

Глава 63


Его тон не допускал возражений. Хотя на языке так и вертелось: не заблужусь. Мой план оказался провальным. Вывести его из себя не получилось. Впрочем, Фатима пыталась.

Но и у меня в рукаве ещё не разменяна одна карта.

Пока мы неспешно поднимались по лестнице, его рука грела мою спину. Его близость будоражила и возбуждала. Я соскучилась по нему. По его телу. По сексу с ним. Но его спокойствие раздражало и выводило из себя. Отчего он такой собранный? Случайно, не очередная любовница даёт ему нужную разрядку?

Глубоко вобрала в лёгкие воздух и, когда мы поднялись, решила задать вопрос, который давно меня мучил. Но всё смела отважиться произнести вслух страшную догадку. Узнать наверняка, что человек, которого я люблю, действительно способен отнять жизнь.

— Ратмир, — обращаюсь к нему и, дождавшись, когда он посмотрит мне в глаза, тихим, едва слышным голосом спрашиваю: — Ты приложил руку к смерти Юрасова?

Лицо Ратмира тут же становится каменным. Я научилась распознавать момент, когда он хотел скрыть все эмоции. Но сейчас ощущала — злится.

— А что, ты горюешь по муженьку? — интересуется, брезгливо поднимая вверх губу.

— Нет, — отвечаю честно, — но мне хочется знать, кто ты.

Наверное, это впервые, когда Сабуров отводит взгляд. На мгновение, но не выдерживает напряжения. И я жалею, что озвучила свой страх. Сглатываю слюну.

Мы уже подошли к моей спальне. Он молча открывает дверь. Мишка, вероятно, уснул, а Пати читала книжку.

— Тихо, — прошу Ратмира, когда он тяжёлым шагом входит в комнату, — ребёнок спит.

Пати, отрываясь от книжки, поднимается и удаляется, ловя от меня «спасибо», произнесённое одними губами. Я подхожу к кроватке, чтобы проверить ребёнка. Неосознанно улыбаюсь, видя, как он сладко сопит во сне. И замечаю, что Сабуров смотрит вместе со мной. Сердце ёкает, подпрыгивая к горлу. От страха.

Как в замедленной съёмке наблюдаю за тем, как Ратмир протягивает руку и касается щеки ребёнка костяшками пальцев. Проводит по ней, заставляя Мишку причмокнуть губками. Мои глаза в это время готовы выкатиться из орбит. Его огромная лапа на фоне крошечного ребёнка. Такого маленького и хрупкого по сравнению с Сабуровым.

Внутри меня что-то разрывается, когда я вижу выражение его лица. Тоскливое. Он хотел этого ребёнка. Он бы его любил. А сейчас считает его чужим. Из-за меня. И в голове новым взрывом всплывают слова Пати о том, что Ратмир никогда бы нас не разлучил. И чувство вины, глубокое и острое.

Кусаю себя за щёку, чтобы болью прочистить мозги. Это всё гормоны. После родов ещё не улеглись. Оттого я сделалась чувствительной, сентиментальной и глупой.

Он убирает руку и делает это с таким видом, будто совершил нечто обыденное. Будто каждый день касается щёчек малышей. Пахнущих молоком и любовью.

— Я убийца, Серафима. Сможешь с этим жить? — отвечает, заставляя меня вздрогнуть.

На секунду я зависаю, переваривая данную информацию. Пытаясь разобраться в своих чувствах. Просто смотрю на него. Раньше у меня имелось множество догадок. В основном на них наводила охрана, неотступно следовавшая за Ратмиром. Ведь нормальному, обычному человеку она ни к чему. Разве не так?

Моя жизнь рядом с ним никогда не будет спокойной. Мне всегда придётся оглядываться и переживать. За себя. За ребёнка. За сестру. И за него…

— Не знаю, — тихо отвечаю, ощущая, как дрожат мои губы.

Мне хочется отойти от кроватки. Чтобы Мишки не коснулись эти жуткие слова и страшное признание.

Смотрит в мои глаза со странным выражением. В нём проскальзывает нечто болезненное. Колючее.

Та рука, что минуту назад нежно касалась ребёнка, оказывается на моей шее стальной удавкой. Он притягивает, заставляя торопливыми шажками приблизиться к нему. Я неловко сжимаю его запястье, пытаясь отстраниться. Ослабить хватку. Но он точно знает ту грань, где некомфортные ощущения перетекают в боль.

— Запомни, Серафима, если ты пойдёшь против меня, тебя ждёт та же учесть.

Его тигриные глаза сейчас светлые. Его не гложут угрызения совести. И он точно приведёт угрозу в исполнение.

Дышу тяжело. Соплю. Он чуть надавливает на пальцы, чтобы мне глубже в мозг проникли эти слова. Эта угроза.

— Пусти, — шиплю сквозь зубы.

Разжимает пальцы и выглядит при этом как ни в чём не бывало. С одним и тем же выражением он может меня трахать, угрожать мне и лишить жизни.

— Послезавтра день рождения брата моей жены, — сообщает, а мне кажется, что в грудную клетку проник раскалённый острый кинжал. Я задыхаюсь от этого известия, с трудом пытаясь держать себя в руках, — ты будешь меня сопровождать. Надень чёрное платье.

Молчу. Не могу произнести ни слова. Его план для меня загадка, и я вовсе не уверена, что хочу знать подробности задуманного.

Возможно, он распознал мой испуг, и выражение его лица смягчилось. Уже не казалось каменным. А чуть более человечным.

— Делай, как я говорю, и ты будешь жить, — снова тянет ко мне руку, заставляя сжаться, но лишь касается моей щеки. Проводит по ней костяшками со странной нежностью, затем запуская руку в волосы, пропуская локоны сквозь пальцы.

И вновь внутри меня что-то ломается. Трескается, крошится, падая на пол. Моё сердце.

Глава 64


От страха и неизвестности.

Наблюдаю за тем, как он уходит, и начинаю верить в то, что сможет меня отпустить. Когда всё закончится. Каким бы ни был, он действительно считает, что несёт ответственность за тех, кого приручил. А я попала в этот переплёт из-за него. И своей глупости.

Но хочу ли я теперь, чтобы он исполнил обещание? Даже так, зная, что у него всегда будет другая женщина на законных основаниях?