Девять двадцать утра. А по ощущениям – я уже раз пять прожила этот день от восхода до заката.

«Будут к обеду»,– настучала ответ и нажала на кнопку «отправить». Выдохнула. Если от детектива Андрис обещал меня избавить, то от Марики – увы. С ней наше соглашение было в силе. Я поплелась в ванную. Увидев свое отражение, широко зевнула, и за неимением собеседников поинтересовалась у своей зеркальной визави:

– Ну что, красота, мир спасем, или так, прохожих попугаем?

Ответом мне был шмякнувшийся с потолка в раковину паук. Сочла это за знак, что я и так неотразима, потому достаточно будет просто умыться.

Вернувшись в комнату, я распахнула шкаф и озадаченно уставилась на одежду. Если бы не «фотосессия» для Марики, я бы нацепила на себя первое попавшееся платье. Но то я…

В результате перебрала все, что могла. Перемерила юбки от длины «все сложно», когда закрыта чуть ли не щиколотка, до «легкомысленная», при которой едва закамуфлирован зад. В итоге чуть не плюнула и не остановилась вообще на варианте «забыла надеть», но тут взгляд упал на вполне симпатичное легкое ажурное белое платье с как раз подходящей длиной, которую моя подруга Женька величала «есть бойфренд» – чуть выше колена. Кстати по ее же классификации юбка ровно по середину бедра значилась, как «нахожусь в активном поиске».

Одевшись, немного покрутилась перед зеркалом, и снова полезла в шкаф. Не то чтобы я боялась новой встречи с Татумом… Хотя, если честно, – да, боялась. Слишком многое блогер потерял, погнавшись за мной. Может, именно сейчас он сидит в засаде, строя планы кровавой мести за разбитую вдребезги жизнь, и стоит только мне показаться, как выскочит из кустов и… Ой. Нет-нет, широкополая шляпа и черные очки будут в моем облике все же не лишними. Искомое нашлось быстро.

Замаскировавшись, я окинула комнату взглядом и малодушно махнула рукой. Пусть спонсором моей сегодняшней уборки будет Альберт Эйнштейн. Альберт Эйнштейн: только дурак нуждается в порядке, гений господствует над хаосом.

Уверовав таким образом в свои незаурядные мыслительные способности, я подхватила сумку и отправилась на пляж.

Уединенная песчаная бухта, золотой песок, неповторимый оттенок бирюзы и шепот волн… Если бы еще вокруг не было людей, я бы подумала, что нашла рай на земле. Море ласкало, море пленяло, оно шептало, манило и очаровывало.

Захотелось оставить проблемы и заботы, запретить себе не то что вспоминать, – думать. Я растеклась по шезлонгу, прикрыв глаза. Но, как бы ни хотелось просто слушать шум прибоя и впитывать солнце, пришлось доставать телефон и селфиться.

Сделав кучу кадров, я нажала на отправку и, блаженно жмурясь потянулась, предвкушая ленивое и потрясающее ничегонеделание до самого обеда, как пришел гневный смайл. Марика была недовольна и ракурсом, и тем, что фотографий мало, и … в общем, всем. Зануда!

Потому я потащилась в волны. Вот уж никогда не думала, что получить красивый снимок «девушка в море» – что-то из разряда фантастики. То волна норовила опрокинуть меня, то обплевывала взвесью песка, то в кадр лезли наглые дети и строили рожи, то на фоне маячили очередные «алые паруса» чьих-то необъятных семейников.

Сначала я пыталась справиться сама, потом просила случайных отдыхающих, но под конец плюнула. Злая и мокрая, я дотопала до ближайшего фотографа с «экзотическим животным» и попросила «снять меня красиво» на мой же телефон, причем без участия той облезлой обезьяны, с которой он гастролировал по пляжу. Он оскорбился и не захотел, но пять бумажек с большим театром, извлеченных из моего кошелька, быстро примирили его с жизнью.

Нащелкал он меня от души. Пару фото даже Марика после отметила, как годные.

Мои селфи – мытарства продлились до обеда. Уставшая, я направилась в отель, где прямо в холле была выловлена Андрисом с фразой «тебе надо срочно стать беременной!». Больше не говоря ни слова, он потащил меня наверх, влетел в мой номер, как к себе домой, и остолбенел посреди комнаты, увидев погром, который я устроила, собираясь на фотосессию… Правда ненадолго. Мой подельник не стал зависать, как Пентиум пятерка, а оценив живописную кучу тряпья, наоборот, странно воодушевился. Цапнув платье-чулок вызывающе алого цвета, он пробормотал: «То, что надо». Зачем, кому и почему это самое «надо», Андрис уточнять не стал. Лишь скомандовал:

– Раздевайся!

– Что-о-о? – я упёрла руки в бока.

– Не что, а переодевайся вот в это, – и Андрис нетерпеливо протянул мне мое же платье.

Нет, я всегда подозревала, что мужики размножаются делением: не поделишься с женщиной хотя бы чем-нибудь, фиг размножишься, но вот чтобы в качестве взятки мне давали мои же вещи…

– А можно хотя бы в двух словах?

– В двух – можно, но только давай начинай переодеваться, – напомнил Андрис и все же догадался отвернуться. К зеркалу.

Я мстительно ушла в ванную. Джентльмен фигов.

