Нермин Безмен - Курт Сеит и Мурка

– Часто я не могу. С детьми очень трудно, но я хочу приезжать.

Шюкран проголодалась и начала плакать. Мюрвет подхватила ее на руки.

– Я покормлю детей и уложу спать.

– И ты устала, Леманушка? – спросил Сеит старшую дочь.

– Неть, не устава.

– Молодчина, папина дочка.

Леман заулыбалась. Она была счастлива занимать особое место в сердце отца. Она воскликнула:

– Йеманушка, доть господина Сюлю!

– Хочешь пойти на пляж?

– Дддда! Йеманушка будей купася.

Когда Мюрвет ступила на песок пляжа, удержать Леман было невозможно. Она бегала по берегу, а затем, вернувшись к Мюрвет, с хохотом обняла мамины ноги. Официант, который приблизился к ним, с почтением сказал:

– Дорогая госпожа, Курт Сеит распорядился, чтобы я приготовил вам место под тем деревом. Пожалуйте туда. До обеда вы отдохнете в тени.

Взрослые ветви огромной чинары действительно создавали прекрасную тень. Маленький стол, покрытый белоснежной скатертью, кувшин с холодным лимонадом, тарелки, полные черешни и слив, ждали их. Мюрвет знала, как дочери не терпелось поскорее поиграть на песке. Сняв с дочки платье, она повесила его на спинку стула. Девочка с радостным криком бросилась к береговой кромке. Мюрвет со смехом наблюдала за ней.

– Играй, чтобы я тебя видела, Леман, хорошо?

Леман, погружая ноги в песок, послушно кивала.

Из кухни кафе приносили холодное мясо, салаты с майонезом, тарелки фруктов. Ближе к вечеру Сеит присоединился к семье. Поцеловав жену в щеку, он спросил:

– Ты довольна, Мурка?

– Великолепный день, Сеит. Посмотри-ка на Леман, как она веселится. Я не знаю, как ее уложить спать.

– Оставь ее! Когда придет время, она сама упадет, усталая. Пусть получает удовольствие.

Он с наслаждением раскурил сигару.

– Знаешь, Мурка? Одна из тех вещей, о которой я очень жалею в своей жизни, это ночи, проведенные во сне. Кто знает, что мы упускаем, когда спим.

– Что же мы можем упускать, Сеит? Ведь все спят.

Мужчина засмеялся.

– Судьбу, моя Мурка, судьбу. Она никогда не спит.

Затем подошел к играющей дочери. Он взял ее на руки.

– Какие новости, моя Полуш, как ты? Пойдешь купаться со своим папой? Поплаваем вместе, что скажешь?

Вечером Мюрвет, приняв ванну, подошла к кровати – там сопела Шюкран. Леман в другой комнате спала на тахте, которую застелила русская горничная Нина. Тело Мюрвет горело от солнца, а глаза – от соленой воды. Прохлада чистой постели манила ее ко сну, и Мюрвет уже не могла сопротивляться усталости.

– Как здесь сказочно, Сеит, я в восторге! – сказала она мужу. – Вот бы мы могли остаться здесь!

– Тогда оставайся.

– А твои дела в Бейоглу?

– Я буду приезжать сюда. Ты поживи с детьми здесь. Дом не очень большой, но все необходимое есть. Я говорю серьезно, Мюрвет. Если хочешь, не возвращайся следующим вечером со мной.

– Нельзя, Сеит. Что я буду делать тут без тебя? Поедем вместе.

– Как хочешь.

На следующий день они сели на пароход с Шюкран на руках Мюрвет и Леман на руках Сеита. Когда пароход отошел от берега, оставшееся позади кафе с мелькавшими огоньками выглядело настолько привлекательно, что Мюрвет охватила печаль. Словно они провели здесь около недели.

Погода была необычайно прекрасна. Пароход медленно продвигался вдоль берега. Лунный свет скользил по Босфору.

– Ты в порядке, Мурка? – спросил Сеит.

– Да, – ответила Мюрвет. – Как же быстро заканчиваются хорошие вещи!

– Все быстро заканчивается, Мурка, увы. Вся наша жизнь проходит очень быстро.

С тех пор Мюрвет сопровождала мужа в каждом его отъезде в Алтынкум. Дети развлекались на берегу и в море, а затем шли спать домой. Леман становилась все более неугомонной. Супруги встречали закат, бродя по берегу, а затем готовились к вечеру в кафе. Они проводили прекрасное лето с его солнцем, морем, музыкой, танцами и шиком.

Мюрвет не пренебрегала возможностью заглянуть в дом Фетхийе. Она с удивлением обнаруживала, что сестра особо не менялась. В один из своих визитов она застала ее за игрой во дворе с соседскими детьми. Когда Мюрвет с возмущением рассказала об этом мужу, Сеит захохотал:

– Разве я не говорил, что эта девочка еще ребенок? Боже мой, Фетхийе, боже мой, дитя!

В то лето Сеит был настолько бодр и весел, настолько доволен жизнью, что его настроение передавалось и окружающим. Они с Мюрвет ни разу не поспорили, не обидели друг друга. Мюрвет испытывала гордость, что является женой этого красивого мужчины, по которому сходит с ума столько женщин.

Единственными часами, в которые Сеит погружался в раздумья и становился апатичным, были вечерние часы, когда они бродили по песку вдоль берега. Он шел, погрузившись в свои мысли. Мюрвет чувствовала, что он становится печальным, вспоминая о берегах Алушты.

