— Ты учить меня будешь? — Рыком прозвучал тот, что моложе, импульсивнее.

— Я просто хочу, чтобы ты успокоился. — Бальзамом на душу лёг другой, бархатный, мягкий, уравновешенный.

— Я сам решу, что мне делать! — Прозвенел эмоциями первый.

Ветер усилился, и ответ потерялся где-то между поднятыми вверх песчинками, мелкими морскими брызгами.

Донёсшийся злой шёпот утаил свой смысл, скорая потасовка расставила последние акценты. Мужчины разошлись, а недопонимание между ними осталось. Тот, что кричал и доказывал, сейчас направлялся в мою сторону. Увесистые шаги рассекали воздушный песок, резкие взмахи рук грозились разорвать в клочья того, кто посмеет перечить. Я устроилась на шезлонге сидя, поёжилась, кутаясь сильнее, и возмущённо фыркнула, ощутив отлетающий из-под босых стоп песок на губах и лице. Мужчина резко обернулся и стиснул челюсти, не желая на меня отвлекаться.

— Excusez-moi, mademoiselle. (Прошу прощения, мадмуазель). — Зло выговорил без оттенка акцента и собирался уйти, как вдруг обернулся снова, пытаясь что-то разглядеть через линзы тёмных очков. — Всё в порядке? — Добавил не менее агрессивно и точно без тени сочувствия или вины.

Только тогда, закончив от солёного песка отплёвываться, я взгляд на него подняла и неуверенно сглотнула, приметив отличительный знак на обеих руках. Татуировка в виде коротких слов, когда-то именно мне адресованных.

— А ты как думаешь, Татарин? — Проговорила и смолкла, не зная, чего от него дальше ждать.

А Татарин молчал. Смотрел на меня и молчал, не решаясь пошевелиться, вдохнуть толком не решаясь.

— Ты ли это, Наталья Викторовна? — Уколол он презрительным тоном, а я с шезлонга поднялась, расправила плечи, спину выпрямила и усмехнулась, признавая, что в таких условиях едва ли смогу посмотреть на него свысока.

Татарин как будто стал выше, шире в плечах, мощнее в теле. Он мужиком стал, оставляя такого знакомого и понятного мне мальчишку далеко в прошлом. Я же, наоборот… даже самой себе казалась тоньше и будто прозрачнее. Лишь лёгкий бронзовый оттенок — поцелуй жаркого южного солнца спасал от провала. Сейчас своё превосходство он чувствовал, держался увереннее, ухмылялся победно, но стоило мне голову вскинуть, поражение признавая, как сдался, выдохся, с сомнением прищурился.

— Что-то в тебе изменилось. — Проговорил задумчиво, и смело ладонью моего подбородка коснулся. — Привет. — Выдохнул, оставляя на губах лёгкий поцелуй. — Я скучал. — Кончика носа своим носом коснулся.

— Весьма смелое начало, Татарин.

— А разве не за этим сотни девушек ежедневно ступают на нашу горячую землю? — Нахально усмехнулся он и, пользуясь моим замешательством, очки с лица стянул. — Хочу видеть твои глаза. — Пояснил. — Не для того я так долго ждал, чтобы смотреть в пустоту. Давно в городе?

— Четыре дня.

— Что видела?

— Море, солнце, пляж… пальмы! Сто лет не видела пальмы, а здесь вон они… на каждом углу!

— Идём, я покажу тебе город.

— Ты уверен, что начать стоит с этого?

— Мы уже начали. А теперь, как гостеприимный хозяин, я покажу тебе здесь всё.

— Зачем? — Отозвалась я с лёгкой улыбкой, а Татарин, наоборот, показался мне предельно серьёзным.

— Потому что я встретил тебя в многомиллионном городе не просто так. Я ждал тебя, и ты вернулась.

— Считаешь, что всё можно свалить на судьбу?

— Считаю, что судьбу нужно брать в свои руки. Точно как я тебя сейчас. Крепко. — Мою ладонь сжал, твёрдость намерений демонстрируя, и за собой потянул, не давая опомниться.

— Кто это был? — Задала вопрос для отвлечения внимания, а Татарин отозвался весьма вяло. — Мужчина, с которым ты ссорился. — Пояснила.

— Знаешь, рядом с каждым всегда есть люди, которые точно знают, как нам будет лучше. Это тот самый случай. Он не пускал меня к тебе, Измайлова. — Легко рассмеялся Татарин, а я отчего-то верила.

Четыре года многое решили за нас. Четыре года не были непреодолимой пропастью. Но вынужденная разлука сковывала, обездвиживала, морским узлом вязала язык. Я не знала, о чём с ним говорить, как себя вести. Одолевали сомнения. Он казался лёгким, практически невесомым. Он стал вкуснее, он достиг уровня властелина мира и готов был своей силой поделиться. И снова со мной…

— Что нового? — Спросил, когда напряжённое молчание утомило, а тенистая аллея располагала к расслаблению.

Отвечать на вопросы сейчас хотелось меньше всего. Скорее, задать свои, потому я лишь скромно пожала плечами.

— Роль рядовой домохозяйки не предполагает приключений.

— А я уверен, ты и в этом преуспела! — Неловко рассмеялся Татарин, сбавляя ход.

— Развелась…

— Я знаю.

— Злые языки?

— Нет. Розовые очки тебе не к лицу. Сейчас их нет, а вот упрёк остался.

— Упрёк? К тебе? — Лукаво скосила я на Татарина взгляд.

