Внезапно из дома вышла женщина, подошла к Лахлану, кокетливо улыбнулась и потянулась губами к его уху. Лахлан дернулся, отстранился и что-то сказал. Женщина покачала головой и поспешно ушла.

Флора решительно потянулась к дверце кареты, но Мюриэль попыталась ее остановить.

– Не стоит вам выходить, миледи. Это не место для порядочной дамы.

Флора ощутила неприятную тошноту. Она прекрасно понимала, что имела в виду горничная и что предлагала мужу появившаяся из дома женщина. Однако была уверена, что мужу нужна ее поддержка, не важно, что привело его в этот квартал. Флора размышляла слишком долго, и Лахлан успел войти в дом, а следовать за ним она не решилась, боясь того, что может увидеть внутри.

Флора наблюдала из окна кареты за снующими по улице людьми – многие были босыми, в рваной одежде, а дети худыми и грязными. Неужели кто-то действительно живет в таких условиях? Теперь она лучше понимала, почему Тесса, Уильям и их гости с таким пылом обсуждали необходимость реформ.

– Подождем, когда выйдет мистер Макнейл, – уверенно сказала Флора, повернувшись к Мюриэль.


Лахлан ступал по скрипучим доскам лестницы и попутно старался успокоиться и взять себя в руки. Стоило ему войти в тускло освещенный коридор, как отворилась дверь одной из комнат, перед ним возник крупный мужчина с разбитым носом и протянул ладонь, требуя денег. Лахлан неохотно заплатил и попросил позвать Катриону – под этим именем, по словам Делани, здесь жила Анна.

Коснувшись перил, Лахлан сразу брезгливо отдернул руку от липкой поверхности. Как он изменился с той поры, как прибыл с каторжниками в Южный Уэльс, там им было не до чистоты. Впервые пришла в голову мысль, что Анне, возможно, было не лучше, чем ему. Да, она была свободна, но был ли у нее выбор больший, чем у заключенного?

Лахлан с отвращением перевел дыхание, воздух в этом доме был смрадным из-за угольного отопления, грязной кухни и прочих выделений, о которых ему не хотелось даже думать. Звуки, которые приходилось слушать, вызывали не меньшее отвращение – крики и стоны, доносившиеся из-за каждой двери, несмотря на то что было еще утро. На лестнице ему встретился хорошо одетый мужчина, похожий на богатого торговца, он низко склонил голову и отвернулся к стене, явно не желая быть узнанным. Пальцы его при этом поспешно застегивали пуговицы на брюках.

Лахлан с трудом подавил тошноту. Внезапно до его ушей долетел приглушенный плач ребенка. Он ускорил шаг, открыл дверь и замер. Он не мог не узнать сестру, так удивительно она была похожа на маму. Сестра склонилась к ребенку, лежащему на матрасе, на полу, и повернулась к вошедшему мужчине.

– Анна!

В два прыжка Лахлан оказался рядом и обнял женщину за плечи. Ее руки были тонкими, как прутики, – какая же она худая.

– Слава богу, я нашел тебя! Я искал повсюду.

– Лахи! – От звуков детского имени он едва не разрыдался. Внезапно сестра толкнула его в грудь. – Я думала, тебя нет в живых. – В карих глазах стояли слезы.

– И я боялся, что тебя нет в живых. Собирайся, мы едем домой. Ты и ребенок.

Анна посмотрела на него и сокрушенно покачала головой.

– Хопкинс меня не отпустит. Я должна сначала выплатить все, что ему задолжала.

– Это его я видел внизу? Сколько? Я заплачу любую сумму.

Сестра горько рассмеялась.

– Да, это он. Но ты не сможешь с ним рассчитаться. Ему всегда мало. Всегда. Я думала, смогу отработать долг, но он все рос, а с ним и проценты. – Она закрыла рот ладонью и отвернулась. – Я думала, нет ничего хуже жизни в работном доме, но как я ошибалась.

– Это моя вина. Прости.

– Нет! – Анна повернулась, и выражение лица ее стало таким, как в детстве. – Ты не виноват. – Она склонилась к ребенку и взяла его на руки. – Так уж сложилась моя жизнь, обстоятельства. Моя беда в том, что я родилась женщиной. Ты тут ни при чем, Лахи. – Она прижала ладонь к его щеке. – Мне лучше всех известно, какой ты, что сделал для меня и мамы.

– Мне надо было вернуться раньше. Но теперь я здесь, и мы едем домой.

Анна положила голову ему на плечо.

– Он меня не отпустит, – едва слышно произнесла она. Захныкал ребенок, она поцеловала его в щечку и стала укачивать. – Тише, Дейви. Он сказал, что вышвырнет ребенка, если от него будет много шума.

– Дейви? Значит, парень? Сколько ему?

– Будет три в следующем апреле. Я назвала сына в честь его несчастного отца. Как ты нашел нас, Лахи?

Он погладил сестру по щеке.

– Я нанял детектива, он занимался поисками, именно ему удалось выяснить, что ты вышла замуж.

– Да, за мастера на хлопковой фабрике, тогда я там работала. Мы хорошо жили, но потом его убили, случайно, в драке. За три месяца до рождения Дейви. – Анна без сил опустилась на кровать. Ребенок лежал не шевелясь, будто у него не было сил двигаться. – Я не могла работать с новорожденным и начала понемногу шить на заказ. Денег никогда не хватало, и я влезла в долги. Но я пыталась не сдаваться и выжить… я правда пыталась! – Она посмотрела на брата, в глазах ее было столько боли… – Если бы я пошла в работный дом, они отобрали бы у меня Дейви, Лахи, я бы этого не вынесла. Долг становился все больше, потом появилась эта женщина, она сказала, что Хопкинс все выплатит… и даст мне работу в Эдинбурге, я смогу начать жизнь с чистого листа.

