Флора достала из гардероба старое платье абрикосового цвета в темно-зеленую полоску, порылась в сундуке и отыскала клетчатую шаль. Удары дождя были такими сильными, что стало немного жутко. Она прижалась щекой к мягкой шерстяной ткани и остро ощутила тоску по дому. В замке Маккрифф ей, по крайней мере, никогда не было скучно с родными, с людьми, которых она знала с детства. Осмотрев шаль на вытянутых руках, полюбовавшись синей с зеленым клеткой, Флора вздохнула и с удовольствием завернулась в нее. Из задумчивости ее вывел стук в дверь, после которого та почти сразу распахнулась. Она с надеждой обернулась – вдруг Лахлан подумал о ней и раньше вернулся с винокурни. Разочарованный взгляд наткнулся на румяное лицо Мюриэль.

– Обед подан, миледи, – сообщила девушка и бросилась к стулу с мокрым платьем. – Ох, какое грязное. Отнесу его на кухню, хорошенько просушу и вычищу. Вы правильно сделали, что вернулись, иначе могло быть худо.

– Благодарю, Мюриэль. Я сейчас спущусь. Полагаю, обед накрыли в столовой?

Ей ужасно не хотелось сидеть за огромным столом и чувствовать себя всеми покинутой. Как Лахлану удавалось выносить одинокие трапезы столько дней подряд? Она скучала по мужу, а вот он по ней вряд ли. Вчера они сидели так далеко друг от друга, что создавалось впечатление, будто каждый ест в одиночестве.

– Нет, миледи. Миссис Дэлглиш приказала подать вам обед в утренней гостиной. Вы помните, где она, или вас проводить?

– Не стоит, я найду дорогу. Лучше отнеси Бандита в кухню и накорми чем-нибудь.

Они вместе дошли до площадки, затем горничная удалилась в другую сторону, унося с собой платье и вырывающегося Бандита.

Утренняя гостиная располагалась в старой части замка и представляла собой просторную комнату, выходящую окнами на юго-восток. Карнизы, все деревянные детали и мебель были выкрашены в белый цвет. На стенах сиреневые обои в белую полоску, большие окна обрамляли однотонные зеленые шторы. Ожидавшая горничная приготовилась подавать первое блюдо.

– Благодарю, Долли, я справлюсь сама. Можешь идти заниматься своими делами.

Долли, поклонившись, исчезла, оставив Флору за большим круглым столом у окна. Пейзаж за ним был мрачнее ее настроения. И что же, такова будет жизнь? Ей предстоит сидеть в огромном замке, где не с кем поговорить и посмеяться, дрожать от страха, что любой поступок может расстроить супруга, о котором она, кстати, до сих пор ничего не знает, кроме того, что он богат и одержим работой? Единственное, что может развеять ее одиночество, – это дети. Принесут ли они в жизнь много света, любви и веселья?


Ужин прошел в атмосфере еще большего напряжения, чем предыдущим вечером. Лахлан почти все время молчал, и Флора последовала его примеру. После ужина супруги прошли в гостиную напротив библиотеки. В конце коридора была устроена удобная бильярдная со столом в одной половине комнаты и с камином и креслами для отдыха в другой.

Дальше по коридору был кабинет Лахлана, а за ним старый зал приемов, переделанный в бальный.

Лахлан остановился у двери гостиной и поклонился.

– Мне нужно еще поработать. Спокойной ночи, Флора, – сказал он и скрылся за дверями кабинета.


Позже, прежде чем подняться к себе, Флора на цыпочках подошла к двери кабинета мужа, прислушалась, но так и не отважилась войти. Однако она отчетливо слышала звук ударяющихся друг о друга бильярдных шаров и мужские голоса за дверью, мимо которой только что прошла. Поджав губы от гнева, она поспешила к лестнице.

Мюриэль ждала, чтобы помочь хозяйке подготовиться ко сну, и Флора изо всех сил старалась скрыть эмоции: не стоит давать повод слугам сплетничать и говорить, что миледи была в ярости, когда вернулась после ужина в спальню. Бандит сидел напротив и не сводил с нее глаз. Вскоре Флоре удалось взять себя в руки.

Она понимала, что Лахлан не сгорает от любви к молодой жене, слишком явно он давал понять, как его тяготит ее общество.

Флора очень хотела оставить Бандита на ночь в своей постели, но сейчас надо побыть одной, собраться с мыслями и обдумать, как вести себя с мужем.

Она открыла дверь будуара.

– Бандит, иди на место.

Пес удивительно легко поддался и скрылся в комнате. Похоже, он привык к новой жизни.

Забравшись в кровать, Флора натянула одеяло до самого подбородка и стала размышлять. Обдумав все хорошенько, она решила, что, несмотря на риск вызвать гнев супруга, она при первой же встрече выяснит, почему он ее игнорирует.

Но пока еще немного подождет.

Глава 6

Грегор Фрейзер прицелился, склонившись к кию, и ударил по битку. Тот ударился о голубой шар Лахлана, затем рикошетом задел красный, который залетел в лузу. Грегор гордо посмотрел на Лахлана.

– Пять очков. Не хочешь объяснить, почему ты здесь, играешь со мной в бильярд, а не проводишь время с молодой женой в ее спальне? – Синие глаза из-под мохнатых седых бровей смотрели с хитринкой.

