— Свет, ну чего ты?! Я просто предложил. Тебе же нравилось!

В ответ девушка яростно зыркнула, явно давая понять, что ничего подобного не помнит.

— Давай начнем все сначала? — максимально миролюбиво продолжил он.

— Ты в своем уме? Ты предлагаешь мне начать отношения с человеком, который подлостью превратил меня в узницу этого дома? — в ее глазах сверкнуло неприкрытое презрение, сделавшее ее еще более яркой.

Потап, тяжело дыша, пожирал ее глазами.

— Света, я был неправ в отношении тебя. И я понимаю, что заслужил такую реакцию… Возможно, я подлец, но мне было плохо без тебя, поэтому я решился на манипуляцию с кредитом. Но я знаю, что ты исключительно хорошая и правильная девочка. Та, которая умеет прощать и готова поддержать оступившегося. Готова помочь. Ты — женщина на миллион. Прости меня и дай мне шанс, — весьма убедительно изложил он свою позицию. Разумеется, раньше Света с потрохами купилась бы на это — ведь репутацию хорошей девочки никогда не посмела бы разрушить! Но теперь она знала — быть хорошей — это не всегда хорошо.

— Я не дам тебе никакого шанса, потому что просто не смогу быть с тобой. Ни-ког-да. И да, можешь считать меня нехорошей, доказывать обратное не собираюсь.

Еще один проигранный бой. Лихорадочно соображая, мужчина прокручивал в голове все варианты. Наконец, он решился на безумный, с его точки зрения, шаг.

— Давай я выплачу долг, у меня есть возможность. Мы закроем кредит и будем жить уже не по принуждению, а по доброй воле. Поверь, я смогу сделать тебя счастливой, — возможно, произнося эти пафосные обещания, он и сам в них верил, но ледяная глыба их противостояния не стала меньше ни на миллиметр.

— Знаешь, одно дело, если бы ты закрыл кредит и снял с меня эту кабальную зависимость, я бы стала тебя уважать. Но не более. Вернуть чувства я не могу и не хочу. А пообещав тебе выполнить свою часть договора и нарушить ее, я не смогу тоже. На честности у меня пунктик. Я могу тебя простить, когда увижу, что ты стал более порядочным. Но только простить. Вернуться — никогда, — отблески пережитых обид полыхали в ее глазах, делая ее еще притягательней.

Понимая всю правоту Светланы, Потап, тем не менее, не собирался отступать. Не давал любви, заботы, не дарил подарков? Исправим. Ради достижения своей цели он готов на многое. Даже на ухаживания.

Какое — то скребущее ощущение осталось от разговора. Будь он менее влюблен в себя, мог бы подумать, что это угрызения совести. Но он быстренько нашел себе оправдание — нечего было ей в клушу превращаться, он любил женщин со стержнем, с огоньком. Хотя частенько огонек и обжечь мог. Как последней своей любовнице — купил путевку в Турцию, а она там и осталась, соблазнив хозяина отеля.

Потап досадливо поморщился. Не раздумывая о будущей верности жене, вернее, не заглядывая так далеко, он поставил себе цель — переспать с ней и удовлетвориться. А дальше она уже не сможет ему отказывать.

Глава 35

Понимая, что нахрапом эту крепость уже не взять, слишком сильно изменилась линия обороны, он понял, что придется менять тактику.

Поскольку Света сразу переселилась в гостевую комнату, простор для маневров оказался небольшим. Но тем не менее, Потап решил использовать все имеющиеся в арсенале возможности и изыскивать новые.

Первое, что он сделал, отследил, во сколько встает жена, и, сварив кофе, принес ей утром на подносе с пирожными, купленными уже вечером, когда она ушла с кухни, и припрятанными в холодильнике.

Света спала, как ребенок, свернувшись калачиком и укрывшись легким одеялом почти с головой, словно пытаясь отгородиться от внешнего мира. Один нос смешно выглядывал из хлопкового кокона.

Присев на корточки, Потап поводил чашкой с ароматным напитком перед лицом жены и тихонько позвал:

— Света! Све-е-ет! Я кофе принес.

От звука его голоса девушка едва не подпрыгнула. Усевшись на кровати, она натянула до подбородка одеяло, испуганно глядя на мужа.

— Решил тебе сделать приятное. Давай вместе попьем.

Он подтянул журнальный столик и поставил на него поднос, беззастенчиво любуясь сменой эмоций на лице жены. Страх, недоумение, смущение.

— Спасибо, конечно, но давай мы будем пить кофе, как, и положено, на кухне. Выйди, я оденусь.

И только он открыл рот, чтоб сказать: «Да ну чего ты стесняешься?!», как тут же осекся, натолкнувшись на ледяной взгляд.

Одевшись, Света спустилась в кухню, где Потап уже ждал ее.

Отхлебнув кофе, девушка посмотрела на мужа.

— Вкусно. Ты научился сам готовить. Я удивлена, что ты пироженки тайком купил. Но давай больше без сюрпризов. Помнишь, ты когда — то сказал мне, что их не любишь. Теперь не люблю и я. Мы просто живем под одной крышей, я веду хозяйство, ты выплачиваешь долг. Романтике не место в таких отношениях.

