У меня при упоминании об интересном положении нервно задергался глаз.

– Не надо про нее, – предупредила я подругу.

– Хорошо, – покладисто отозвалась Ленка. – Не про нее, тогда про того брюнета. Ты сказала, что он красавец?

– Он сволочь.

– Одно другому не мешает, – философски заключила подруга. – Только когда ты о нем говоришь, у тебя столько эмоций в голосе… Ты о своем бывшем так экспрессивно не выражалась даже в пору расцвета влюбленности.

Она сказала, и в трубке повисло неловкое молчание. На любителя бусинок у нас с подругой был негласный режим тишины. После того, как мое сердце отболело, я старалась лишний раз не вспоминать о Вадике. Воспринимать его исключительно как преподавателя, отстраниться по максимуму.

Но вот что странно: сейчас, когда меня с головой накрыли все эти курортные баталии, я ни разу не вспомнила не то что об этом кобеле с кафедры, но и вообще об университете. И даже когда Ленка упомянула о бывшем, впервые мне было абсолютно безразлично.

Но подруга о том не знала. Потому промямлила что-то извиняющееся и отключилась. Зато Марика, словно обладая исключительной чуйкой, дала о себе знать. Ей вновь требовалась все то же самое: фото.

На сей раз экскурсия. Я лишь вздохнула. Малодушно прикинула, не сойдет ли пара пальм в кадках за фон ботанического сада. Получалось, что нет.

Отписалась нанимательнице, что денег на экскурсию в бюджет не заложено. Вместо ответа тренькнула смс, сообщая о пополнении счета. Ровно на сумму стоимости экскурсии.

Я застонала. Мой желудок решил от голосовых связок не отставать и выдал свадебную серенаду вурдалака, тонко намекая, что хочет не просто покушать, а жрать.

Глянула на часы: что же, время еще с натяжкой можно было назвать очень поздним обедом. Быстро приняв душ, помчалась в ресторан.

Как ни странно, но за столиком наша троица собралась полным составом. Кагал одиночек – усмехнулась я.

Егровия была все так же блистательна. Причем во всех смыслах: блестела ее кожа, бриллианты в сережках, пайетки на топике и губы.

Татьяна, наоборот, напоминала курочку – гриль. Впрочем, судя по веселому щебету, ее ничуть не смущало то, что она обгорела на жгучем южном солнце. Она трещала, что ей здесь безумно нравится, и как все превосходно. Ее веселое чириканье заставляло Егровию морщиться. Впрочем, сегодня поп-дива уже не корчила из себя аристократический айсберг. Во всяком случае, со мной она общалась вполне нормально. Видимо, забеги за папарацци здорово объединяют.

Татьяна, словно ребенок, который так переполнен счастьем, что ему глубоко плевать, что кто-то пытается его игнорировать, меж тем вещала, с каким замечательным мужчиной она познакомилась. Фотограф, но, несмотря на слегка богемную профессию, – простой и открытый. Да, не глянцевый красавец, зато понятный Танечке, почти свой. И не мажор, что самое главное, а приехал по заданию редакции, чтобы отснять материал для журнала.

Я периодически кивала в ответ на эти речи и уплетала мясное рагу. Может, Марике и надо худеть, усиливать спортивные нагрузки и ездить Кисловодск на воды. А мне вот, наоборот, стоит почаще бывать за столом и подналечь на углеводы.

Егровия, похоже, решила, что если она не хочет слушать всю историю влюбленной Тани, то стоит побыстрее запихнуть в себя обед и отчалить. Хотя, думаю, три листка салата в кунжутном масле и апельсиновый фреш можно было одолеть за считанные минуты, не орудуя при этом вилкой с таким мученическим выражением лица.

Но тут, избавляя нас от неиссякаемого словестного водопада, зазвонил Танин телефон. Она подняла трубку и засияла, как новенький, только что отчеканенный червонец.

– Да, Феликс, да, уже лечу!

Едва выключив мобильный, наша сдобная булочка счастливо сообщила:

– Феличка зовет меня прогуляться по ботаническому саду, который тут недалеко.

За сим обгорелая влюбленная выпорхнула из-за стола. Егровия, не иначе, как от радости, крикнула вслед беглянке:

– Парео не забудь!

Таня обернулась и, весело помахав рукой, выпалила:

– Зачем? Мы же в сад, а не на пляж.

– Ну, как знаешь, – пожала плечами певица, вновь возвращаясь в образ неприступной снежной королевы.

Когда Таня ушла, Егровия покачала головой:

– М-да, как говорится, за притяжение двух идиотов гравитация не отвечает…

– Почему идиотов? – мне стало чуть обидно и за Таню, и за ее кавалера.

– Ну, как почему: даже если бежишь на свидание со всех ног, разумно потратить минуту, чтобы заскочить в номер и накинуть что-нибудь на обгоревшие плечи, – усмехнулась Егровия. – А что же до ее Фе-лич-ки, – имя ухажера она презрительно выплюнула по слогам, – я так поняла, что мужик уже далеко не мальчик, а скачет по шабашам и калымам, которыми впору заниматься студентам.

– А что, разве есть какой-то возрастной ценз, когда и чем можно заниматься? – с любопытством осведомилась я.

– Ценза нет, но есть такие понятия, как «хобби» и «основная работа», – спокойно пояснила Егровия. – Мужчина к определенному возрасту, скажем, к тридцати годам, должен состояться. Если он фотограф – то уже быть с собственной студией, именем, стабильным доходом. А тот, кто срывается на подработку по принципу «отснять за еду»… – она немного помолчала, а потом продолжила: – Ну хорошо, не за еду, а за возможность отдохнуть, как сама же Таня сказала. Вот тот – неудачник. А неудачник зачастую равен идиоту.

