Вот тот лужок – неделек пять,

И вам его уж не узнать;

Дотла опустошен вконец!

Иль демон он, исчадье зла,

Весь пламя с головы до пят;

Как вихрь он мчит, взметая прах,

Трусливым душам всем не страх,

Что перед дьяволом дрожат!

О Музы! Дале вас молю —

Ваш давний верный ученик:

Как, в меру дара моего,

Мне воссоздать хоть часть того,

Что испытал он, что постиг?

Наконец он отложил растрепанную книгу; нет, сейчас он наверняка не запомнит ни строчки!

Неожиданно над самым ухом подростка послышался знакомый голос:

– Ну, как дела?

Уолтер поднял голову – перед ним, улыбаясь, стояли Чарли и Генри.

– Все учишь? Мальчик отложил книгу.

– Учу, – сказал он глухим голосом.

– Ну, потом доучишь… – вполголоса приказал Генри, беря из его рук хрестоматию, – пошли…

Поднявшись с кровати, Уолтер, предчувствуя самое скверное, последовал за своими мучителями.

Они вышли в пустынный коридор, освещаемый тусклым светом редких электрических ламп.

Чарли подошел вплотную.

– Ну, что скажешь?

Уолтер молчал.

– Деньги давай!

– Нет у меня никаких денег, – тихо, но очень внятно произнес мальчик.

– Ай-ай-ай, – сокрушенно закачал головой Чарли, – и как не стыдно обманывать старших… Мы ведь сами видели, как вчера ты покупал тетради… На какие, спрашивается, деньги? А?

С неожиданной даже для самого себя решимостью Уолтер ответил:

– Это не твое дело…

Чарли кивнул своему приятелю – тот, держа руки в карманах, подошел поближе.

– Нет, ты только посмотри, какой он упрямый, – обиженно заговорил Чарли, – никак не хочет признаваться… Сразу видно, что ирландец…

Генри оскалился.

– А что с ним долго разговаривать? Пошли, отведем его в туалет…

– Постой, постой, – остановил его Чарли, – я, кажется, начинаю догадываться, что его так смутило…

Уолтер насторожился.

Чарли, почесав в затылке, продолжал:

– Я ведь знаю, почему он не хочет расставаться со своими фунтами…

На лице Генри выразилось нечто вроде тупой заинтересованности. Он спросил:

– И почему же?

– Потому, что мы просто не назвали ему нужную сумму, – ответил Чарли, неизвестно чему улыбаясь, – разумеется, только поэтому – почему же еще? А то как же: подойди кто-нибудь к тебе, Генри, и предложи поделиться деньгами, не оговаривая, какой сумой именно – чтобы ты тогда подумал?

Генри глупо заморгал, словно не понимая, о чем же его спрашивают.

Наконец, уяснив, что именно имел в виду его приятель, он произнес:

– Я бы ему показал!

– Заткнись, идиот, – выругался Чарли. – Я ведь не имел в виду именно тебя… Я говорю – к примеру…

– А-а-а… – протянул Генри, – ну тогда понятно… Тогда я понял… К примеру, значит…

Чарли, выждав немного, хмыкнул:

– То-то!

И, вновь обернулся к Уолтеру.

– Короче, – сказал он очень развязно, – короче, наш ирландский друг должен тебе, Генри, за нанесенный моральный ущерб… Ну, допустим, пятьдесят фунтов… Ты согласен? – и он вновь обернулся к Генри.

Тот, помедлив, ахнул:

– Мне?

– Ну да… То есть, – спохватился Чарли, – сколько из этих денег он должен именно тебе, мы разберемся вдвоем… Потом, без лишних свидетелей… Но это не суть важно: главное другое…

– Значит, приятель, ты должен моему другу пятьдесят футов…

Руки Уолтера медленно, против его воли, сжимались в кулаки.

Неожиданно Чарли взбесился:

– Что стоишь, ирландский выродок?! Тебе что – непонятно сказано? Деньги давай!

Генри, поддельно улыбаясь, подошел поближе к Уолтеру:

– Все эти грязные ирландские свиньи, все, как один, одинаковы… Да, кстати, я недавно подслушал разговор в комнате воспитателей. Знаешь, как он сюда попал? – спросил Генри и, не дожидаясь ответа, выпалил: – его папочка – законченный террорист… Он взорвал «Боинг» в лондонском аэропорту Хитроу, и потому осужден на пожизненное заключение… – глаза подростка злобно сверкнули: – мало ему дали!

– О, эти ирландцы только стараются выглядеть тупицами, несносными идиотами, – заметил в ответ его товарищ, – а на самом деле они хитры, подлы и кровожадны… Да, так что ты говоришь, его папочка – самый настоящий террорист? Подонок?

Уолтер уже понял, что удар следует наносить неожиданно – так, чтобы Чарли, который, вне всякого сомнения, обладал хорошей реакцией, не успел бы отшатнуться.

Короткий взмах – и малолетний вымогатель оказался на полу.

Это произошло столь внезапно, что ни он, ни Генри не успели среагировать – Чарли, утерев рукавом комбинезона кровь с разбитой губы, удивленно посмотрел на Уолтера снизу вверх.

Тот, прижавшись спиной к стене, приготовился к нападению – и не зря: наконец-то сбросив с себя оцепенение, Генри набросился на Уолтера и, ловко подставив подножку, сшиб его с ног.