— Я тебе сказал, что изменюсь, значит, изменюсь, — набычившись, явно наступая на горло своему «Я», отрезал Потап.

И в подтверждение своих слов даже помыл за собой чашку.

А к обеду Свету ждал еще один сюрприз, отказаться от которого ей стоило больших усилий.

Приготовив обед, она вышла в огород — нужна была зелень. Конечно, без нее Потап ничего не садил, но петрушка и укроп росли сами по себе. Набрав небольшой пучок, она услышала шум мотора. Вернулся Потап, значит, пора накрывать на стол.

Вывернув за угол дома, она почувствовала, как сердце, пропустив удар, учащенно забилось. В руках мужа была та самая коробка, в которой лежали те самые сапожки. Черт! До каких же пор они будут преследовать ее?

Заметив жену, Потап по-барски улыбнулся и промурлыкал.

— Ты не верила? Держи! Я помню, что ты на них запала! — и, понимая, что сделал невероятно широкий жест, победно оглядел девушку с ног до головы.

Света не удержалась от соблазна и взяла протянутую коробку. Замирая от восторга, она открыла ее и втянула безумно притягательный запах новенькой кожи. Ее мечта, воплощение ее грез о счастливой жизни — вот чем они были для нее. Такие желанные… Они словно просились на ножки, сразу же гарантируя ей комфорт и чувство довольства собой. Погладив рукой, словно запоминая их волшебную мягкость, Света решительно водрузила крышку на место и сунула коробку в руки растерявшемуся Потапу.

— Я не могу это принять. Это неправильно. Я сама себе куплю, как только освобожусь от долга.

— Света, не дури! — глаза мужа потемнели от злости, было видно, что его терпение подвергается сильному испытанию.

— Я не могу принимать подарки от тебя. Пойми это. Потап, отпусти меня, прошу. Разве ты не осознаешь, что ты мой тюремщик? А я не хочу быть жертвой. Я не верю, что у меня может развиться Стокгольмский синдром.

В ярости Потап швырнул коробку в заросли роз и, скрипнув зубами, развернулся и чуть ли не бегом вернулся к машине. Завел мотор и резко рванул с места, оставив за собой клубы пыли.

Два дня он не появлялся дома, очевидно ожидая, что Света начнет беспокоиться и разыскивать его. Однако так и не дождался. Раньше она бы сходила с ума от тревоги, сейчас же понимала, что это еще один вид манипуляции. Так он пытался втянуть ее в семейные отношения.

Расчет не оправдался, и понимая, что предъявлять претензии пока неразумно, он снова сделал жест доброй воли — привез примирительный букет.

Света была на кухне. Она решила вынужденное заключение провести с пользой и повысить свое кулинарное мастерство.

— Жена, посмотри, какую красоту я тебе привез.

Света вытерла руки о передник и, кусая губы от расстройства, попросила:

— Потап, вызови такси, мы этот букет отправим твоей маме. Я не хочу принимать от тебя подарков. Еще раз повторяю — мы не можем быть вместе! Я за эти дни не написала ни одной сказки! Это духовная смерть для меня! Ну пожалуйста, отпусти меня!

— Опять твои дурацкие сказки! — сбросив личину безобидной овечки, рыкнул Потап.

Света сжалась: проглянувший звериный оскал дал понять, что никакого мирного соседства не получится. Она понимала, что плакать нельзя, нельзя показывать слабость, но и жизнь, как, на пороховой бочке, была невыносима. Против ее воли слезы появились на глазах, вызвав у Потапа еще большую злость.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Так может, ты мной брезгуешь? Перед кем-то ноги в Москве раздвигала, а перед мужем кочевряжишься? Не хотела по-хорошему, будет по-моему.

В ярости он смахнул со стола всю посуду и, схватив девушку в охапку, швырнул на освобожденную поверхность.

Света едва не задохнулась от отчаяния. Она яростно вцепилась ногтями в его плечи, пытаясь оттолкнуть, но лишь сильней раззадорила.

— Остановись! Я заявлю в полицию! — сдавленно выкрикнула она.

Припечатав жертву к столу, Потап плотоядно усмехнулся.

— А, я и забыл, что ты писать умеешь! Сказки, говоришь?! Пиши. Пиши, Серегу хоть развлечешь, а то ему скучно!

Света похолодела. Недавно друг Потапа, Сергей Изотов, получил повышение и теперь стал замначальника полиции. А начальник — его родной дядя. Так что рассчитывать на помощь, действительно, глупо. Опять больно резануло презрительное «Сказки, говоришь!» Это повод ее ненавидеть, потому что делает ее не такой как все. Потапа это бесило раньше. И будет бесить всегда. Пока он снова не растопчет ее возродившееся «Я». А растопчет уже сейчас. То, что неотвратимо случится, навсегда перечеркнет возможность вернуться к нормальной жизни, к работе, к Денису. Она просто сломается, а разъяренный Потап, заполучивший свое, больше не будет таким мягким и пушистым.

Эти мысли, в мгновение ока промелькнувшие в голове придали немного сил, и она попыталась извернуться и выскользнуть.

Но силы были слишком неравными, и в руках мужа она была лишь бессильной куклой, обреченной на утилизацию.