Анна Шварц - Курьер-миллиардер

Два потных тела сплетаются в страстных объятиях, и маленькую съемную квартиру заполняют дикие стоны. Зуб даю — таких стонов она давно не слышала.

— Глубже! Натяни меня! Я твоя шлюха!

Мужчина с наигранным рыком выходит из нее, обхватывает влажный от смазки член ладонью и яростными движениями доводит себя до пика. Белые капли орошают немного расплывшуюся четверочку девушки и впалый, тощий живот.

— О-о, мой зверь! — извивается она, тяжело дыша, — Антон, ты зверь!

Не выдержав, я со всей силы бью кулаком по клавиатуре, попадаю на «пробел» и останавливаю пикантное видео. Меня трясет так, будто я случайно пальцы в розетку засунула. Зверь Антон, мать его. Зверь!

— Ахереть, — выдает подруга мне в наушники, которой я транслировала через Скайп это порнушное видео, — это че, реально твой? Зверь, бля, — она внезапно начинает хихикать, — Тоша-зверь.

— Мой, — мрачно отвечаю я, и пытаюсь по привычке найти на столике сигареты. А их нет. Бросила я курить месяц назад, — муж, объелся груш. На работе завал предновогодний, говорит, поеду поработаю. С Новым годом и тебя, дорогой! И с годовщиной! Сука! Два праздника обосрал.

— Это вот эта Мисс Обвисшая Четверочка тебе прислала?

— Эта обвисшая четверочка, видимо, возбуждает моего мужа больше, чем моя скромная стоячая двоечка, — холодно констатирую я, — если он уже два месяца отмазывается усталостью от супружеского долга. И за три года наших отношений я и половины не получала от того, как он сейчас трахает эту…зверь, блин.

— Боже, Лена, серьезно? Он же никакой. Член мелкий, уж прости.

— Таня!

— Ну реально прости. Тощий, невысокий, в штанах корнишон. Я еще тогда думала — что ты в нем нашла? Может, хоть хрен с дубинку? Или он тебя до десяти оргазмов за ночь доводит… работает менеджером, со здоровьем проблемы вечные, по твоим словам, — рассуждает подруга, — подавай документы на развод. Найдешь лучше, вот правда. Зверь, блин, — и она снова начинает хихикать.

— Кого я лучше-то найду, Тань? Если даже, как говоришь, такой вот неудачник изменяет мне. Я никакая, — слезы собираются у меня в глазах, — мне скоро тридцать. Работаю флористом. Квартиры своей нет, фигуры нет. Все деньги уходят на ЕГО кредиты, блин! Разведусь — и на одних макаронах буду жить! Чем я мужика-то зацеплю? Мы уже ребенка планировали, Тань... — у меня сжимается сердце от того, что пока я мечтаю о кроватке, маленьких одежках и теплой семейной жизни, этот урод просто натягивал других баб. Больно-то как. Ненавижу, головой понимаю, что и к лучшему, наверное, узнать сейчас, чем беременной, но обидно, горько до ужаса. Как можно-то так, а?

— Лен, ты дура. Нормальная у тебя фигура! Не всем же нравятся большая грудь! Какой ребенок, дура!? Ну ты сумасшедшая об этом сейчас думать? С его работой, на съеме, с кредитами? Привязал бы он тебя им и уже не скрываясь ходил бы, блядовал! А ты бы пахала, как дура!

— Да брось уже, Тань… я понимаю...

Я вздрагиваю, не закончив. Квартиру заполняет трель дверного звонка.

— Тань, курьер приехал. Я отойду.

— Пироженки привез на вашу годовщину? — фыркает подруга.

— Ага, хотела праздник устроить. Все равно выкупить придется, Тань, их же не вернуть обратно в кондитерскую, из-за того, что мой муж мудак.

— Иди, — вздыхает подруга, — выкупи и макни потом своего мудака в них рожей. Звони еще. Пока!

Я отключаюсь и встаю со стула, запахивая на себе черный халатик и бросая быстрый взгляд в зеркало.

Раньше я даже гордилась своей фигурой. А мама вообще говорила, что мне б в модели пойти… да по росту не подхожу. А сейчас — посмотрела краем глаза на мегасексуальное бельишко со всякими завязочками, и мелькает мысль, что смотрится, будто на бревно его натянули.

Как там было? Лучше плыть по мягким волнам, чем биться об скалы?

Да, именно это и доказал мне сегодня мой муж.

Шлепаю голыми ногами в коридор, достаю из шкафа карточку, на которой я отложила деньги. Звонок повторяется, и уже настойчивее.

— Секунду! — кричу я, начиная нервничать. Куда я ключи кинула?! Открываю все ящички в тумбочке возле двери, вижу только всякий хлам. Раздраженно задвигаю их, смотрю на дверь. Ну конечно, в замке они!

Делаю шаг, хватаюсь за ключ и поворачиваю его, открывая дверь.

В этот момент ткань халата натягивается и раздается мерзкий треск. Я шокированно опускаю взгляд вниз. Плеча и груди касается прохладный воздух из подъезда, а мой черный халатик расползается по шву, открывая все мои недостойные прелести в мегабельишке курьеру. Край халатика задвинут в ящик, в котором я искала ключи. Чума просто. Чума! Супер!!!

Поднимаю взгляд и чувствую, как ноги начинают слабеть, а в ушах стучать молоточки.