— Ко мне-то за что?.. К себе самой. Ты сделала неправильный выбор и осталась этим недовольна.

— Возможно, ты и прав. — Согласилась, невольно отворачиваясь в сторону. — А что с тобой?

— Отменил свадьбу два месяца назад.

— Не выдержал груза ответственности?

— Понял, что как ты врать не смогу.

— А я врала? — Усмехнулась. Татарин, заверяя, с готовностью кивнул.

— Все четыре года. Ему врала, что любишь, себе — что сможешь. Надеюсь, урок пошёл тебе на пользу.

— Урок? — Эхом отозвалась я.

— Ну, не от большой любви ты развелась так уж точно!

— А вот ты не изменился совершенно. — Рассмеялась я собственной неловкости, его лица кончиками пальцев коснулась и расслабилась, понимая, что не отталкивает.

— Ты предвзято ко мне относишься. — Пожаловался Татарин.

— Так происходит в случаях, когда хочешь сделать человека лучше. — Опомнилась я и руку одёрнула. Он нетерпеливо выдохнул, желая ответить что-то колкое и язвительное, а я не позволила, рассмеялась громче и за руку на себя потянула, двигаться вперёд призывая. — Так, что там с твоей свадьбой?

— Ничего. Пройденный этап. Никто не в обиде. Ты же знаешь, я умею улаживать конфликты.

— Она хоть жива? — Сорвалась с губ злая шутка, а Татарин рассмеялся в голос.

— Отправилась в свадебное путешествие без меня и шлёт открытки. А у меня из радостей только билет на самолёт, что отправляется завтра с утра.

— Куда летишь?

— Летел, чтобы забрать тебя. — Бросил с вызовом. — Теперь можно остаться. — Смотрел, будто ждал чего, и злился, желаемого не получая. Коршуном надо мной навис, подавляя физически, как вдруг улыбнулся, расслабился, дал простор для манёвра. — Ты очень красивая. Настолько, что я сразу и не узнал. — Пробормотал примирительно и неспешно побрёл по аллее дальше. — Так, зачем ты прилетела?

— Когда-то я была здесь счастлива. Решила испытать судьбу снова.

— Когда-то?

— Давно. До тебя ещё.

— Дай угадаю, здесь ты лишилась девственности. — Смешливо фыркнул, а я и не думала смущаться. Не с ним — точно.

— Скорее, переступила черту, которая стала моим приговором. — Пояснила на удивление весело.

— Но счастье-то было?

— Недолгим. И оценила его по достоинству я далеко не сразу.

— Ты разве не знала, что я страшно ревнив? Ещё несколько слов и придётся закопать твоё счастье под землю.

— Для этого его нужно найти.

— Для этого нужно хотеть найти, когда-то об этом я тебе уже говорил. Лучше скажи, что вспоминала обо мне.

— Не вспоминала.

— Скажи, что любишь.

— Не уверена, что любовь существует в принципе.

— Тогда скажи, что хочешь. — Азартно облизнул он губы. Смеяться пытался, но в глазах смеха не было. Приказ подчиниться, приказ дать лязгающие, словно кандалы, обещания, а вот смеха…

— Хочу…

Только успела последний звук произнести, как к губам припал. Грубо, нагло, бесцеремонно. Прижался всем телом и меня рядом с собой удерживал, поперёк спины обеими руками опоясывая. Впивался пальцами в кожу, рычал, понимая, что большего хочет, а получить желаемое не выходит.

— И я хочу. — Простонал, оторваться пытаясь, но желание было сильнее, страсть диктовала свои правила, вожделение отдавало приказы.

Пахом прижался и жарко в лицо выдохнул, желая отклик в глазах найти. Нервно скривил губы и заколотился в приступе бешенства, осознавая, что огонь в них не разжёг.

— Он сделал тебе больно? — Спросил строго, и я губу прикусила, жалкий скулёж сдерживая.

— Уничтожил. — Перевела дыхание и на Татарина уставилась, словно в ожидании волшебства, словно он что-то исправить может.

— Уничтожил другую. Ту, слабую, глупую! Мою оставил.

— А твоя не умеет любить и не знает жалости. — Растянула я губы в улыбке отчаяния.

— Ты просто сама себя не знаешь. — Эмоционально зашептал, внушение делая, а я улыбнулась шире.

— Покажи мне другой мир, а, Татарин? — Попросила, а он снова заколотился. Теперь от удовлетворения, удовольствия, от того, насколько быстро сдалась.

— Мы пришли. — Махнул рукой, на светлое здание за своей спиной. Я усмехнулась.

— Ты обещал показать город, а это какой-то музей. Или я была настолько слепа и не разглядела твоей тяги к искусству?

— Это ЗАГС.

— Ты хочешь показать мне ЗАГС?

— Ну и *ука же ты, Измайлова! Замуж я тебя зову. Паспорт с собой?

Не раздумывая над вопросом, я документ достала и Татарину в руки вручила, точно в замедленной съёмке наблюдая, как он его в кармане прячет.

— Так меня замуж ещё точно не звали. — Заметила. — Татарин, да ты просто эксклюзив!

— Всё для тебя! Идём?

— Своим тоном сейчас явно дал понять, что спрашиваешь в последний раз. — С места не сдвинулась, выдерживая интригу. — А если снова промолчу? Бросишь это гиблое дело и всё же женишься на той, что уехала в свадебное путешествие без тебя?