Первым порывом было отрицательно замотать головой и сказать, что она ничего не будет — она не привыкла, чтоб за нее платили. С Потапом по кафе они не ходили, а больше ее и приглашать было некому. Но она доверилась Денису, который вел себя так подкупающе естественно, что просто убаюкивал все ее комплексы и страхи.

— Я наполеон бы съела и кофе, — девушка смущенно улыбнулась и по привычке добавила: — Если можно.

— Что значит можно? Ты думаешь, наполеоны без паспорта не продаются? — Денис закатил глаза, показывая, что его терпение подвергается немыслимому прессингу.

Пока он ходил за заказом, Света немного пришла в себя. То, что она смущалась при виде Дениса, она уже приняла как факт, с которым ничего нельзя было поделать. И в конце концов, почему, действительно, он не может помочь кому-то? В данном случае — ей?!

— Так, Светлячок, у меня одно условие, иначе не заберу твоего замарашку. Перестань мне выкать, а то я чувствую себя таким старикашечкой трухлявым.

— Но Марина сказала, что в редакции все обращаются на «вы» друг к другу.

— Правильно. Но, как и у любого правила, у него есть дополнения. Если люди общаются в неформальной обстановке, то «вы» отменяется.

Царапучим коготоком поскребло душу подобие зависти — с Аксиньей он тоже на «ты» общался. В боулинг приглашал. На картинг. Вряд ли он ее кота приютил, значит, у них отношения? И тут же внутренний голос неуверенности, воспитанный мамой быстренько расставил все на свои места и запретил даже и думать о Денисе в этом ключе. Где она, и где Аксинья?

И поблагодарив Вселенную за то, что есть, она принялась с таким удовольствием уплетать тортик, что, очевидно, флюиды счастья, разлетелись вокруг миллионами крохотных радостных частичек. Во всяком случае, Денис открыто любовался ею, а Филимон, высунув свою угольную мордашку из-за пазухи, вытребовал порцию вкусняшки на пальце, которую и слизал с выражением блаженства.

Увлеченная едой и урчанием Филимона, Света расслабилась и ненадолго забыла, что «Мистер убойный взгляд» все еще способен превращать ее в пылающее стыдом суфле — желе.

Пока она отщипывала любимцу кусочек тортика, умудрилась испачкать не один палец и рефлекторно потянула руку ко рту, с детским намерением облизать. В последний момент опомнилась и поняла, что снова попала под обстрел. Денис смотрел на нее едва ли не с умилением, действительно, как на ребенка.

— Спасибо, Денис. Это было безумно вкусно. Вы нам с Филом сделали праздник.

— Светлячок, у тебя что, память, как у рыбки? Я ж тебе сказал — не выкай мне. Кстати, и вы мне сделали праздник — смотреть на здоровую девушку, которая так вкусно ест — это наслаждение. А уж на зверюшку с просительно высунутой мордахой — это вообще фестиваль!

— Я еще не привыкла, — нерешительно замялась девушка. — И к тому же я не думаю, что это понравится Аксинье. Она посчитает, что я претендую стать на один уровень с ней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Это она на тебя из-за совещания взъелась? Надо ж какая злопамятная! — Денис тряхнул головой, выражая удивление людской мелочности.

— Вы это помните? — Света недоверчиво вскинула брови, от этой маленькой "приятности" на душе распустился еще один крохотный цветочек, но тут же спрятался. Аксинья была для нее олицетворенной стервозностью, способной задушить любой порыв радости. — Да не только…, - продолжила она. — Я как котенок Гав — неприятности словно ждут меня, — девушка сокрушенно пожала плечами, мол, вот что есть то есть.

— И как ты, скромный цветочек- одуванчик, умудрилась опять щелкнуть по носу «Мисс Конгениальность»?! — Денис восхищенно рассмеялся.

— Нет, все еще хуже. Я узнала ее тайну. Случайно. И она на меня наорала.

— О Боги, ну какая у нее может быть тайна, если даже такой бесхитростный ребенок смог ее выведать. Что за тайна?

Света округлила глаза от испуга и отчаянно замотала головой.

— Нет-нет! Я не скажу.

— Да я все ее тайны знаю, даже про родинку на заднице, — Денис ляпнул и тут же прикусил язык. Светлячок действовала на него, как реланиум, снимая все ограничители, расслабляя, заставляя получать удовольствие от непонятно откуда взявшегося убеждения, что она все поймет, как старый преданный друг.

Девушка исподлобья кинула недоверчивый взгляд. Упоминание о родинке на заднице опять слегка царапнуло нежную субстанцию души, но никак не отразилось на лице. Она прекрасно понимала, что Денис — это просто модифицированная модель рыцаря, который служить может только Прекрасной Даме, а по ходу дела совершать свои рыцарские подвиги: переводить старушек через дорогу, снимать с дерева испуганных котят или выручать из беды таких вот потеряшек, как она с Филимоном.

