– Не обращай внимания на Бергюзан. – Мехдин взяла Марию за подбородок и внимательно рассматривала. – Она ревнует, но Хан ей никогда не принадлежал. Она лишь временное увлечение. Хотя сама она так не считает.


– Вы меня все неправильно поняли. – Девушка была совсем в растерянности. – Мне совсем не нужен Хан Сол. Я что-то почувствовала в танце… Эти движения близки моей душе, и я не понимаю почему.


– Давай продолжим!


Мехдинн учила Марию почти до обеда. Некоторые из наложниц уже давно ушли, смирившись, что на них не обращают внимания, некоторые остались, несмело повторяя движения в сторонке. Многие остались просто сидеть и наблюдать за происходящим. Кадиля тоже с усердием заучивала новые движения, но помогала Мехдинн только Марии. Больше ни на кого внимания не обращала.


Они даже немного дистанцировались от других, чтобы никто не мешал. Когда Мехдинн объявила занятие оконченным, Мария была мокрая от пота. Мышцы тела, о которых девушка раньше не подозревала, уже начинали болеть. Но эта была приятная боль и Мария с благодарностью улыбнулась своей наставнице. Она посмотрела на свое платье, которое теперь можно было смело выкидывать. От каждого шага разрезанная материя расходилась, полностью открывая ноги и девушка уже задумалась, как ей дойти до своей комнаты. Может Хазыр-калфа придумает что-нибудь прямо сейчас?


От громкого вскрика девушка в испуге обернулась. Мехдинн, отступая, наступила на острый нож, который они отбросили в сторону, разрезав ее платье. Она сидела на полу и зажимала рукой рану, морщась от боли. Видимо порез был глубокий, так как лужица крови быстро расползалась по полу. Наложницы повскакивали с подушек, кто-то с визгом бросился к выходу, не перенося вида крови, кто-то стал предлагать помощь.


Решение было принято Марией молниеносно, она обернулась, ища взглядом Хазыр-калфу, чтобы попросить о помощи. Та внимательно посмотрела на нее и громко крикнула:


– Все вон! Немедленно!


Танцевальный зал очистился от людей за минуту, калфа выгнала за дверь и охранника, и барабанщика, и наложниц. Никто ничего не понимал, а Мария сразу кинулась к Мехдинн. Девушка потерла руки, сосредотачиваясь и вызывая холод из груди, выталкивая и пуская его по рукам в ладони, пока ледяное покалывание не стало очень сильным. Она посмотрела на ничего не понимающую наставницу и повторила с улыбкой ее недавнюю фразу.


– Не бойтесь!


Девушка протянула руки, дотрагиваясь до глубокого разреза. Она крепко обхватила стопу, чувствуя, как через ладони выпускает требующую выхода ледяную силу. Мария смотрела в глаза Мехдинн, мысленно призывая не отпускать взгляд.


– Твои глаза сейчас блестят серебром ярче, чем самые отполированные серебряные монеты, фарфоровая статуэтка! – Прошептала танцовщица удивленно.


Мария чувствовала, как перетекает энергия из нее в танцовщицу, чувствовала приближающуюся слабость и как холод покидает ее тело.


Когда она ослабила свой крепкий захват и отняла руку, от раны на стопе не осталось и следа. Только кровь была повсюду, не давая присутствующим сомневаться, что рана все-таки была.


Мехдинн и Хазыр-калфа смотрели на нее в немом изумлении, А Мария чувствовала сильную слабость. Рана была не слишком серьезной, чтобы вызвать обморок, но после многочасовой тренировки сил оставалось немного.


– Как ты себя чувствуешь? – Хазыр-калфа нежно погладила ее по голове.


– Сейчас упаду… – Мария с грустью смотрела на свое испачканное в крови платье. Да уж, бедное платье, наверное, мечтало о том, чтобы его поскорее выбросили, не продолжая мучать. И она вытерла испачканные руки об него же, медленно вставая. – Я пошла.


– Я провожу. – Калфа пошла рядом, поддерживая девушку за локоть. – Сейчас ты отдохнешь, а потом мы отправимся к швеям, кое-какие твои наряды уже готовы. Я еще вчера отдала распоряжение отнести их в твою комнату. Видимо меня плохо услышали и кое-кому я сегодня промою уши. Остальное поторопим…


– Хорошо! – Девушка с поддержкой Хазыр дошла до своей комнаты и с облегчением опустилась на кровать, даже не снимая испачканное платье. – Я совсем немного посплю…


– Хорошо, девочка! – Калфа заботливо укрыла ее одеялом, подтыкая по сторонам.


– Моя мама умерла, когда я была совсем маленькая. – Удивленно прошептала Мария. – Я и забыла, как приятна такая забота…


– Ты много сил отдаешь, пытаясь вылечить…


– Мама умерла, потому что тогда у меня было слишком мало сил. Я не смогла помочь и это навечно моя боль…


– Ты была маленькая, Мария. И вряд ли виновна в смерти матери.


– Теперь отец и сестры не пострадают, если меня обвинят в колдовстве. И я могу спать спокойно.


– Ох уж этот запад! Какие глупые люди там живут! Спи спокойно, девочка, тебя никто не потревожит. Мы с тобой потом об этом поговорим.


