Мужчина понял, что больше ни минуты не может находиться рядом с Марией, чтобы не прижимать ее при этом к своему возбужденному телу. Он кивнул Мехдинн, давая ей знак продолжать, сделал над собой усилие, чтобы отвезти взгляд и пошел по направлению к своим покоям.


Навстречу ему выбежал Нумеддин ага, неловко заламывая руки.


– Эммм… Паша… Вас ожидает Бергюзан и никак не хочет уходить! Устроила скандал у входа в ваши покои. Сказала, будет ждать и ни с места не сдвинется. Что мне делать?


Сол не хотел видеть Бергюзан, не сейчас, когда в душе все так тревожно и непонятно. И ответа на вопросы, которые она ему задаст нет! Он прошел ту часть коридора, где стояла охрана до дверей в свои комнаты.


Наложница стояла у входа и глядела на него красными заплаканными глазами.


– Вы вернулись и даже не сочли нужным поздороваться. – Прошептала она, опустив голову и признавая свою вину за свою смелость.


– Ты мне не жена, чтобы чего-то требовать от меня! – Произнес Сол, останавливаясь рядом с ней, и не приглашая войти к себе. Возбуждение, вызванное видом другой, еще не улеглось и видеть Бергюзан было мучительно неприятно.


– На протяжении нескольких лет я была вашей единственной любовницей и надеялась, что вы хоть чуть-чуть привязаны ко мне.


– Значит, ты ошиблась!


– Я вас очень люблю! – Девушка вытерла набежавшие слезы и громко вздохнула, отчего еще больше открылся вырез на ее большой груди. – Прошу, не покидайте меня. Хотела сказать, что приму любое ваше решение относительно меня, только не отправляйте меня никуда. Я хочу остаться здесь, с вами. И если вам нужна какая-то другая женщина, я готова уступить…


– Что за чушь, Бергюзан! – Хан вспылил. – Я не желаю оправдываться перед тобой о своих поступках. О моем решении относительно тебя ты узнаешь от Нумеддин аги, и больше не приходи никогда сюда сама, иначе будешь наказана. Если ты мне понадобишься, тебя известят.


Он закрыл за собой дверь, чувствуя невероятное раздражение от навязчивости наложницы и желая поскорее забыть неприятный разговор.


Глава 13


Мария закончила танец, немного запыхавшись и замечая лукавую улыбку Мехдинн.


– Что? – спросила девушка с улыбкой. – У меня хорошо получается?


– Лучше, чем ты думаешь, фарфоровая статуэтка!


Они не заговаривали о том, что произошло в этом зале совсем недавно, но танцовщица испытывала к Марии явную симпатию и нисколько ее не боялась.


– Теперь не только вы меня так называете, но и Нумеддин ага балуется!


– Почему ты выбрала шаровары? – Спросила Мехдинн. – Почему не открытую юбку?


– Я стесняюсь открытых ног. – Мария вытянула ножку, которую мягко облегала полупрозрачная ткань. – А тут видите! Вроде закрыто и моя скромность молчит!


– Если бы ноги были голые, было бы лучше! Но пока и так сойдет! Со временем ты поймешь, что я имела ввиду.


– Я танцую не для мужчины, Мехдинн. Я танцую для себя.


Танцовщица громко рассмеялась, качая головой. На сегодня они закончили и обе засобирались, накидывая плотные, непрозрачные плащи. Все-таки их наряды были достаточно откровенны для чужих глаз. Но Мария никогда и никому не признается, насколько ей комфортно в таком одеянии.


Они вышли из танцевального зала, где разошлись в разные стороны, а Марию уже поджидала Хазыр-калфа.


– Что? – Вопросительно спросила девушка. Ей было стыдно за свою утреннюю вспышку ярости, но и просить прощения за правду она не собиралась.


– Хан Сол ждет тебя на ужин в своих покоях и тебе нужно побыстрее собраться.


– Разве я не должна отдохнуть? – Возмутилась девушка. – Пусть другую откармливает! Ему с удовольствием составит компанию любая! Целый гарем на выбор!


– Ему нужна ты… – С укором, как глупому ребенку ответила старая женщина.


– Я так понимаю, моего согласия снова никто не спрашивает? – Холодно спросила Мария, уже зная ответ.


– Нет! Это приказ.


– Хорошо. – Мария кивнула и равнодушно пожала плечами, направляясь к своей маленькой комнате. – Что дальше?


– Ты должна привести себя в порядок. Хамам уже готов, и девочки тебе помогут. Благовония мы вчера не успели нанести тебе на тело и убрать лишние волосы тоже не успели. Сегодня все будет как положено. Хан Сол меня вчера поторопил, сегодня ему придется подождать!


Через некоторое время девушка с интересом наблюдала за процедурой превращения ее из рабыни в прямую фаворитку Хана Сола. Каждая частичка ее тела была намыта, умаслена, избавлена от волос. Ей ничего не разрешили делать самой и девушке пришлось смириться. Мария не боялась повторения приступа, так как использовала возможности своего дара совсем недавно. В таких случаях приступы холода не повторялись достаточно долгое время и напугать кого-либо она не могла. Даже волосы не дали самостоятельно промыть, а просушив, закололи к верху изящными гребнями из слоновой кости.