Она с отвращением огляделась.

– Я поступила так глупо.

Он с трудом сдерживал эмоции, слыша горечь в ее голосе.

– Ты была в отчаянии, Анна.

– Какое это теперь имеет значение. – Она сгорбилась, словно под тяжестью груза. – Я быстро оказалась полностью в его власти. – Она подняла голову и оглядела Лахлана. – Ты выглядишь потрясающе, братик. А я падшая женщина. Для меня нет другого места, но, знаешь… возьми. – Она встала и протянула ему ребенка. – Пожалуйста, возьми его. Ему еще не поздно выбраться.

– Нет! Ребенок должен жить с матерью. Вы оба поедете со мной, вам обоим еще не поздно начать нормальную жизнь.

Он попытался обнять сестру, но та отстранилась и вгляделась в лицо брата. Впервые в ее глазах мелькнула надежда.

– Ты поможешь мне выбраться отсюда? Большую часть дня я выполняю поручения Хопкинса, это даже хорошо, я могу погулять с Дейви. – Она рассмеялась и продолжала со слезами в голосе: – Хотя воздух снаружи не свежее, чем здесь, в месте, которое мы теперь называем домом.

Лахлан вспомнил о своей несчастной матери. Все, о чем она мечтала, – вернуться в родной дом в Нагорье. Отец хотел того же. Но их дом сожгли, а они оба умерли в нищете в Глазго. В душе вспыхнула злость на этот мир, в котором царит такая чудовищная несправедливость.

– Я не только помогу тебе уйти отсюда, я отвезу тебя домой. Мы будем жить все вместе, Анна.

– Нет. Не сейчас. Хопкинс… ты не знаешь, на что он способен, Лахи. Я не могу рисковать сыном.

Лахлан подумал, что, возможно, в словах сестры есть смысл. Хопкинс не может не услышать, как они будут спускаться по лестнице, и неизвестно, как поступит. Нельзя подвергать Анну опасности, едва отыскав.

– Хорошо. Я буду ждать вас на углу Каугейт. И мы поедем в мой… дом. Там для каждого найдется комната. – Ему было стыдно признаться, что живет в замке, когда родная сестра была вынуждена многие месяцы провести в аду. – Там есть парк, лужайка, где Дейви сможет гулять и бегать. Он вырастет сильным и здоровым.

Малыш мирно сопел у него на руках. Лахлан нагнулся и положил его на матрас. Внезапно он вспомнил о Флоре. Ей будет необходимо как-то все объяснить. Сегодня она впервые показала характер, но Лахлан надеялся, что жена поймет его. Мысль о том, что он должен рассказать прекрасной, утончен ной Флоре о своем прошлом, казалась абсурдной. Он не вынесет, если увидит, как зарождающаяся любовь в ее зеленых глазах сменяется презрением.

– А у тебя, Лахи, есть свои дети? А жена? – Анна тихо засмеялась. – Что это я. Конечно нет. Ведь ни одна приличная женщина не потерпит такую, как я, в своем доме.

– Не говори так. – Лахлан осторожно сжал ее плечо. – У меня есть жена, мы венчались меньше месяца назад, но ты не беспокойся, все вопросы с Флорой я решу сам. – Он помедлил, но неожиданно для себя добавил: – Она старшая дочь графа Абервильда.

– Дочь графа? Она не позволит, чтобы я жила в ее доме, Лахи.

– Ты моя сестра, Анна. Флора примет тебя, у нее доброе сердце.

– Должно быть так, раз она вышла за парня из трущоб, да еще осужденного.

– Хм. – Лахлан нахмурился и покосился на сестру. – Дело в том, что она ничего не знает.

– Ничего? – Анна сделала круглые глаза.

– Нет. И я собираюсь рассказать ей не больше самого необходимого, чтобы объяснить твое появление, так что обещай, что будешь держать язык за зубами. Ей незачем все знать.

– Собираешься скрывать от нее всю жизнь?

– Расскажу в подходящее время. Она поймет.

Скрип досок на лестнице напомнил о том, где они находятся.

– Когда ты сможешь выйти на улицу?

– Около трех. Он посылает меня за пирогом. И джином.

– Буду ждать тебя в экипаже. Не бери с собой ничего, что вызовет подозрение. Веди себя как обычно, но знай, что никогда сюда не вернешься. Он тебя не найдет. Вы с Дейви будете в безопасности. Я обещаю. – Лахлан поцеловал сестру в лоб. – Мне пора. Хопкинс сказал, что у меня полчаса, не хочу давать повода запомнить меня.

Шаги человека, поднимавшегося ранее по лестнице, теперь доносились из коридора, но, к счастью, он прошел мимо комнаты Анны. Вскоре послышались мужской и женский голоса, хлопок пощечины и плач. Анна приглушенно вскрикнула, но ничего не сказала.

Лахлан склонился к самому ее лицу.

– В три часа я буду тебя ждать. Если не придешь, я вернусь сюда и буду тебя искать.

– Я приду, Лахлан. Обещаю.

Глава 15

Сидя в карете, Флора продолжала с интересом наблюдать за снующими по улице людьми. В душе нарастал стыд, и не по причине вины за их убогую жизнь в трущобах без надежды на изменение положения, а потому, что она даже не подозревала, что такое существует в мире.