– Через полчаса мы с тобой на сеансе дыхательной гимнастики будем изображать молодую семейную пару, ждущую первенца. Так что поторопись.

– А какой у меня месяц? – крикнула через дверь, пытаясь стянуть купальник.

– В смысле? – не понял Андрис.

– Ну, как давно я по твоей легенде беременна?

Ответа не последовало. Я, тихонько приоткрыв дверь, с любопытством выглянула из ванной.

Андрис стоял у моей кровати и с видом эксперта мял по очереди подушки. Вздремнуть решил? Кастинг был строгий. Наконец, он остановился на небольшой белой декоративной подушечке. Критически посмотрел на нее, приложил к своему накачанному прессу и задумчиво поскреб затылок.

– Черт его знает, я не гинеколог. Думаю, месяце на седьмом. Хотя еще примерить надо, – крикнул он, но услышав мой сдавленный смешок, обернулся и рыкнул: – Ты уже готова?

– Почти, – я юркнула обратно в ванную. И уже из-за двери задала следующий вопрос: – А что там с британским овощем?

– Ты имеешь ввиду крутого блогерного перца? – ехидно уточнил Андрис.

– Нет, я имею ввиду вялого хрена, который несся за мной, как будто я на его же глазах украла у него все состояние.

– Ну, в принципе, так оно и было… – довольно, я бы даже сказала самодовольно, протянул мой подельник.

Как выяснилось, Бревис держал свое увлечение в тайне. Толерантная Европа – толерантной Европой, но терять основную массу своей аудитории – девиц-фанаток отчаянного брутала – Татуму жутко не хотелось. А вот отдохнуть и оторваться – хотелось. Да так сильно хотелось, что он рванул в Россию и провез к себе в номер в здоровенном чемодане своего любовника. Нет, до отеля они добирались, конечно порознь, и вообще их конспирация делала честь даже МИ–6… Но то ли русская земля для иностранцев проклята, и ничего на ней не может идти согласно плану, то ли этим голубкам просто не повезло, и у них случились я с Андрисом…

В общем, сейчас полиция составляла протокол по факту нападения на граждан Британии и нанесения им легких телесных повреждений. А интернет уже судачил, обсуждая снимки Бревиса и его любовника, которые слили в сеть. Судя по всему, в роли «папарацци» выступила одна из девушек в женской раздевалке, которая не только узнала знаменитого блогера, но и хорошо зная английский, поняла смысл его воплей, а потому и решила «разоблачить разоблачителя».

– Татум не шантажист? – я попрыгала, запихивая под платье подушечку, которую мне услужливо протянул в приоткрытую дверь ванной Андрис.

Хотя, если я буду изображать беременную, а следовательно мы переходим ко второй подозреваемой, то становится очевидным, что преступник не блогер.

– С такой насыщенной личной жизнью ему было не до вирусов… А жаль. Если бы я нашел в его вещах колбу с этой заразой, все было бы гораздо проще.

Голос Андриса под конец речи стал подозрительно вкрадчивым.

– А что же ты там нашел?

Андрис закашлялся, тем самым заинтриговав меня еще больше. Когда я вышла из ванной, то застала его внимательно смотрящим в окно, словно там происходило что-то ужасно интересное. Щека его при этом подозрительно подергивалась.

– И?

– Что «и»? Да ничего интересного. Немного одежды, куча баночек-скляночек для поддержания красоты, обширная коллекция ошейников. Похоже, они с бульмастифом по очереди их носят.

– Он что, из этих, любителей кнута без пряника?

– Ты готова? – ушел от ответа Андрис.

– Готова, – я в последний раз одернула платье и с легкой сварливостью добавила: – Ну что, муж, идем?

От такого обращения он вздрогнул. Потом осмотрел меня внимательным взглядом, самолично поправил «беременность» и, взяв под ручку, вывел из номера.

– В чем моя задача?

– В ближайший час ты у нас госпожа Тратас, моя супруга, ждущая нашего первенца.

– Пока я буду «ждать малыша», ты будешь обшаривать номер беременной? – уточнила я план действий.

– Нет, ее комнату мы уже всю перерыли. Но есть подозрение, что Анастасия Довженко – никакая не беременная, а просто за своим интересным положением виртуозно скрывает то, что мы усердно ищем…

А что, весьма удобный «контейнер». Сумочку и багаж всегда могут отправить на досмотр, а вот с беременной связываться – себе дороже.

Следовало поспешить: времени у нас было даже меньше, чем совсем ничего. Мое «интересное положение» норовило съехать на сторону и разрешиться скоротечными родами, явив миру подушечку. А еще отчего-то хотелось улыбаться.

Мы зашли в лифт. Андрис выглядел серьезным и сосредоточенным, прямо-таки проникся ролью будущего отца семейства. Захотелось, чтобы он улыбнулся.

– Слушай, а давай угоним лифт? – заговорщицки прошептала я, хотя в кабинке мы были одни.

На меня посмотрели. Серьезно, сдержанно, словно взвешивая каждое слово, а потом всего на миг, хитро улыбнувшись, в тон ответили:

– С тобой хоть на последний этаж.

Но это была всего секунда, такая мимолетная, что даже показалось: Андрис и вовсе не приподнимал маски невозмутимого и непогрешимого.

Звуковой сигнал возвестил: мы прибыли.