– Ей нужно время, чтобы привыкнуть ко всем переменам в жизни. – Лахлан подошел к столику и налил еще немного виски из штофа. – Я мог бы сейчас не играть с тобой, а корпеть над этими чертовыми гроссбухами.

– Эти чертовы гроссбухи, как ты их называешь, – ключ к успеху виски «Карнмор», дорогой друг.

Лахлан внимательно посмотрел на мужчину, который давно работал управляющим в купленной им винокурне. Они быстро нашли общий язык и теперь вместе строили планы и работали для процветания бизнеса.

– Да уж, – процедил Лахлан сквозь зубы, и Фрейзер удивленно приподнял бровь. – Да, да, бухгалтерия важна, но сегодня у меня нет настроения.

Правда была в том, что он весь день вспоминал о Флоре. Должно быть, она бог знает что о нем подумала, ведь вместо непринужденного разговора за ужином ей пришлось есть молча и смотреть на мрачного мужа, погруженного в свои мысли. Она решит, что он всегда такой.

Лахлан вспомнил, как она лежала на брачном ложе, закусив губу и закрыв глаза, совершенно безразличная к тому, что с ней делают. Ни о каком удовольствии не было и речи.

«Что ж, она леди. Почему она должна получать удовольствие от близости с бывшим каторжником, к тому же необразованным и лишенным представления о хороших манерах?»

– А я всегда считал тебя умным человеком, Макнейл. Временами слишком упертым, но умным. Упрямство, мой друг, может принести пользу в делах, но не в отношениях с женщинами. – Грегор выполнил еще один удар, но промазал и с сожалением покачал головой. – Я знаю, что говорю. Мы с Брендой женаты тридцать лет, и я хорошо усвоил, что проблем не решить, игнорируя их. Тогда все лишь усложняется. И еще их нельзя решить, сидя в разных комнатах.

Лахлан поморщился. В бизнесе все проще, в нем он разбирался и знал, как поступить, да и упорство – качество, приобретенное в Австралии, – очень помогало. Он работал, не поднимая головы, умножал состояние и вернулся в Шотландию богатым человеком.

Лахлан обошел стол, примеряясь и выстраивая удар, но мысли его были о Флоре. Возможно, он должен был сделать больше, чтобы пробудить в ней страсть. Целуя жену, он даже не разомкнул губ, хотя знал, какие поцелуи любят женщины. Когда он осмелился коснуться ее соска через ткань рубашки, она пискнула, и он сразу убрал руку. Может, она не возражала, а, напротив, испытывала удовольствие? Конечно, оглядываясь назад, судить проще, но той ночью он был страшно напряжен и боялся невольно обидеть Флору. Может, ему стоило расслабиться и вести себя как обычно с женщинами?

Грегор, скорее всего, прав, ведь у него был шанс поговорить с Флорой за ужином и немного сблизиться. Вместо этого он не сделал ничего, чтобы пропасть между ними стала хотя бы немного меньше. В течение всего дня его то и дело посещали фантазии. Он представлял, как будет нежно целовать жену, коснется гладкой как шелк кожи, вдохнет аромат тела. И наконец, выяснит, что означал тот приглушенный писк. Ему необходимо забыть о том, что она леди, и заняться с ней любовью, как с обычной женщиной.

Но стоило ему увидеть Флору, как он снова почувствовал себя невежественным и неуклюжим рядом с утонченной дамой, а потому они опять ужинали почти в полной тишине.

Лахлан понятия не имел, на какую тему завести разговор, чтобы заинтересовать молодую женщину. Большую часть жизни он провел среди суровых людей, занимавшихся тяжелым трудом, оттого и сам стал крепким и выносливым, но опыта в общении с женщинами, тем более из высшего общества, это не добавляло. Конечно, женщины присутствовали в его жизни, но до знакомства с Джессикой они появлялись лишь для оказания услуг, будь то секс или стирка и приготовление пищи, чем теперь занимались слуги.

Лахлан прицелился и пустил красный шар в лузу.

– Три очка. Ты ошибаешься, Грегор. – Он положил шар обратно на стол. – Флоре нужно время, чтобы привыкнуть к новому положению. И я даю ей это время.

Лахлан очень хотел, чтобы Флора была всем довольна. Даже больше – счастлива. Она красивая женщина, его жена, именно поэтому он не желает ложиться с ней в постель лишь потому, что имеет на это право. Возможно, это слишком смелые мечты для человека его происхождения, но он надеялся, что однажды они будут заниматься любовью, искренне испытывая страсть. И еще они обязательно станут друзьями, по-настоящему близкими людьми, хорошо понимающими друг друга.

Грегор пожал плечами:

– Что ж, твоя жизнь, друг мой, тебе и решать. Эта партия последняя. Моя Бренда сегодня останется на ночь у нашей Анны, ее малыш приболел, а мне жена оставила список дел, и все нужно выполнить до того, как я лягу спать.

Когда Лахлан купил замок, Грегор с женой перебрались в сторожевой домик. Их все устраивало, супруги остались одни – дочь уехала в деревню Лохмор. Кроме того, их прежний дом у винокурни был даже меньше теперешнего.

– Лучше подчиниться, чем вызвать недовольство жены, – подмигнул Грегор.

Лахлан рассмеялся, хотя у него не было настроения, все же это лучше, чем продолжать ломать голову над тем, как обращаться с женой. Самыми близкими для него женщинами были мать и сестры. Сердце болезненно кольнули воспоминания.