Когда стемнело, она расчувствовалась, почти заплакала, но сдержалась, боясь расстроить Неджмийе. Сеит зажег лампу и ушел за покупками, оставив сестер. Вскоре он вернулся с провизией из ресторана Волкова. За отсутствием стола они расстелили на полу газеты. Появилась замечательная русская еда. Сеит открыл бутылку водки. Он выглядел счастливым. Он ущипнул жену за щеку и подмигнул ей.

Мюрвет была смущена фамильярностью мужа в присутствии сестры.

– Не надо, Сеит, – прошептала она, – не при ней.

– Я в своем доме, Мурка, я могу трогать жену как хочу, ясно?

– Ах, Сеит, пожалуйста.

– Ты не хочешь выпить со мной?

– Я не пью, Сеит.

– Ну ладно, что делать, тогда выпью один, сам с собой, на здоровье!

Сеит загрустил, и Мюрвет не знала, что делать, чтобы развеселить его. Она решила молчать. Неджмийе тоже была неразговорчива. Сеит чувствовал себя нянькой с двумя маленькими детьми. Пока он наливал себе еще водки, Мюрвет убрала посуду и собрала газеты.

– Тебе лучше лечь, ты, должно быть, устала.

Мюрвет вымыла посуду и пошла наверх спать, взяв Неджмийе с собой. В постели она взмолилась:

– Аллах Всемогущий, пожалуйста, не дай мне затосковать по материнскому дому.

Сеит сидел на полу гостиной, пока не прикончил бутылку. Потом он обхватил голову руками. Как вообще он собирается стать счастливым? Он рассчитывал провести первую ночь в своем новом доме, ужиная и выпивая с женой. Вместо этого получил бутылку водки в компанию, чтобы забыть одиночество. Он чувствовал, как алкоголь проникает и распространяется по его венам, разогревая кровь. Ему стало жарко, он встал, чтобы открыть окно и наполнить легкие холодным свежим декабрьским воздухом. Он зажег сигарету, следил за спичкой, пока огонек не добрался до конца и не обжег ему пальцы, потом выбросил ее. Ему было тяжело. Он начал тихо напевать русскую песню. Водка, холод и слова песни как будто перенесли его назад в Санкт-Петербург.

Когда Мурка встала, она не смогла найти Сеита. Даже его подушка была нетронута.

Не выдавая себя Неджмийе, она тихо плакала. То, что говорила ее мать, воплощалось. Ее муж бросил ее одну в незнакомом месте.

Час спустя ее горе превратилось в смех. Сеит прислал домой полную телегу вещей и мебели. Мюрвет была счастлива как ребенок, увидев, как выгружают стол, стулья, зеркало, тумбочку, обеденный сервиз, керосиновую плиту и продукты. С помощью Неджмийе она переставляла и переставляла вещи, пока не расставила мебель так, как ей нравилось. Это был ее собственный дом, ее собственная мебель, ее собственный вкус. Никто не подавал ей идеи и не командовал. Она наводила порядок в доме, распевая песни. Неджмийе также присоединилась к веселью. Мюрвет думала о том, как она любит своего мужа. Когда она поняла, что приближается вечер, она бросилась на кухню и приготовила роскошный ужин, включавший все сорта закусок, хорошо подходивших к ракы.

Когда Сеит этим вечером пришел домой, он увидел, что лицо жены светится счастьем. Должно быть, настало время забыть о проблемах прошлой ночи, решил он. Он улыбнулся, когда увидел, что стол поставлен перед окном. Все, казалось, шло прекрасно. Он поцеловал жену и пошел умыться.

Ужин был великолепен. Впервые с того дня, как поженились, они в полной мере насладились вечером вместе, разговаривая за ужином о своем. Мюрвет не напоминала Сеиту о прошедшей ночи и присоединилась к нему с бокалом вина. Еще до того, как бокал был допит, ее тело охватило тепло и голова приятно закружилась. В ее глазах зажегся огонь. Сеит закончил с закусками, и Мюрвет встала, чтобы принести мясное блюдо. Он с удовольствием следил, как ее щеки покраснели и глаза затуманились. Когда она протянула руку, чтобы взять его пустую тарелку, он задержал ее руку и притянул ее к себе. Мюрвет никогда, ни в своем доме, ни у родственников, не видела, чтобы мужья приближались к женам с любовью и желанием, но не возражала. Неджмийе уже отправилась в постель. Сеит обнял талию жены и зарылся лицом в ее слегка округлившийся живот, поцеловав в пупок. Мюрвет была не против любовных намеков мужа, но стеснялась отвечать. Она хотела взять его за плечи, но не могла.

– Мясо готово, Сеит, оно сгорит.

Сеит весело похлопал ее по бедрам и отпустил.

– Конечно, не сожги мясо.

Глядя вслед жене, он улыбнулся довольной улыбкой. Их жизнь, кажется, встала на добрый путь.

Каждый день Сеит присылал домой несколько предметов обстановки и вечером приносил пакеты еды. Когда он задерживался, то покупал еду в ресторане Волкова. Среди принесенных им пакетов часто были подарки жене и свояченице. Несмотря на хорошее обращение и подарки, Неджмийе скучала по матери. Вначале она жаловалась раз или два в день, но потом начала плакать целыми днями. Это очень расстраивало Мюрвет.

Наконец она сказала Сеиту об этом.

– Ну и хорошо, ты можешь сходить навестить ее, – сказал муж.