Я задумалась. В ее словах, с лихвой разбавленных цинизмом и высокомерием, все же была толика правды. Егровия мыслила отчасти категориями первобытной женщины, которая выбирает себе сильного, успешного самца. Такого, чтобы мог позаботиться о ней и их детях. Вот только о это сделка. Пусть товар нельзя пощупать, и цена не всегда измеряется деньгами, но честность – залог того, что партнерство будет прочным и долговечным.

Что же, она была не безнадежна.

Из-за столика мы поднялись вместе. Егровия направилась в спа-салон, культивировать свою красоту, а я потопала выгуливать образ Марики на экскурсии по водопадам.

Переодевшись в удобные шорты, кроссовки и топик, я нахлобучила на голову кепку с провокационной надписью на английском «Гребаное солнце». Если бы производители добавили перед прилагательным еще и артикль, то двоякий смысл бы отпал, а так… я лишь убедилась, что дизайнеры – те еще тролли, которые могут привесить импровизированный бейджик на любую деталь гардероба.

Ни о чем не подозревая, я села в экскурсионный автобус. В отличие от доходяг, которые доживают свой век, возя экскурсии эконом-класса, этот «MAN Lion’s Coach» радовал прохладой кондиционера, тонировкой стекол и на удивление ненавязчивым гидом.

Дорога оказалась не близкой, но она того стоила. Водопад, который мы увидели, высыпав толпой из автобуса, поразил меня до глубины души. Я, простая девчонка, до этого могла лицезреть вживую лишь два типа льющейся с высоты воды, да и те оба – в ванной комнате.

Хрустально чистый поток срывался со скального уступа, с шумом стекал в каменный котлован, ударялся о выступ. Пенная шапка брызг фонтаном поднималась вверх, напоминая гейзер. Зрелище завораживало. Вода, что струилась каскадом, текла стремительно и знатно кусалась холодом, когда я попробовала опустить в нее руку.

Эх, знала бы я, что меня ожидает после этой сказки, и не подумала бы возвращаться.

Глава 5

Как говорится, блажен тот, кто не ведает. Я счастливо вдыхала воздух, пропитанный ароматом сосен, и слушала неторопливые напевы ручья, которому вторили щелчки затворов фотоаппаратов.

Мне тоже стоило приниматься за дело. Создать образ Марики и запечатлеть его: в глазах – счастье, на лице – улыбка, поворот корпуса на три четверти, так, чтобы грудь была выразительной, а талия еще тоньше. Удивительно, но удачные снимки получились быстро и легко. Может потому, что на них я была искренней? Даже баланс белого был идеальный, не пришлось ничего поправлять. Определенно, госпожа фортуна решила наградить меня парой бонусов.

Гид разливался соловьем, цитируя Пушкина с Лермонтовым, перемежая высокий слог одесскими шутками, байками и собственными наблюдениями, мастерски умудряясь не скатываться в унылое перечисление фактов, событий и геоданных. Но даже не это было самым замечательным в его речи. Главное и неоценимое его достоинство – он умел помолчать, когда нужно, чтобы все прониклись величием водопада, ощутили контраст сухого зноя воздуха и холода воды.

Не обошлось, как водится, и без легенды, основная цель которой – помочь доверчивым туристам в облегчении кошельков. Нам была представлена купель, которая по очень древнему (времен дискет и кассетных магнитофонов, наверное!) преданию одаривала тех, кто кинет в нее монетку, – удачей, счастьем и любовью.

Сначала я скептически смотрела на то, как сыплются в прозрачную воду сверкающие серебром и золотом кругляши, падают на дно, теряясь среди сотен таких же. Хмыкнула, уже было собираясь пойти обратно к автобусу (экскурсия подошла к концу), когда увидела, как один парень из группы неловко машет рукой, пытаясь закинуть в купель свою злополучную монетку.

Желтый десятирублевый кругляш норовил выскользнуть из его руки и упасть. Я бы пожала плечами, если бы не странность: в отличие от остальных, в такую жару парень был в рубашке с длинными рукавами, оставлявшими на виду лишь кисти.

Взглянула повнимательнее и поняла: одна из кистей, та, которой он бросал монетку – протез. Парень был без руки. Больше не раздумывая, подошла к нему и, подняв упавший кругляш, вложила в пластиковую ладонь.

– Спасибо! – прозвучало на удивление сухо. Словно благодарность и злость давно и взаимно придушили друг друга, оставив лишь официальную вежливость.

– Может, вам еще чем-нибудь помочь? – спросила уже скорее машинально.

– Нет, – произнес парень гораздо резче, словно я – цыганка, что навязывалась погадать.

Буркнуть «не больно-то и хотелось!» было невежливо, хотя фраза так и просилась с языка. А потом я подумала, что это мы, женщины, привыкли благодарить, когда мужчина подает нам руку, приоткрывает дверь, пропуская вперед, предлагает донести тяжелые сумки. Все правильно, как повелось испокон: он сильный и оберегает, она слабая и благодарит. А что если тот, кто всю жизнь ощущал себя защитником, силой, опорой вдруг стал сам беспомощен. Что он чувствует? Раздражение от того, что на него смотрят как на нищего, который стоит паперти, только вместо подаяния – посильная помощь, как моя сейчас? Злость, от того, что вынужден благодарить, хотя хочется проклинать день и час, когда стал таким? Судя по тому, как неловко парень обращается с протезами, – они у него недавно. Но не это самое главное. Взгляд. Отчаянный, не смирившийся с потерей.