– О чем нам говорить, Сеит?

– Шура, Шурочка моя, пожалуйста, прости меня за то, что сейчас случилось. Я знаю, это трудно, но, по крайней мере, постарайся. Я здесь потому, что…

Шура посмотрела на него с таким холодным выражением, что он не закончил фразу. Затем прошептал:

– Все равно… Я встретил твоего мужчину на лестнице. Кто это? Как давно ты его знаешь?

– Ален, капитан, я встретила его семь или восемь месяцев назад.

– Он тебя любит?

Шура вопросительно взглянула на него:

– Ты правда хочешь услышать ответ на этот вопрос?

Сеит сказал ей тихим голосом:

– Да, скажи мне, он любит тебя?

– Он говорит, что любит.

– А ты, ты любишь его?

Шура начала плакать:

– Сеит, ты мужчина, которого я люблю. Я люблю тебя, любимый, разве ты не знаешь?

Он взял ее за руку и поднес к своим губам:

– Шура моя, моя любимая Шурочка, я не гожусь для тебя… как сильно этот человек любит тебя?

Шура пожала плечами и сказала:

– Он хочет увезти меня.

– Когда он уезжает?

– Корабль уходит сегодня после обеда.

Он встал и мягко потянул ее за руку:

– Пойдем, собирайся, ты тоже уезжаешь.

– Я, куда?

Он сел рядом с ней и заговорил, глядя ей в глаза. В его голосе слышалась обреченность.

– Да, Шурочка, ты должна идти с человеком, который любит тебя.

Шура почти закричала:

– Нет, ты не можешь отослать меня.

– Ты должна сделать это для себя, любимая.

– Нет, если бы я хотела сделать это для себя, я бы давно это сделала, я же говорила тебе, я не хочу.

– Ты собираешься прожить так всю свою жизнь? Дожидаясь человека, который может прийти или не прийти, и, когда он не приходит, подавлять свое одиночество в компании других? До скольки лет ты собираешься жить так? Кем ты будешь через десять лет или через двадцать?

Шура уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Она колотила по подушке, мотая головой из стороны в сторону, отвергая все, что он говорил.

Сеит встал рядом с ней на колени и взял за плечи. Он погладил ее волосы. С их последней встречи она подрезала их короче, ее золотые волосы теперь доставали мягкими локонами ей только до плеч. Он пропустил ее шелковистые волосы сквозь пальцы. Их счастье тоже протекло между пальцами. Он ласково сказал:

– Шурочка, ты очень важна для меня. Прошло много времени, все изменилось, но мы столько пережили вместе. Долгое время ты была только моей. Что стало с нами? Почему мы делаем больно друг другу? Как мы разделились? Я не знаю. Единственное, что я знаю, это то, что я хочу сделать, чтобы тебе было хорошо. Ты должна организовать свою жизнь, выйти замуж, иметь детей. Мы оба должны убежать от нашего прошлого и жить нашей новой жизнью, поверь мне, любимая, где бы ты ни была, ты будешь моей половиной до конца моей жизни и даже после того.

Шура хранила молчание. Она повернулась, посмотрела на Сеита любящим, но безнадежным взглядом и упала, отказываясь принять свою судьбу. Ее глаза все еще были полны слез. Он держалась руками за единственного мужчину, которого любила в своей жизни, и прижимала его к себе, обнимая изо всех сил. Сеит тоже устал от жизни, которую вел, и от непоправимых ошибок, которые сделал. Он обвил руками ее стройное тело и крепко сжал. Они оба тихо плакали на плечах друг друга. Потом они легли на постель в том же положении. Они не двигались и не говорили долгое время, заполняя друг друга теплом своих тел. Как быстро пробежало время! Год назад они даже представить не могли, что такое произойдет, но теперь прощались друг с другом.

Сеит прошептал, уткнувшись в ее волосы:

– Прости меня, любимая.

Шура ответила между всхлипываниями:

– Ты тоже прости меня, милый… Сможем ли мы свидеться снова когда-то?

Сеит понял, что в том лекарстве, которое он предлагал Шуре, он искал собственное спасение.

– Почему бы и нет? Знали ли мы, что встретимся в Москве семь лет назад? Может быть, судьба приготовила нам еще один сюрприз.

– Я бы хотела быть сейчас в Москве.

Сеит подумал о предстоящем отъезде любимой. Как он вынесет жизнь без нее? Их глаза были уже полны тоски. Они обнялись снова, на этот раз крепко, и начали целоваться, как безумные.

Когда объятия Сеита ослабли, Шура выскользнула из его рук, пошла в ванную. Они не разговаривали. Шура молча собиралась в дорогу. Она вымылась, подобрала подходящую для поездки одежду. Она напудрила лицо и нанесла пастельного цвета помаду. Сеит сидел в углу комнаты, с восхищением следя за ней. Она упаковала свои чемоданы, надела синюю юбку, жакет и подходящие туфли, затем надела шляпку с шелковыми лентами на свои золотые волосы и закрепила их заколками.

Он следил за ней влюбленными глазами. С какой готовностью и самообладанием она собиралась в путешествие, которое наверняка станет поворотной точкой в ее жизни. Но не то ли хладнокровие было на ее лице, когда она покидала Новороссийск и когда она тайно пробралась на лодку Татоглу, покидавшую Крым под огнем большевиков?

Сеит встал, подошел к ней и погладил ее щеки:

– Синее так идет тебе, ты просто как та маленькая девочка, которую я встретил тогда, зимой 1916-го.