Радостные сестры собрались и отправились в гости к матери. Эмине была очень счастлива видеть их. Мюрвет рассказала, как девочка по ней скучала:

– Она не хочет возвращаться со мной, мама, она постоянно плачет.

Эмине, сидевшая на софе, была рада видеть Неджмийе у своих ног.

– Ладно, тогда Неджмийе может остаться, Фетийе пойдет с тобой.

Мюрвет не знала, что ее муж на это скажет, но не могла возражать матери. Она не хотела обидеть и Фетийе. Вечером она взяла ее с собой и вернулась.

Даже на расстоянии Сеиту не нравилось давление тещи на его семью. Он хотел быть вдвоем с женой, но ему это не позволялось. Часто он чувствовал себя пойманным. Он хотел поговорить с женой, особенно о своем прошлом. Он хотел рассказать ей о России и его жизни там, разделить с ней все, особенно когда был пьян. Пару раз, когда он пробовал сделать это, ее глаза наполнялись слезами и она плакала. Молодой женщине было тяжело слушать о прошлом мужа, о жизни, которую у нее не было возможности разделить. Ее мутило от ревности.

Как бы он ни хотел, у него не хватало смелости привести в дом своих русских друзей. В тех случаях, когда он предлагал ей пойти поужинать куда-нибудь, она отказывалась так, будто ее заставляли грешить. Он терпеливо ждал, когда она привыкнет к его образу жизни, хотя и скучал по обществу, где царили выпивка, музыка и ностальгия.

Первыми гостями в их новом доме были Гюль-ханым и Ибрагим-бей. Они также бежали из России с армией генерала Врангеля. Гюль родилась и выросла во дворце паши в Баку. Она была красивой молодой женщиной с приятными манерами. Когда во время революции их дом окружили большевики, пашу убило влетевшей в окно пулей. Молодая женщина сумела бежать и присоединиться к белым, покинув Крым с врангелевской армией. В этом путешествии она встретила Ибрагима. Он был по сравнению с ней довольно незаметной личностью из деревни Корбук. Как и многие женщины, оказавшиеся одни без денег в чужой стране, она вышла замуж за первого предложившего руку мужчину, чтобы оказаться под его защитой. У них было двое сыновей, Сермет и Рустем.

Мюрвет понравились ее аристократические манеры, ее нежный и мягкий характер. Они жили рядом. Этой ночью они расстались с обещанием встретиться снова и сдержали его. Гюль-ханым и Мюрвет стали близкими подругами. Гюль заняла все свободное время Мюрвет. Мюрвет было достаточно ее дружбы, и она высоко ценила ее.

Сеит, с другой стороны, был в затруднении. Соблазнительная ночная жизнь Пера подмигивала ему; тихая атмосфера его дома в Касимпаша бледнела перед ней. Любовь жены не решала его проблемы. Он боялся, что не сможет включить Мюрвет в жизнь, которую вел с друзьями, но не хотел принуждать ее к поспешности.

Скоро наступил январь. Холодный ветер, дувший последнюю неделю, сменился густым снегом, который покрыл все вокруг. Снег и холод оживили Сеита. Мюрвет смотрела, как ее муж рубит дрова в саду их дома в одной майке, обнажавшей его широкие плечи и бугры хорошо развитых мускулов, умело работая топором. Как она ревновала его даже к женщинам, которых не знала! Он наполнил корзину и вернулся в дом. Пока он вытирал тело полотенцем, она сказала:

– Ты замерз, Сеит! Что, ради бога, заставляет тебя выходить из дома в такую погоду?

– От снега не холодно, – сказал он.

– Разве?

– Я же говорил тебе, что ездовые собаки в России выкапывают норы в снегу, чтобы спать в них. Когда лайки просыпаются, им тепло.

Затем, напевая, он счистил пепел с плиты. Несмотря на снег, он привычно накачал ледяной воды из колодца, чтобы принять холодный душ после своей ежедневной горячей ванны.

– В алуштинских лесах мы привыкли купаться в озере Карагёль, когда снежно. Всегда нужно держать свое тело в форме и привыкать к холоду, готовясь к случаю, когда не сможешь найти тепло, – сказал он.

Мюрвет не нравилось, что он упоминал свое российское прошлое каждый раз, когда делал что-то важное. Она ненавидела делить мужа даже с его воспоминаниями.

В этот день Сеит ушел неожиданно поздно, почти в полдень. Он поцеловал жену и вышел. Он не вызвал экипаж, потому что ему нравился скрип снега под ногами. Он напевал всю дорогу. Он любил белизну снега.

Вечером Мюрвет ждала его возвращения в обычное время. Еда остыла, и она разогрела ее снова. Затем накормила Фетийе и уложила ее в кровать. Потом она стояла у окна, глядя на снег в ожидании. Ее тревога к полуночи превратилась в ревность. Она плакала с платком в руках, слушая звон настенных часов. Было два часа, когда кто-то постучал в дверь. Она вскочила в волнении. Сеит вошел в хорошем настроении и обнял ее. Она не хотела поддаваться ему после стольких часов слез, поэтому высвободилась. Он снял шляпу, стряхнул снег и весело заговорил. Мюрвет стояла перед ним, отводя взгляд. Она не понимала его. Он говорил по-русски. Не получив ответа, он хлопнул себя по лбу, смеясь от души. Он обнял и поцеловал ее, его язык заплетался.

– Так… что я говорил… забыл?

Затем он погладил ее по щеке и продолжил:

– Моя маленькая Мурка… ты, должно быть, спать хочешь… Я буду рад, если ты можешь согреть немного воды, я хочу ванну принять.