Однажды, когда они, освещаемые последними лучами солнца, вновь гуляли по берегу, Мюрвет прервала тишину:

– Сеит…

– Да?

– Сеит, я бы хотела познакомиться со свекровью и свекром.

– И они хотели бы познакомиться с тобой.

– Почему же тогда мы не напишем им?

Сеит посерьезнел и покачал головой:

– Нельзя, Мюрвет. Туда письмо не дойдет.

– Давай все-таки попробуем. Вдруг придет ответ? Ты разве этого не хочешь?

Мужчина так вздохнул, что Мюрвет почувствовала, как глубоко она задела своим разговором его раны.

– Твои родители, конечно, волнуются о тебе, – продолжала Мюрвет. – Они даже не знают, что ты жив. Разве плохо будет, если им станет известно, что ты в добром здравии?

– Ладно. Когда мы вернемся домой, я напишу им, – пообещал Сеит после долгого раздумья.

Мюрвет положила голову ему на плечо.

– Спасибо, Сеит. Ты увидишь, мы получим от них известие.

– Не знаю. Но надо попробовать.

Сеит сдержал слово. На конверте он кириллицей вывел адрес:

Мехмет Сеитович Эминов

Крым,

город Алушта,

Садовая улица.

И отправил его на почту.

Конец лета был очень печальным. Дни стали короче, по вечерам поднимался ветер. В последнюю ночь в Алтынкуме на берегу зажгли большой костер. Люди пели песни, танцевали и выпили так много спиртного, что некоторые были вынуждены зайти в воду, дабы протрезветь. Мюрвет не припоминала, чтобы народ так развлекался.

В своем последнем летнем путешествии пароход из Алтынкума, делая зигзаги меж двух берегов, растягивал путь насколько возможно, словно не желая окончить путешествие, а вместе с ним и лето. Во время поездки спиртное продолжало литься рекой, и играла музыка. То веселые, то печальные мелодии прощались с босфорским летом. Мюрвет с самого детства не плакала от того, что веселье подходит к концу. Но в эту ночь она не могла сдержать слез.

* * *

Сеит по-дружески расстался с летними партнерами. Они задумали через год воплотить в жизнь ту же программу. Он начал копить деньги, чтобы расшириться в Бейоглу, и в дополнение открыл еще по ресторану на улице Бурса и на улице Арабаджи. Соленые огурцы и помидоры, которые производили в подвале, едва успевали доставлять в рестораны.

Мюрвет, с помощью матери, была занята воспитанием детей. После того как лето закончилось, она больше не могла присоединиться к ночной жизни мужа. По выходным, несмотря на настойчивые просьбы Сеита, она тоже редко присоединялась к нему. Шюкран часто болела. Мюрвет предпочитала оставаться с маленькой дочкой. Сеит же брал Леман и выходил с ней гулять.

Прошли месяцы с того момента, когда ушло письмо в Крым, но они все еще не получили ответа. Мюрвет каждый день ждала почтальона с надеждой увидеть конверт с иностранной маркой. Вспоминая слова Сеита о том, что «мы можем навлечь на них беду», она начинала сожалеть. Возможно, они, как и их сыновья, сбежали в другую страну. А возможно, просто не проживали по тому адресу.

В январе 1928 года, то есть спустя пять месяцев после того, как было отправлено письмо, пришел долгожданный конверт. Мюрвет была дома одна. Она какое-то время не могла открыть желтый конверт с их собственным адресом, написанным и на русском, и на турецком языках, полный печатей и номеров. В ее сердце были волнение и страх. Может быть, ответ сообщал плохую весть, и одна только мысль об этом заставляла ее сердце сжиматься. Она заметила, что ее руки трясутся. Пройдя в гостиную, она опустилась на тахту и храбро открыла конверт. В тот момент она начала плакать от радости. Она не могла поверить глазам. Письмо было от Мехмета Эминова и было предельно коротким. Оно было написано на османском (старо-турецком) языке.

Дорогой сын!

Мы получили твое письмо. Наше счастье бесконечно. Не волнуйся о нас. Я готов ответить на каждое твое письмо. Рад, что ты женился. Я молюсь о вашем здоровье пять раз в день на намазе.

Иншаллах, однажды мы сможем увидеться.

Мюрвет ждала более воодушевленное, более длинное письмо. Но это было гораздо лучше, чем получить плохую весть или совсем ничего не получить. Она перечитала письмо и заплакала. Молодая женщина не могла дождаться вечера и все думала о том, как счастлив будет Сеит, когда она сообщит ему эту радостную весть.

Она по очереди сообщила об этом вернувшимся домой матери и Неджмийе. Все очень расчувствовались и вместе поплакали. Когда же вернется Сеит, не было известно. Мюрвет как-то даже подумала о том, чтобы самой поехать в Бейоглу, но передумала – лучше было подождать.

Сеит удивился, увидев, что за открывшейся дверью его ждет жена со сверкающими глазами.

– Что случилось, Мурка? Что у тебя снова на уме?

Мюрвет не могла устоять на месте.

– Хочу сообщить тебе радостную весть, Сеит!

– Значит, у тебя для меня радостная весть.

Супруги, чтобы не будить домочадцев, бесшумно прошли в спальню.

– Интересно, о какой же радостной вести ты хочешь сообщить мне? Не заставляй меня умирать от любопытства!