Шура попыталась улыбнуться:

– Помнишь, Сеит, что ты сказал мне, когда показал на купидонов у фонтана той ночью?

– Очень хорошо помню, любимая.

– Можешь сказать мне это сейчас?

– Конечно.

– Тогда скажи, я знаю, это ничего не изменит, но все равно хочу это услышать.

Сеит взял ее за руки, прижался к ее губам в долгом поцелуе и прошептал:

– Ты знаешь, я хотел бы быть как они, застыть, обнимая и целуя тебя. Тогда мы могли бы вечно обнимать и целовать друг друга.

Шура с трудом сдерживалась. Она вытерла глаза, высвободилась из его рук, взяла свой редикюль, перчатки, в последний раз осмотрела комнату и пошла к двери. Она превращалась в другого человека. Она уже не была женщиной, которая плакала по любви последние два часа. Она шла к своей новой жизни с грустью, но уверенно.

По дороге экипаж остановился у Валентины. Шура выбежала и вернулась с сестрой через десять минут. Они приехали к причалу за два часа до отправления судна.

Сеит передал сумки носильщику и сказал ему следовать за ними. Он провел Шуру мимо билетного контроля. Дежурный офицер крикнул им, что на корабль нельзя, но Сеит повернулся и сказал человеку, что он не пассажир, а она – жена капитана. Человек дал им сопровождающего и отправил на мостик.

Когда они постучались в дверь капитанской каюты, Ален работал с картой.

– Входите.

Молодой сопровождающий просунул голову в дверь и объявил:

– Капитан, ваша жена здесь, сир.

– Моя жена?

Его глаза широко распахнулись. Перед ним стоял мужчина, которого он видел несколько часов назад на лестнице. Он держал Шуру за руку и подталкивал ее в каюту. Он говорил на безупречном французском:

– Я отправляю ее с вами только при условии, что вы женитесь на ней. Вы должны пообещать мне это прямо сейчас.

Ален посмотрел на Шуру влюбленными глазами. То, что ему не удалось, удалось этому человеку по имени Сеит. Он привел женщину, которую Ален любил. Он был тронут всем этим, но главное, что Шура была здесь. С чувством благодарности он протянул руку Сеиту:

– Я торжественно обещаю вам это, месье Эминов.

Сеит был удивлен, услышав, как человек назвал его имя. Он повернулся к Шуре, вопросительно глядя на нее.

– Я хочу верить вам, потому что я хочу, чтобы она забыла все страдания и была очень счастлива. Она – особенная, – сказал Сеит.

Ален понял, что Шуру и Сеита связывают не только любовь, но более глубокие узы. Он без колебаний сказал:

– Я очень люблю ее, месье, но, поверьте, я не знаю, примет ли она мою любовь.

– Что вы имеете в виду?

– Я не знаю, как вы сумели привести ее сюда. Я пытался сам убедить ее, но безуспешно.

Сеит выглядел озадаченным. Ален с кривой улыбкой сказал: – Она уже решила остаться с вами.

В горле Сеита пересохло. Как несправедлив был он с ней. Что он мог сказать, чтобы она простила его? Он посмотрел на Шуру с любовью и восхищением.

Сеит крепко пожал руку капитана. Он продолжил:

– Это главная причина для вас сделать ее счастливой.

И прошептал:

– Прощай, Шурочка!

Она ответила:

– Прощай, Сеит.

По пути к пирсу Сеит обернулся. Лица, которое он хотел увидеть, не было. Выйдя на улицу, он почувствовал замешательство. Он достиг некоторого мира внутри, но его сердце болело, и его душа ужасно терзалась. Порвал ли он уже со своим прошлым? Он оставлял там половину своей жизни, своей памяти, своей великой любви… от него осталась лишь половина того, чем он был раньше. Жизнь его души и его воспоминания были на судне, отправлявшемся во Францию. Его маленькая Шурочка уезжала. Он уже тосковал по ней. Он знал очень хорошо, что в ее отсутствие его страдания усилятся. Он чувствовал то же самое, когда остался в Санкт-Петербурге в возрасте двенадцати лет. Теперь он был взрослым мужчиной, но его одиночество не уменьшилось. Он услышал гудок парохода. Он прошептал:

– Прощай, любимая моя!

Как только Сеит ушел, Ален с любовью обнял Шуру. Он прошептал ей на ухо:

– Все будет замечательно, дорогая. Я сделаю тебя очень счастливой.

Затем он позвал юнгу, дал ему багаж Шуры:

– Ты, должно быть, устала, дорогая, иди в каюту, располагайся и отдохни немного. Я присоединюсь к тебе, когда мы отплывем и ляжем на курс.

Шура вытерла слезы, пытаясь одновременно улыбнуться. Она легко прикоснулась к его щекам губами и последовала в каюту за мальчиком.

Подойдя к каюте, она услышала пронзительный звук пароходного гудка, раздавшийся три раза подряд. Корабль дал задний ход, отправляясь. Она больше не плакала. Она была похожа на изгнанницу, смирившуюся с судьбой. Она выглянула в иллюминатор. Они покидали порт. Она открыла свой чемодан, оставила его на кровати, вышла из каюты и нашла дорогу на верхнюю палубу, где уже собралось большинство пассажиров. Было нехолодно, но она чувствовала, как мороз пробирает ее. Она нашла тихое место и оперлась на поручни. Сине-зеленые волны Босфора бежали под кораблем, разлетаясь пеной. На мгновение она подумала слиться с синей глубиной внизу, но быстро отбросила такое малодушие. Что такая глупость решит?