Мария редко закалывала свои волосы, она носила их распущенными, так как закалывать обычно было бесполезно. Что эти служанки добавили в воду, он не знала, но волосы были послушны как никогда.


Вчера она надела белый красивый халат, а сегодня девушки помогли ей влезть в узкое платье насыщенного бардового цвета с бесчисленным количеством маленьких пуговиц на спине.


– Зачем? – С улыбкой спросила она Хазыр-калфу, чувствуя, как платье облегает ее как вторая кожа. – Ему же не понравится расстегивать, и он просто порвет такое красивое платье!


– Небольшая сложность для него, маленькой подарок тебе. Ты поймешь…


Хазыр-калфа внимательно рассматривала девушку, подмечая малейшую деталь.


– Ты совершенна! – Сказала она, наконец, протягивая руку. – Пойдем!


Мария больше не боялась, она вспомнила свои вчерашние ощущения, свой невероятный страх и отчаяние, которые изо всех сил старалась не показывать. Сегодня было только равнодушие. Она шла на хальвет к мужчине, которого боготворила почти каждая женщина в Бурссе и не испытывала никаких эмоций. Ощущая на себе завистливые взгляды, недоумевала. Неужели действительно единственная цель жизни женщины на востоке, это удовлетворять любые потребности мужчины, не считаясь с собственными желаниями? Быть покорной и слушаться во всем? Конечно, в Венеции тоже мужчина был главой семьи и это не подлежало сомнению, но женщины хотя бы имели право видеть и разговаривать с другими мужчинами. И на любое действие не требовалось спрашивать дозволения.


Девушка очнулась только перед богато украшенными дубовыми дверями в покои Хана. Восточный орнамент был искусно вырезан каким-то талантливым резчиком по дереву и Мария, залюбовавшись, провела пальчиком по волнистым узорам. Перед ней снова открыли двери и она, без страха и с высоко поднятой головой зашла в комнату.


И в первые обратила внимание на довольно скромную обстановку. Комната была большой, с арочным потолком и круглыми колоннами. Отсюда открывался невероятный вид на мраморное море. В центре стоял большой стол, где в беспорядке были разбросаны карты местности и какие-то чертежи.


Девушка заметила на террасе Хана Сола. Он стоял спиной к ней и о чем-то так глубоко задумался, разглядывая линию горизонта, что не слышал ее прихода. Вот что ей нравилось на востоке, так это яркие краски. Везде. В отделке помещений, одежде, мебели. Она обошла стол, заваленный бумагами, и прикоснулась к каменной колонне глубокого терракотового оттенка с вкраплениями золотого цвета. Такого оттенка руды она никогда не видела.


Хан внезапно обернулся, хотя Мария не издала ни звука. Будто почувствовал ее близость. И как всегда от его взгляда, кожа Марии покрылась мурашками. Более пронзительных голубых глаз девушка не видела, хотя в ее семье было достаточно голубоглазых родственников. Правая его бровь из-за шрама была всегда чуть приподнята, ее отец так приподнимал брови, когда без слов о чем-то спрашивал, либо требовал объяснений за проделки. В которых Мария почти никогда не принимала участия, зачинщицами были Тициана и Франческа.


Сейчас это непроизвольное воспоминание вызвало грустную улыбку на губах, а Хан медленно подошел ближе. Мария приложила усилие, чтобы не отступить.


– Не захотела, чтобы я пожелал тебе доброго утра и сбежала? – спросил он, поглаживая свою бороду. А что на это можно было ответить? Что он прав, и она действительно сбежала, почти не дыша выбираясь из его крепких объятий. Признавать его правоту вслух совсем не хотелось, но Хан и не требовал, а лишь понимающе улыбнулся. – Я настолько тебе противен?


– Я была воспитана говорить всегда правду, поэтому позвольте мне не отвечать на этот вопрос! – Мария пыталась подобрать правильные слова, чтобы не врать, но и не обидеть. А он откинул голову назад и рассмеялся. Глубоким приятным смехом, от которого пальчики на ногах подогнулись. А потом приподнял ее подбородок, внимательно вглядываясь в глаза, будто пытаясь найти там ответы на свои вопросы.


– Тогда обещай, что никогда не соврешь мне! Какой бы вопрос я тебе ни задал, твой ответ будет всегда честным.


– Я обещаю промолчать, если правдивый ответ будет невыгодным для меня. – Нахмурилась Мария, подыскивая правильные слова на его странную просьбу. – Но врать я действительно не умею.


– Этого достаточно! – Хан довольно хлопнул в ладоши и взял ее за локоть, провожая в альков, где огромное ложе занимало почти все пространство, и которое Мария так хорошо помнила. На кровати стоял низенький столик с большим количеством морских деликатесов на тарелках. – Ты сказала, что не ешь мясо, но про рыбу ничего не говорила…


– Рыбу я ем. – Мария остановилась, не решаясь залезть на кровать, но иначе было не дотянуться до еды.


Хан расслабленно растянулся на огромном ложе, опираясь на локоть и забрасывая виноградинку в рот.