Но Мария уже не слышала последних слов калфы.


Глава 10


Сол лег спать только утром, но через несколько часов он уже проснулся, полный энергии для накопившихся дел. Он решил готовить Керима на должность своего непосредственного помощника после смерти Ахмеда. Поэтому умывшись и одевшись, он приказал племяннику сопровождать его.


Его вилайет отвечал за подготовку легкой кавалерии – Акынджи. Так называли себя уже обученные воины и задача состояла в охране уже завоеванных границ и удержании этих позиций. Византия становилась все слабее и слабее, и Осман 1 пользовался этим, завоевывая все больше и больше территорий. Сейчас велась подготовка к следующей военной кампании, это была Никея. В ближайшее время нужно было завоевать этот стратегически важный город и его территории. А потом дойдет дело и до Константинополя.


Сейчас в его управлении находились несколько отрядов акынджы, возглавляемых тойдже. Беи пограничных с ним территорий отвечали за пехоту и тяжелую кавалерию. Но так как выход к морю сейчас был только у Бурссы, доставка рабов и наемников осуществлялась кораблями по его земле.


Осман не только завоевывал новые территории, он мудро предлагал там свое покровительство и защиту. А люди легко соглашались, чувствуя руку сильного и могущественного правителя. Поэтому потребность в рабах мужчинах становилась все меньше и меньше, а вот женщины были необходимы, как воздух.


Каждый месяц проводилась ярмарка, на которой девочек, девушек, женщин продавали местным беям, купцам, ремесленникам. Тем, кто жил и работал здесь, хотелось иметь красивых женщин в качестве жен. А мода на светлые глаза и волосы была невероятно высока. Но такие женщины, особенно красивые, стоили много золотых акче.


Сам Осман лишь недавно стал мусульманином, до этого он был язычником, поэтому сейчас не требовал от своих доверенных людей смены религии. Люди на завоеванных территориях чувствовали свободу, их никто не принуждал и не притеснял. Здесь верили во что хотели.


Сол не верил ни во что, он давно потерял веру, но прекрасно понимал, что будущее за мусульманством.


Он назначил встречу с несколькими тойдже, принимая отчет о численности лошадей и обучении акынджи. Тысяча воинов, тысяча скакунов. И каждый воин тренировался только на своей лошади, кормил и ухаживал за ней тоже сам.


Мужчин рабов сейчас предстояло Солу отобрать для своей кавалерии. Для этого была специально построена небольшая арена, где новенькие могли выбрать для себя любое оружие: ятаган, саблю, килич, шашку, боевой топор, кинжал, мушкет или копье с крюком. Мужчин, не державших в руках оружие, сразу было видно.


Многих насильно кастрировали, делая евнухами, отправляли служить в гаремы, на кухни, в поля, в конюшни. Мужских рук всегда не хватало. А те, кто умел драться и делал это хорошо, поступали на службу в армию Османа.


На эту ярмарку в конце месяца приезжал сам повелитель. Не говоря уже об остальных беях. Но тут Хан немного хитрил.


Для себя он отбирал воинов сразу, один. Без присутствия лишних зрителей, только с тойдже. Его отряды были элитными и самые лучшие, сильные, умные и быстрые воины без промедления пополняли ряды акынджи, его люди составляли личную охрану повелителя.


Мужчины расселись на удобных креслах, наблюдая как на арену выходили двенадцать пар мужчин одновременно, оружие было самым разным, рабов предупреждали, что битва не смертельна, а велась до первой крови. Шестерка проигравших отсеивалась быстро. А вот второй бой трех пар был обычно интереснее. Там даже проигравшие воины иногда производили впечатление своей выдержкой и выносливостью.


А с победителями иногда вызывались в пару сами тойдже, оттачивая свои боевые навыки и проверяя навыки сильнейших. Иногда даже сам Сол с удовольствием дрался на этой арене. А сейчас без особого интереса смотрел за сражением, слушая редкие комментарии Керима и глав кавалерии.


Трое определившихся победителей ждали снова до дюжины, чтобы снова встать в пары. И уже оставшаяся тройка сильнейших из 48 человек получало право начать заниматься, чтобы стать акынджи. Иногда шанс получали и проигравшие, когда что-то в их поведении цепляло тойдже, и они уговаривали Хана обратить внимание.


Играла роль и выбор оружия, если рабы ничем, кроме кинжала не владели, то толку от него, скачущего галопом на лошади в самом эпицентре сражения с ножиком? Ну а верховая езда была в приоритете, нужно было уметь не просто сидеть на лошади или быстро скакать, а метко стрелять в галопе с помощью копья или лука, или наносить смертельные раны.


Иногда мужчины громко смеялись, отмечая неуклюжесть или трусость рабов, которые громко верещали, зовя на помощь. Таких сразу в поле на уборку урожая или чистить конюшни. Таких и оскопить то нельзя было, так как охранниками в гарем брали только сильных и умелых воинов.


Но и Исмаила и Хасана Хан заметил именно на этой арене много лет назад, они стали одними из лучших акынджи, прежде чем Сол взял их себе в услужение.