Чарли, который к тому времени уже поднялся, кинулся на О'Хару и принялся с наслаждением избивать его тяжелыми форменными ботинками.

Сперва мальчик, сделав попытку подняться с пола, слабо отбивался; однако численно превосходивший его противник к тому же был куда крепче физически и более закален в драках – неловкие удары Уолтера только раззадорили Чарли и Генри, и после нескольких выпадов подросток вновь очутился на полу…

Он уже не слышал, как к месту драки из спальни бежали ученики; вскоре появился и воспитатель, чтобы разнять дерущихся…


После той истории Уолтер целую неделю провел в лазарете воспитательного дома.

Когда он немного пришел в себя, к нему в палату явился мистер Яблонски.

– Ну, – начал он, присаживаясь на табуретку, что стояла рядом с кроватью, – что ты скажешь по этому поводу?

Врать, будто бы он «подскользнулся в туалете», не было смысла; тем более, что свидетелей драки в коридоре было более чем достаточно.

Но и ябедничать было нельзя!

Мистер Яблонски пристальным, немигающим взглядом смотрел на воспитанника.

– Ну, так что ты можешь сказать в свое оправдание? – спросил он.

В свое оправдание?

Это было что-то новое.

Во всяком случае, такого поворота событий Уолтер никак не ожидал.

– Чарли и Генри в один голос заявили, что ты сам набросился на них. Я не спрашиваю, о чем вы говорили перед этим, я не спрашиваю, кто кого обидел… Мне интересно только одно: это правда?

Уолтер кивнул.

– Да.

– В таком случае, – процедил сквозь зубы Яблонски, – в таком случае, сразу же после выписки из лазарета ты должен понести наказание…

Неожиданно Уолтер взорвался:

– Но ведь они оскорбляли меня! Меня… И моего отца тоже…

Иронически посмотрев на воспитанника, мистер Яблонски поинтересовался:

– Оскорбляли?

– Да…

– И как же?

– Чарли оскорблял меня… За то, что я ирландец. И моего отца – тоже.

На что педагог равнодушно заметил:

– И поделом. Твой отец осужден за преступление против общества, – сказал он, – и осужден совершенно справедливо… – Пожизненное заключение – лучшее, на что он мог рассчитывать. Более того, я считаю, что коронный суд проявил к нему мягкосердечие и милосердие, которого он, по-моему, не заслуживает.

Разумеется, мальчик не смог ничего сказать в ответ на это замечание.

Постояв несколько минут у кровати Уолтера, воспитатель ушел, так и не дождавшись раскаяния.

А Уолтер, уткнувшись лицом в подушку, заплакал – наверное, так горько и отчаянно он не плакал с тех пор, как впервые попал в Вуттон…

Когда слезы, наконец, высохли, он с ненавистью посмотрел на дверь, за которыми скрылся несносный педагог и прошептал:

– Я больше так не могу. Я больше не могу здесь находиться…

Да, это было правдой.

Но что ему оставалось делать?

Жаловаться?

Это не имело смысла.

И что мог бы сказать ему тот же мистер Яблонски – ему, сыну террориста, который «получил поделом»?

И тут впервые за все время Уолтера посетили мысли о побеге…


Наказание за драку было не слишком жестоким – О'Хара был лишен права уходить в городок до рождественских каникул.

Однако он не был лишен воскресных прогулок и свиданий с сестрой.

Прохаживаясь по валу, истоптанному воспитанниками вдоль и поперек, Уолтер и Молли задумчиво смотрели на первые льдинки, которые покрыли тонкой корочкой грязную воду рва.

Молли выглядела бледнее обычного, синяки под глазами девочки свидетельствовали, что ей тоже приходится несладко…

Уолтер попытался было расспросить сестру, что с ней происходит, однако та упрямо отвечала всегда одно и то же:

– Все хорошо, Уолтер, все хорошо… Не смотри на меня так… Просто я очень плохо выспалась сегодня…

– Ну, не хочешь говорить – не надо, – мрачно ответил брат. – Но ведь я все равно вижу, что тебе тут скверно приходится… Скажи, над тобой по-прежнему издеваются за то, что ты – ирландка?

Молли промолчала – больше из нее нельзя было вытянуть ни слова.

Помедлив, Уолтер тихо произнес:

– Знаешь что, Молли…

Та подняла глаза.

– Что?

– Мне кажется, что чем дольше мы будем здесь, в Вуттоне, тем хуже нам будет…

Та согласно кивнула.

– Да, это правда.

– У меня появился план.

Молли оживилась:

– Бежать?

– Бежать, бежать отсюда… Иначе мы с тобой просто погибнем.

– Но куда?

– Как это куда – в Ирландию, в Белфаст… – неожиданно улыбнувшись, он спросил: – ну, что ты скажешь на это, Молли?

Та с готовностью ответила:

– Я согласна, – она обернулась и внимательно осмотрелась вокруг, будто бы этот разговор мог кто-нибудь подслушивать. – Я согласна. Но как мы отсюда… – и девочка запнулась, видимо, испугавшись своего вопроса.

– Как мы выберемся отсюда – это ты хочешь узнать? – догадался брат.

Молли закивала.

– Да.