— Светлячок, ты такая смешная, ей Богу! С Аксиньей мы работаем бок о бок чуть ли не с момента основания «Позитива», поэтому, несмотря на все ее прибабахи, не хочу, чтоб она погрязла в человеконенавистничестве. У нее нет таланта к сочинительству, зато торгашеская чуйка великолепная. Она, как натасканная на трюфели свинья, безупречно определяет — зайдет в целевую аудиторию материал или нет. А ты способная девочка, и я не хочу, чтоб тебя обижали. Постараюсь разрулить, что в моих силах. Итак, чем ты ей хвост прищемила? — Денис пристально посмотрел в глаза ерзавшей, как на горячей сковородке, сконфуженной собеседнице. Прямо как строгий директор на школьного хулигана. Из синевы его глаз напрочь исчезли озорные огоньки, сейчас в них отчетливо читалась требовательность.

— Вы паспорт ее видели?

— Ты про возраст или про имя сейчас спрашиваешь?

— Так вызнаете? — Света очередной раз ощутила совершенно недопустимый укол ревности. — Все ушли на перерыв, а я как всегда, сидела за компом. Зашел курьер, спрашивает: «Где Чернова Оксана Борисовна?». А я растерялась, чуть не ляпнула, что у нас таких нет. Потом вспомнила, что Аксинья и есть Чернова, только не Оксана. Я сказала, что она уехала. А курьер попросил расписаться и передать ей пакет, мои данные только записал. И мне очень неловко, будто я подсмотрела в замочную скважину за кем-то.

— А ты не подсматривала никогда? — Денис с облегчением выдохнул и рассмеялся — тайна не стоила выеденного яйца.

— Нет, конечно, — вспыхнула от возмущения Света.

— Ну ты точно Светлячок! Многие люди создают себе имидж, по разным соображениям. И Оксана решила, что это имя слишком примитивное, а Аксинья характеризует людей, стремящихся выделиться, стать лучшими. Вот она себя и позиционирует. Но да… она не хотела бы, чтоб это стало достоянием общества. Не переживай. Просто никому не говори, и все уляжется. Давай сюда своего питомца, а то я скоро начну катастрофически опаздывать, — Денис попытался улыбкой смягчить боль расставания, но вышло только хуже.

— Давайте выйдем, а то неудобно через стол кота передавать, людям будет неприятно.

На улице Света достала котенка, глотая слезы, поцеловала его, ласково потрепала за шиворот и напутственно сказала:

— Филимон! Веди себя прилично, чтоб мне за тебя не было стыдно.

И тот, словно понимая, что больше не увидит свою хозяйку, жалобно мяукнул.

Не в силах посмотреть на Дениса, она, опустив глаза, глухо выдавила из себя:

— Денис, огромное вам спасибо! Для меня никто столько добра не делал, — последние слова произнесла почти неслышно, так что Денис мог только догадаться. И круто развернувшись, чуть ли не бегом, привлекая внимание счастливо гуляющих прохожих, рванула в сторону парка. Уже не сдерживаемые рыдания вырывались из груди. В них смешалась и острая боль разлуки с Филом, и ранящее чувство своей неприкаянности и незащищенности, и тоскливое понимание безнадежности неуклонно разгорающегося влечения к Денису.

Глава 14

А Денис, глядя вслед убегающей девушке, удивился, сколько различных эмоций она вызвала. И сочувствие, и умиление, и желание опекать, как несмышленыша, и что-то непередаваемо теплое, мягкое и пушистое, что его прямо-таки озадачило — это чувство какого-то родства. Отсканировав этот хоровод мыслей, он только заметил, что рот у него растянулся в блаженной улыбке чуть ли не до ушей.

— Тетечка любимая! Ты дома?! Я сейчас подъеду с Филимоном, он поживет у тебя, — набрал он номер единственного человека в семье, из которого мог вить веревки без зазрения совести. Отец, такой же упертый, как и он сам, запрещал матери даже кастрюльку котлет передать с водителем голодающему чаду. Не зря дед назвал Петром — камень во всем, или «Царь. Просто царь». Одна тетя Лида, мамина сестра, не стелилась перед ним и говорила в лоб все, что думает о «царе», потому и отстранена была от кормушки и гордо жила на свою учительскую пенсию и добровольный «оброк» от племянника — изгоя.

С ней любовь была взаимная, зачерствевшее сердце одинокой женщины превращалось в воск, как только речь шла о ее «талантливом мальчике».

— Денёк, радость моя! Пусть живет, конечно, сколько нужно. Только предупреди строго настрого: девок не водить, бутылки пустые не складировать, порядок соблюдать. В общем, вести себя по-людски. Я не успела сказать тебе, приятельница пригласила в Пятигорск на пару недель. Так что я в поезде. Привезу тебе носки вязаные, шерстяные.

И смех, и грех.

— Ну что, Филимон, как тебе условия проживания? Не слишком жесткие требования у тетки?

Фил, как уже воспитанный кот, понял, что от него требуется положительный ответ, и будучи уверенным в своем достойном поведении, твердо пообещал ничего не нарушать. Его «Мяу!» было убедительным и искренним.

Делать нечего. По поводу ответственности у него был пунктик. Пришлось возвращаться домой, объяснять свои правила квартиранту и надеяться, что неходовой расцветки кот понравится какой-нибудь его подружке.

А пока…Денис задумался. Тетка сетует, что уже хочет и внуков понянчить — после того, как племянник с оглушительным треском захлопнул дверь отчего дома, она безапелляционно присвоила ему статус сына.