В нос ударяет запах дорогого мужского одеколона. Прямо перед моим лицом вижу мощную, накачанную грудь в белой футболке. Черная куртка, слишком легкая для декабря месяца расстегнута.  Огромная лапища держит коробку с пирожными, которая кажется какой-то совсем маленькой, будто там всего лишь парочка капкейков, вместо положенных восьми. Из-под рукава выглядывают дорогие часы и браслет.

Недоуменно поднимаю взгляд выше. Серые, словно расплавленная сталь глаза, сверлят мою грудь взглядом, темная бровь приподнята. Красивый, как черт. Как мужик с рекламы чисто мужских штучек. Воплощение агрессивной сексуальности и маскулинности.

Господи! Это курьер или я сдохла и в рай попала?

За час до этих событий

— Эриииииииик, — ноет моя дурная сестренка, свернувшись в клубочек на сиденье автомобиля, и морщась, — я не могу. Желудок крутит пипец! А у меня еще заказ!

— И что? — переспрашиваю я, — вон ресторан. Закажи что-нибудь и сходи в туалет.

— Да я уже два раза…. Аж до холодного пота! Не могу двигаться, днище рвет! Это все молоко, я ж говорила, что оно прокисло!

— Это я говорил. Ты все равно щедро бахнула его в кофе.

— Ну помогииииии!

— Чем блять? — усмехаюсь я, — могу скидочную карту в сексшоп дать. Купишь анальную пробку и заткнешь.

— Мудак…

— Я? Ты сама хотела показать, какая ты гордая, самостоятельная и ни мои, ни папины деньги тебе не нужны. Ты взрослая, Ксюша, — вкрадчиво говорю я ей, —  можешь работать, как все люди. И сама решать свои проблемы. Вот, проблема. Решай.

— Издеваешься… я сейчас тебе машину уделаю за это. Никуда не уйду, пока ты мне не поможешь? Брат ты, или скотина?

Я закатываю глаза.

— Че надо?

— Заказ отвезти и отдать. Деньги забрать. Две сто, — выдыхает со стоном сестра.

— Смеешься? Я уже отбегал свое, Ксюша.

— Я больше не буду папе жаловаться, как ты секретарш на рабочем месте пялишь, — выдвигает она весомый в ее глазах аргумент.

О, ну да. Благодетельница моя. Все, что можно было настучать — она уже отцу настучала, зараза. До сих пор помню его вкрадчивый голос — «слыш, Эрик, я все понимаю, таким же был, кровь у нас северная, горячая… но это, вообще-то, дочь моего друга, мудак ты сраный».

— Поздно, Ксюшенька. У меня уже свой собственный бизнес, своя секретарша и свой кабинет. Пялю кого хочу, и где хочу, — усмехаюсь я.

— Пожаааааааааааалуйста….

— Ладно, — сдаюсь я, понимая, что это нытье будет бесконечным, — пирожки с собой? Адрес говори.

— Пирожные! Улицу забивай в навигатор…

Поднимаюсь на лифте на восьмой этаж. Зеркало напротив заплевано. Пирожные в коробке пахнут так, что даже слюни во рту собираются. Нет, врать не буду, в кондитерской, где Ксюха курьером пашет, реально вкусные штуки делают. Заказывал там пару раз.

Телефон в кармане вибрирует и я достаю его, бросив взгляд на экран. Алина. Принимаю вызов.

— Да?

— Эрик, — голос тусклый, будто она на плаху собирается, — я больше не могу.

Чего? Это уже второй человек, который заявляет мне сегодня, что «не может». Тоже молока кислого хлебнула, что ли?

— Что ты не можешь?

— Вот так, как сейчас, — в трубке слышится вздох со всхлипом, — не могу больше. Я ухожу, Эрик.

Сюрприз, блять. Я смотрю в зеркало. Оно отражает в меру симпатичного меня. Ну, ок, может, шрам на скуле портит мой фейс, но мне ж с детства вдалбливали, что шрамы украшают мужчину.

— Что тебя не устраивает? — холодно интересуюсь я, — не буду задерживать, но объяснения хотелось бы услышать.

Потому что это, мать его, уже хрен знает по счету какая дама, внезапно свалившая от меня. Ладно б, если я мудаком был. Так нет же. Бабки нужны — на, ни в чем себе не отказывай, хоть жопой жуй. Время вместе провести хочешь — да не вопрос, выкрою, распланирую день. Хочешь работать — работай, развивайся. Не хочешь — сиди дома. Замуж хочешь — не вопрос, годик на встречи и совместное проживание, если уживемся — без лишнего базара в паспорт штамп ляпну.

Но чет годик никто не уживался.

В трубке всхлипывают.

— Эрик, я не хотела говорить, но… прости, но даже за все, что ты можешь дать, я не могу больше это терпеть! Ты зверь, Эрик! Я не могу столько трахаться, — умирающим голосом выдает Алина, — это какая-то жесть.

Охеренно.

— Алина, — стараюсь как можно мягче сказать я, — мы примерно столько и трахались, когда начали отношения. Тебя все устраивало.

— Я думала, ты успокоишься. А ты только еще больше!

— Конечно, — я пожимаю плечами, — мы ж начали жить вместе. Слушай, если ты хочешь отдохнуть, то просто скажи. Нахрен расставаться-то? Подожду.

— Нет! — взвизгивает девушка, — я не хочу потом ночные марафоны! Мне нужно раз в неделю, Эрик, а не каждый день! У меня ноги скоро сводиться друг с другом не будут! Извини уж, но с такой дубинкой в штанах каждую ночь — это слишком!  Я уже собрала свои вещи и уехала. Заявление на увольнение пришлю почтой. Прости. Прощай.